Виктория Щабельник - Сильнее жизни

— Люцифер! — прошептали ее губы, — я не могу так больше. Если бы можно было хоть что-то изменить…

Свет… яркий, неземной, врывается в мои видения, и я почти слепну, стараясь из тысячи нахлынувших образов различить тот единственный, который за эти краткие мгновения стал для меня родным. Чувства этого существа, тоскующего о брате, захлестнули меня с неимоверной силой. Разве человек способен это вынести, не растворившись в скорби и боли, сметающей все на своем пути?

Я позволила страху завладеть собой! И отпустила, боясь быть навсегда изгнанной с Небес. Но разве я не наказана теперь, видя во что превратилось его бесконечно долгое существование вдали от всего, что было ему когда-то дорого. Помнит ли он меня? Знает ли, как я хочу его видеть, обнять и попросить прощение за то, что испугалась… не смогла… Но я исправлю свою ошибку, и переборю моя слабость, так надолго разлучившую нас.

Она не ожидала, что это будет настолько больно — словно родиться, ощущая всю боль того существа, которое дарит тебе жизнь. Но она была сотворена, и никогда бы не смогла пройти обычный земной путь от рождения до смерти. Ее сущность могла пребывать на Земле, это не было запрещено там, где она провела всю свою жизнь. Но то, что она собиралась сделать, было предательством всего, во что она верила долгие годы. Ангел, добровольно покинувшие небеса — знала ли история существо более достойное жалости и презрения чем она? На что она надеялась, придя сюда? Вернуть потерянного брата? Разве ей позволят это сделать? Просто увидеть, лишь на миг… понять, что и здесь он может существовать… смириться…

Ее приход не был замечен миром. Она видела перед собой города, страны, континенты, внутренне ужасаясь тому, чему сейчас стала свидетелем. Неужели это ОН? Но ведь есть и другие… их так много, и они полны злобы и отчаяния. Как же ей было жаль этих несчастных, запутавшихся существ, навсегда ставших пленниками собственных страстей. Хотелось все исправить, зачеркнуть, начать с нового листа. Но разве тот, кто познал весь ужас своего падения, может стать другим?

— Где ты, брат мой? Что же ты натворил…

Обреченность и печаль не оставляли ее ни на секунду. Ангел в Аду, называемом Землей. Что она может изменить, способна ли она что-то изменить?

Неожиданный шум привлек ее. Бестелесная сущность приблизилась, чтобы в ужасе созерцать картину расправы над молодой, очень красивой женщиной. Ангел рыдала, пытаясь помешать тому, то происходило на ее глазах, но была бессильна вмешаться и предотвратить трагедию. Женщина, упала, из раны на ее груди показалась темная кровь. Двое мужчин, сделав свое черное дело, поспешили оставить место трагедии, даже не позаботившись спрятать тело.

Кровь… столько крови… мертвая женщина влекла Ангела. Когда же рядом с телом раздался странный писк, она подошла ближе, в ужасе глядя, на маленького ребенка, испачканного в крови своей матери. Почему те кто, убили мать, не расправились с ребенком? Что им помешало?

— Лариса! — прошептали губы несчастной, и она замолкла навсегда.

Сущность не могла противостоять тому, к чему стремились ее инстинкты. Сердце несчастной перестало биться, и Ангел осторожно приникла к телу, будто желая удержать последнюю искру жизни, давно покинувшую его.

— Мне так жаль! — шепнула она, — как бы я хотела это исправить.

Ангел так до конца не осознала, что произошло. Мгновение назад она склонилась над мертвым телом, наблюдая, как быстро оно коченеет, и вот она смотрит на мир ЕЕ глазами! Глазами женщины, которая умерла несколько секунд назад.

— Госпожа! Вы живы! — она растерялась, когда услышала голос, доносящийся из темноты.

