Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Он смотрел вытаращенными глазами.

— Но ты… все видели, что тебя унес дракон!

Она указала большим пальцем через плечо, не поворачивая головы.

— Да. Вот он. Так что ты скажешь в свое оправдание?

Он покачал головой, я видел, как быстро он приходит в себя, взгляд стал острым, а глаза сузились.

— Оправдание? Я должен оправдываться?

— Ты оболгал ярла Растенгерка, — сказала Мириам жестко. — Ты разрушил наш брак! Ты сделал так, что я десять лет скиталась по пустыне! И последнее, твои люди пытали моего приемного отца!

Ярл медленно выпрямился, даже стал выше ростом, лицо стало таким же строгим и надменным, как у Мириам.

— Это все выдумки.

— Это не выдумки, — резко сказала она. — Это правда! А сейчас я отстраняю тебя от того, что тебе позволил отец, от управления…

Он сказал твердо:

— Ты не вправе!

Она усмехнулась надменно:

— Ты так думаешь?.. Шумил!

Я проревел медленно и страшно:

— Слушаю, моя госпожа.

— Ты можешь уничтожить этого человека с его стражей?

Я рыкнул:

— Только кивни, госпожа. Заодно могу уничтожить и все это королевство…

— Этого пока не надо, — ответила она повелительно. — Что скажешь, ярл Камбре?

Бледный, как мрамор, он отступил на шаг, но ответил по-прежнему голосом, в котором не чувствовалось страха:

— Мириам, ты не можешь претендовать на трон.

Она спросила дерзко:

— Почему?

— У тебя нет опыта, — ответил он. — Править — нелегкое дело.

Она смотрела ему в лицо смело и не отводя взгляда.

— Опыт есть у моего отца, который и является королем!.. Опыт есть у его советников. Этот опыт нужно использовать только на благо королевства, а не для собственных прихотей. Потому я, ввиду болезни моего отца, беру власть в свои руки, как единственная наследница.

Он стиснул челюсти, но сдержался, даже отвесил подчеркнуто почтительный поклон.

— Это неразумно, однако… я подчиняюсь. У нас единственная династия во всем Гандерсгейме, где никогда не дрались за трон. Добро пожаловать домой, Мириам!

Она кивнула, лицо оставалось непроницаемым.

— Благодарю.

Ярл Камбре снова поклонился, лицо его дернулось, уголки рта задрожали, там появилась пена. Рука как будто сама по себе медленно пошла вниз, где сверкает драгоценными камнями рукоять меча.

Мириам остановилась, пальцы ярла стиснулись на рукояти. Кто-то из воинов вскрикнул, это я придвинулся и с интересом смотрю на живых и теплых людишек совсем рядом с моей пастью. Из-за жары она распахнулась, белые зубы сверкают, а панцирь на голове и шее напоминает, что никаким мечом меня не поцарапать.

Мириам оглянулась, напомнила мне буднично:

— Если кто-то из них… то сам понимаешь… разнеси здесь все в пыль, а людей пожри.

Я проревел, стараясь, чтобы это звучало как можно страшнее:

— Слушаюсь, моя королева.

Она бросила на меня косой взгляд, но смолчала. Стражи страшатся шевельнуться, моя голова слишком близко, а шея длинная. Этому чудовищу, то есть мне, стоит чуть нажать, стена рухнет вовнутрь, и оно окажется здесь целиком…

— Вики, — произнесла Мириам после паузы, — тебе все-таки лучше пойти со мной.

Принцесса возразила живо:

— Я останусь с Шумилом!

Мириам сказала требовательно:

— Ты не можешь!

— Почему? — удивилась принцесса. — Я его люблю.

— Это зверь, — сказала Мириам с нажимом. — Это чудовище! Он ужасен…

— Ничего подобного, — возразила принцесса горячо, — он прекрасен! И он добрый. Он не станет ничего разрушать, зачем ты им пугаешь? Чтоб его ненавидели и боялись? Он чудесный!

Мириам медленно синела, глаза стали оловянными, а голос стал злым и хриплым:

— Вики!.. Замолчи. Я не могу тебя оставить с ним. Спускайся. Ты должна обязательно пообщаться с моим отцом. Это лишний повод укрепить дружественные связи наших королевств… или завязать, если их еще нет.

Принцесса заколебалась, лицо стало несчастным, словно вот-вот заревет горько и по-детски. Я молча поднял лапу и вывернул перепончатой ладонью кверху.

Мириам, ярл Камбре и воины смотрели, как принцесса шагнула с загривка, я бережно опустил лапу вниз, и принцесса сошла на землю. Мириам взяла ее за руку и, не оглядываясь, повела во дворец.

Я не двигался, хотя молча выругался длинно и крепко, однако на верхней ступеньке Мириам остановилась между колоннами. Выглядела она настоящей королевой, когда величественно повернулась и окинула меня, стражей и всю площадь одним взглядом повелительницы.

— Дракон, — произнесла она властно, — ты можешь пока что отлучиться ненадолго. У меня будет долгий разговор с отцом.

Я с облегчением перевел дух.

— Слушаюсь, моя госпожа. Я скоро вернусь!

Часть 3

Глава 1

Я напряг все мышцы, чтобы прыжок в небо с места получился мощный и красивый. Хотя достаточно просто мощного, красота дракона в его силе, а не в пируэтах. Порыв ветра качнул всех на площади, суставы трещат, сухожилия ноют, но я стремительными рывками уходил вверх, пусть видят, с какой легкостью двигается такая огромная и тяжелая туша.

На высоте останавливаться не стал, тугой воздух ревет и трещит под мощным напором. Город быстро остался далеко позади, я некоторое время летел над пустыней, потом впереди выступили полуразрушенные стены необозримой цитадели, настолько огромной, что внутри раскинулись могучая роща, а на остатках циклопических сооружений растут деревья, корнями расшатывая камни, вгоняя в щели цепкие корни и сбрасывая их в густую траву.

За крепостью висит сухая розовая пыль, проступают очертания башен, но после трех-четырех сильных взмахов крыльев вижу, что это мое воображение дорисовывает стройные формы. Чаще всего просто груды камней, реже — каменные кольца в два-три яруса, выше они выщерблены, а шестое-седьмое лишь обозначены одним-двумя еще не сброшенными вниз глыбами.

Однажды сердце дрогнуло: освещенные закатным солнцем, вспыхнули золотом исполинские красные кони размером с трех-четырехэтажный дом. Нигде вблизи даже остатков жилья, так и кажется, что их создали прямо здесь, обтесав гору из красного гранита.

Я не удержался и облетел их на небольшой высоте. Время пощадило дивную красоту: кровавыми рубинами горят яростные глаза, свирепо раздуты ноздри, все линии прочерчены артистично точно, кони выглядят и одновременно живыми и сказочно прекрасными, когда и грудь мощнее, и копыта шире, и дикой страсти хватит на сто тысяч табунов.

Потом сквозь жаркое марево выступили строгие и торжественные гробницы древних властелинов. Кочевники не знают их имен, но и в городах уже не помнят, разве что в какой-то уединенной и закрытой от мира секте хранят старые записи, но такое обречено на забытье.