Дэвид Геммел - Волчье Логово

Существо, бывшее прежде Цу Чао, двинулось вперед, разрывая золотую проволоку и расшвыривая черные подсвечники.

Карнак рвался в цепях, вкладывая в это всю свою недюжинную силу. Два звена натянулись до предела, но не уступали. Дренай дергал их снова и снова.

Нездешний попятился прочь от зверя, и хохот демона наполнил комнату.

Кровавые Рыцари, оставшиеся снаружи, колотили в дверь, призывая своего господина. Нездешний подбежал к брошенному им шлему, надел его, поднял засов и отскочил в сторону. Дверь распахнулась, трое рыцарей ввалились внутрь, и один грохнулся на колени прямо перед зверем. Он закричал и попытался встать, но зверь вонзил в него когти, поднял вверх и разорвал ему горло клыками. На алтарь брызнула кровь.

Другие рыцари застыли как окаменелые.

— Он убил господина! — заорал Нездешний. — Рубите его!

Но рыцари повернулись и бросились бежать. Зверь бросился на Нездешнего. Увернувшись от когтей, воин хотел вспороть ему живот, но сабля только оцарапала кожу. Нездешний перевернулся и вскочил на ноги.

Карнак отчаянным усилием порвал правую цепь, вцепился обеими руками в левую и разорвал ее тоже. Крутя цепями над головой, он кинулся в бой. Цепи обмотались вокруг шеи чудовища. Оно выпрямилось во весь рост, оторвав Карнака от пола. Нездешний бросился вперед и вогнал меч в открытый живот, налегая на клинок что есть мочи.

Раздался громоподобный рев, и когти разодрали плечо Нездешнего. Он отскочил назад. Карнак натягивал цепи, обвившиеся вокруг звериного горла. Зверь пытался поймать его, но Карнак, несмотря на свою толщину, ловко уворачивался, продолжая тянуть. Нездешний бросился к убитому рыцарю и подобрал его меч. Держа клинок двумя руками, он размахнулся и нанес удар по длинному черепу. Меч отскочил. Нездешний ударил еще. И еще. На третьем ударе череп раскололся, и клинок вошел в мозг. Зверь упал на четвереньки. Из его пасти хлынула кровь, когти заскребли по камню, и он издох.

— Ты доставил мне большое удовольствие, Нездешний, — сказал дымовой демон. — Впрочем, ты всегда это делал — так продолжай в том же духе.

Дым растаял, и демон исчез.

Карнак размотал цепи с шеи чудовища и сказал с широкой улыбкой:

— Рад тебя видеть, старина.

— Люди, которых ты натравил на меня, мертвы, — холодно ответил Нездешний. — Остался только ты.

Карнак кивнул.

— Я пытался спасти своего сына и не ищу оправданий. Но он умер, а ты жив. Давай же покончим на этом.

— Я сам придумываю концы своих историй. — Нездешний подошел к прикованному императору. — Про вас говорят, что вы человек чести.

— Это предмет моей гордости.

— Так вот, ваше величество: я могу либо убить вас, либо отпустить. И если я остановлюсь на последнем, вам придется заплатить.

— Назови свою цену — и ты получишь все, что в моей власти.

— Я хочу, чтобы отозвали войско, посланное истребить племя Волков. — Что тебе в этих надирах?

— До них мне дела нет — но с ними моя дочь.

Император кивнул.

— Будь по-твоему, Нездешний. А для себя ты ничего не хочешь?

— Того, что я хочу, ни один человек мне дать не может, — устало улыбнулся Нездешний.

Ангел поставил стол торчком, загородившись от лучников, засевших на верхней площадке, и присел за ним на корточки.

Готиры взломали решетку ворот на одиннадцатый день осады, и защитники отошли в замок, свой последний оплот. Старух и детей укрыли в подземелье, а молодые женщины, как и предсказывал Ангел, обороняли крепость вместе с мужчинами.

Мужчин осталось всего восемьдесят пять, да и те к тринадцатому дню осады были измотаны до крайности. Укрепленные двери замка еще держались, но готиры вскарабкались по стенам, пролезли в незащищенные окна и заняли верхние этажи. Порой они предпринимали оттуда атаки по узким лестницам, но чаще просто пускали стрелы в набитый народом нижний зал.

Вот и теперь в перевернутый стол вонзилась стрела.

— Я так и знал, что ты тут, гнусная рожа, — крикнул Ангел.

Мириэль придвинулась к нему. Она похудела, кожа на истаявшем лице натянулась, глаза светились неестественным блеском. После гибели Сенты она дралась как одержимая, ища смерти. Ангел, изо всех сил оберегавший ее, получил две мелкие раны: одну в плечо, другую в руку.

— Здесь нам конец, — сказала она. — Заслон их долго не удержит.

Ангел пожал плечами, не видя смысла отвечать. Это и так ясно. Он чувствовал, что надиры уже смирились со своей участью. Мириэль прислонилась головой к его плечу. Он обнял ее.

— Я любила его, Ангел, — еле слышно сказала она. — А ему об этом так и не сказала — да я и сама не знала, пока он не умер.

— И ты чувствуешь себя виноватой из-за этого?

— Да. Он заслужил большего. И так тяжело смириться с тем, что он… — Она умолкла, не в силах договорить, и вдруг просияла. — Он так любил жизнь, правда? И всегда острил. Он был такой яркий.

— Да. Он прожил полную жизнь. Он сражался, любил…

— …И умер, — завершила она, с трудом сдерживая слезы.

— Ну да, умер. Ядра Шемака, нам всем когда-нибудь придется умереть! Себя-то мне не жаль, — вздохнул Ангел, — я свое отжил. Меня печалит только то, что ты здесь. У тебя ведь все еще впереди.

Она взяла его руку.

— Ничего, мы встретимся в Пустоте. Кто знает, какие приключения ждут нас там… А может, и он нас там встретит?

В стол вонзилась вторая стрела, и по лестнице затопали сапоги. Ангел, вскочив на ноги, выхватил меч, отшвырнул стол и ринулся навстречу готирам, Мириэль — за ним.

Ангел убил двоих, Мириэль — третьего, и враги отступили. Наверху возник лучник. Мириэль, метнув нож, попала ему в плечо, и он скрылся из виду. Ангел снова загородил лестницу столом.

— Вот видишь, — сказал он с широкой ухмылкой, — нам еще не конец.

Пройдя через зал, он увидел Экодаса на коленях подле спящего Дардалиона.

— Как он? — спросил Ангел.

— Умирает.

— Я думал, ты залечил рану.

— Это так — но сердце сдает. Оно надорвано, и клапаны истончились, как бумага. — Это был их первый разговор после битвы с чудовищем. Экодас встал. — Я сожалею о том, что произошло. Я…

— Это все кристалл, — прервал его Ангел. — Я знаю. Он и на меня действовал так же.

— Однако ты разбил его.

— Потому что не держал его в руках. Не мучай себя, священник.

— Больше уже не священник. Я недостоин.

— Тут я не судья, Экодас, но у каждого из нас есть свои слабости. Так уж мы созданы.

— Ты очень великодушен — но я спокойно смотрел, как умирает твой друг, и я заключил договор со Злом. Мне явился Цу Чао, и я принял его, как брата по духу. А какие порочные мечты посещали меня! Никогда бы не поверил, что во мне столько… Тьмы. Теперь я пойду иным путем. Ведь кристалл ничего не изменил во мне, он только открыл мне глаза на то, кто я есть.