Роберт Сальваторе - Разбойник

– Решил немного отдохнуть от работы? – спросил Реанду.

Брансен начал заикаться, пытаясь сформулировать ответ, но монах жестом дал понять, что его это мало интересует.

– Я вижу, ты все еще интересуешься рукописями? Брансен кивнул.

– Только не испачкай слюной этот свиток, дружок. Знаешь, что это такое?

Юноша попытался отрицательно покачать головой, но вместо этого получилось несколько круговых движений и вращение глазами.

– В пергаменте содержатся инструкции высших особ нашего ордена, – объяснил Реанду. – Его прислали прямо из Санта-Мир-Абель, где долгое время жил и умер наш пророк. Может, когда-нибудь нам с тобой представится возможность попасть в этот монастырь. Тебе там непременно понравится. – Брат Реанду оживился и принялся с воодушевлением рассказывать о первом храме абеликанской церкви. – Монастырь расположен на высокой горе, прямо над темными и вечно движущимися водами океана. Волны беспрестанно бьются о скалы, словно передают нам дыхание самого Бога! Знаешь, Аист, в этом месте нельзя не почувствовать величие Бога. Там ты ощущаешь себя бесконечно малым, и в то же время ты сам и твоя жизнь словно являются частицей чего-то грандиозного и великого. Грохот волн подобен стуку сердца нашего Бога!

Реанду остановился перевести дыхание и посмотрел на Брансена:

– Тебе ведь хочется взглянуть на это место, правда? Брансен энергично кивнул и улыбнулся во весь рот, но радость быстро исчезла с его лица, как только он представил себе» что придется уйти из прайдского монастыря. Как он сможет унести с собой костюм матери, меч и украденный гематит? Как сохранить свой секрет и получить на новом месте несколько часов свободы в образе Разбойника?

Брансен быстро опомнился и с беспокойством посмотрел на брата Реанду, но тот, к счастью, не заметил быстрых перемен в его лице. И все же Брансен счел не лишним переменить тему разговора, указав рукой в сторону пергамента.

– Инструкции из Санта-Мир-Абель, – повторил Реанду и тяжело вздохнул. – В современном мире нелегко жить, Аист. По всему Хонсе идут войны между людьми, лорды сражаются за сферы влияния и превосходство над соседями, а церковь Святого Абеля не принадлежит ни к одной из сторон. Мы целители, а не воины, но кое-кто из правителей хочет, чтобы сила священных камней применялась и на поле боя, и некоторые братья поддаются на их уговоры. А после боев мы без устали трудимся над лечением раненых.

Брансен понимал, что монах вовсе не разговаривает с калекой-Аистом, а просто рассуждает вслух, надеясь избавиться от своих собственных сомнений.

– Вот нам и прислали распоряжения, касающиеся излечения раненых, – продолжал Реанду. – Разве мы должны исцелять только тех, кто сражался на стороне нашего правителя? Разве можно игнорировать стоны людей, принадлежащих к вражескому войску? Не знаю, смог бы я так поступить, Аист. Не уверен, что позволил бы умереть человеку, зная, что способен вылечить его раны. Но высшие духовные лица из Санта-Мир-Абель утверждают, что не мне решать этот вопрос. Лежащий перед тобой пергамент содержит приказ, дающий право нашему правителю самому решать, кого нам лечить. Если лорд Прайди сочтет нужным оставить раненых противников без нашей помощи, мы должны будем выполнить его пожелание.

Реанду пожал плечами:

– Разве цвет доспехов может определять ценность человеческой жизни? Разве крестьяне выбирают, на чьей стороне им воевать? Это же просто случайность рождения на той или иной территории! Люди Прайда стали бы служить Этельберту так же верно, если бы они от рождения жили на его землях. Вот мое мнение, Аист, и решение моих начальников меня очень расстроило.

Брансен оглянулся на лежащий на столе пергамент и увидел его в другом свете. Если братья святого Абеля, как они всегда утверждали, следуют заветам своего пророка, то почему их милосердие зависит от воли одного человека? Здесь явно что-то не так.

– Я думаю, все дело в политической борьбе, – сказал Реанду, словно прочитав мысли Брансена. – К счастью, война еще не дошла до Прайдтауна, и я надеюсь, что фортуна и войско лорда Делавала уберегут нас от этого несчастья.

Брансен поднял голову, ожидая продолжения, но брат Реанду молчал.

– Тебе пора, Аист, – сказал он после паузы. – Нельзя пренебрегать своими обязанностями.

Брансен одной рукой поднял с пола горшок, а другой оперся на предложенную монахом руку, и они вместе зашагали к выходу. Но юноша не хотел упускать редкого случая поговорить с братом Реанду. Ему не так часто выпадала возможность задать какой-нибудь вопрос. Брансен сосредоточился и сумел внятно произнести имя своего приемного отца. В этот момент он постарался внимательно наблюдать за лицом монаха; поскольку в Книге Джеста говорилось о важности физиономической реакции, даже если она расходится с последующими словами. В подтверждение этого брат Реанду определенно смутился, хотя и смог уже через мгновение совладать со своими чувствами.

– Гарибонд? – переспросил он. – Ах да, старина Гарибонд! Хороший человек, очень хороший.

Брансен понял, что Реанду не собирается говорить ему правду.

– Как я понял, он отправился на юг. Да-да, в Этельберт, как мне говорили. Морской воздух и более мягкий климат будут полезнее для его больных костей.

Слова брата Реанду ничуть не убедили Брансена, и он перестал слушать, а только наблюдал за выражением его лица и интонацией голоса, пока монах пространно объяснял лечебные свойства соленого воздуха и солнечных ванн и сетовал на неблагоприятный климат Прайда по сравнению с Этельбертом.

Брансен даже не попытался высказать свое предположение, что монахи с их магическими самоцветами могли бы и сами оказать помощь больному старику. Вместе с Реанду он покинул комнату и заковылял по коридору к следующей двери. Но вдруг вокруг них забегали возбужденные обитатели монастыря.

Все монахи торопливо стекались в общий зал, находившийся в противоположном конце коридора. Брат Реанду немедленно развернулся и потащил Брансена вслед за собой. Войдя в большой зал, они обнаружили, что почти все братья выстроились в один ряд перед магистром Бателейсом и стоящим с ним рядом лордом Прайди собственной персоной. Неподалеку ждали несколько стражников из замка во главе с Баннарганом.

– Стой здесь, – приказал брат Реанду и заторопился присоединиться к магистру Бателейсу.

На глазах Брансена Баннарган двинулся вдоль ряда, поднимая и тщательно осматривая руки монахов. Поняв, что происходит, Брансен от страха широко распахнул глаза. Он поспешно нагнулся, поставил на пол горшок и окунул руку в его малопривлекательное содержимое. Как можно быстрее он выпрямился и снова взял посудину испачканными в фекалиях пальцами, что были порезаны о кинжал Баннаргана прошлой ночью. Как хорошо, что брат Реанду, по-видимому, не заметил шрама от вылеченного при помощи гематита и медитации пореза. Рана зажила, но была все еще заметна.