Приняв помощь, чтобы подняться с ребенком на руках, Ангел старалась понять — кто перед ней. Она не могла не почувствовать — он не был человеком. Вообще, те, кто сейчас подходили к ней, образуя полукруг, не являлись людьми. В них было что-то… знакомое и чуждое одновременно. Их сущности не могли принадлежать Падшим, но и людьми они не являлись. Демоны! — в ужасе подумала она, вспоминая то немногое, что было ей известно о них. Падшие, занявшие человеческие тела, питающиеся жизненной силой людей. И теперь… о нет! Теперь она одна из них? Не может быть! Создатель никогда бы не позволил произойти подобному! Или это и есть то, чего она ждала и боялась больше всего — кара?

— Госпожа! — напомнил о себе демон, бережно поддерживающий ее за руку, — мы должны спешить. Охотники могут вернуться в любой момент, а мы не можем рисковать вами и малышкой.

Невольно пытаясь высвободиться из рук демона, Ангел отшатнулась в сторону, тут же наткнувшись на существо, казалось, состоящее из мускулов и стали. Почти падая, она была подхвачена его сильной рукой. Подняв голову, она встретила его пристальный изучающий взгляд пронзительных черных глаз.

— Не стоит меня бояться, госпожа. Я вас не обижу, — неожиданно мягко начал демон, — моя имя Данталион.

А я? Кто я теперь? Ангел, навсегда лишенный Рая, демон, застрявший в чужом теле? Как мне быть, что делать? Если те, кто так жестоко расправились над этим телом, были людьми — заслуживают ли они того уважения и любви, которое мы им оказывали? Что я знаю об этой жизни? Как мне вернуться назад, и стоит ли это делать? Я хотела найти брата, но, похоже, это невозможно. Я мечтала понять этот мир, и Некто дает мне этот шанс. Прислушавшись к себе, Ангел с удивлением осознала, что знает и помнит все, что касалось его прежней обладательницы.

— Меня зовут Аурелия, — неожиданно для себя ответила Ангел, — а это моя дочь — Лариса.

XXIX

Валар, больше не пытаясь сдерживаться, запустил в стену тяжелую старинную вазу. С каким-то садистским удовольствием наблюдая, как она разлетелась на тысячи мелких осколков, он непроизвольно сжал руку в кулак. Что же, ему удалось сдерживать себя рядом с девчонкой, но теперь ее нет. Ушла! Исчезла из его жизни. Так легко и быстро. Словно сама только и ждала той минуты, когда он позволит ей уйти. Разве он не знал, что так и будет? Все ее слова, взгляды, прикосновения были ложью. Она была заодно с Падшим! Как только Валар выяснит, кто именно имел такое влияние на Регину, он расправится с ним. А потом, возможно, и с ней. Но это будет медленно, он не позволит слепой ярости снова овладеть им. Девчонка должна умереть. И не потому, что этого хочет Совет — ему уже давно плевать на угрозу с их стороны. Он достаточно силен, чтобы отразить любое нападения. Она должна умереть, потому что ее жизнь стала значить для него гораздо больше, чем он мог бы себе позволить. Игра закончена. То, к чему он стремился долгие годы — уничтожить Совет, скоро станет возможным. Ему даже не придется заставлять девчонку быть там. Что за бред — ее смерть даст им Искупление! Он понимал причину недоверия к нему Совета. Они подозревали его уже давно. Не часто Падшие производили на свет детей, тем более, позволяли им жить. Асбиэль сохранил ему жизнь. Полукровка должен был помочь тому избавиться от всех, кто мешал воцариться в этом мире. Падшие боролись друг с другом даже здесь, на Земле. Боролись за силу, власть, влияние и души людей. Но как бы крепко они не стремились обосноваться в этом мире, они не оставляли надежды когда-нибудь вернуть то, чего они лишились так давно. Вот только Валар никогда не стремился обрести потерянный рай, утраченный отцом. При мыслях об отце его красивое лицо побледнело, превратившись в безжизненную маску.