Вадим Панов - Хаосовершенство

— Рус!

Чайка лупит из заднего «ревуна», сметая тех, кто остался на баррикаде, не позволяя им открыть огонь, и лишь в последний момент замечает выскочившего на балкон второго этажа бойца с трубкой реактивного гранатомета.

— Мы прорвались!

— Пэт! Граната!

А в следующий миг — взрыв.

Задние камеры гаснут сразу, передние держатся секунд пять, медленно заваливая картинку набок, и тоже отрубаются. Соединение прервано. Илья ругается, лихорадочно долбит по клавишам и снова ругается. Он не хочет верить, что компьютер «Тайги» накрылся…

— Кто это был?!

— Негры!

— Сдурел? Откуда?!

— За добычей пришли!

— Козлы, мать их!

Отступающие Бобры вышли к небольшому пятачку на Садово-Спасской, где располагались офисы сразу нескольких банков. Ничего удивительного, что бой здесь шел весьма ожесточенный.

Ухает приглушенный взрыв.

— Хранилище долбят, — со знанием дела сообщает Петруха. — Может, присоединимся?

— О шкуре своей думай, — ворчит Тимоха. И вновь вызывает брата: — Митроха, ты где?

— Уже на Пушкареве, — отзывается повеселевший страдалец. — Скоро увидимся.

Старший Бобры выслал двадцать канторщиков, которые сумели отыскать Митроху на Тверской-Ямской и теперь сопровождали обратно, на соединение с основными, так сказать, силами. От которых осталась едва ли треть.

Автоматная очередь. За ней еще четыре. И два взрыва. Засевшие в захваченных банках мародеры стреляют по всем, кто оказывается в пределах досягаемости. А сзади накатывают тритоны, которых гонят на запад бандиты Тагиева. А в каждом дворе сидит народ и палит во всех подряд. День Оружия, мать его! Праздник веселых выстрелов.

— Нужно прорываться дальше!

Николай Николаевич поправляет очки и ухмыляется.

— Я знаю, брат, но как?

В черном комбинезоне из кевлайкры и с «дрелью» в руках субтильный Николай Николаевич выглядит и непривычно, и дико, однако с оружием младший Бобры обращается умело — сказывается бурная юность.

— Ребят в грузовик посадим и под его прикрытием пойдем.

Тимоха кивает на чудом уцелевший мобиль, который бойцы выкатывают из ближайшего переулка. Пятачок простреливается на пять с плюсом, и пластиковый грузовичок не кажется надежным укрытием. Поэтому Николай Николаевич с сомнением качает головой:

— А они согласятся?

— А куда они денутся?

Канторщики не разбегаются, не прячутся по углам, потому что верят в силу и удачу Тимохи. Но старший Бобры не дурак, понимает, что рано или поздно вера даст трещину, а потому не стесняется отправлять людей на опасные задания. Пусть рядовые думают, что в прорыв идет вся кантора, в действительности же ценность для Тимохи представляют исключительно братья.

Позади, где-то в районе Покровки, грохочут шесть взрывов подряд.

— Тритоны тоже разозлились, — комментирует никогда не унывающий Петруха. — Или мы уходим, или…

Пули визжат, канторщики неуверенно смотрят на Тимоху, но тот уже все решил:

— Заводите мобиль! Другого пути у нас нет!

— Все живы?

— Да.

— Не знаю…

— Быстрее!

Озверевшие защитники баррикады не стали праздновать удачный выстрел, а сразу же бросились к подбитой «Тайге», намереваясь растерзать наглых пассажиров внедорожника.

— Быстрее!

Патриция не помогает, а отстреливается, укрывшись за перевернувшейся «Тайгой», поэтому Матильда извлекает оглушенную Дашу самостоятельно.

— Бегите к домам! Я прикрою!

— Пэт!

— Беги, дура!

Древние руны наполняют Патрицию силой. Или же это она вливает мощь в пляшущие на руках черные символы? Кто знает… Главное — результат. А он такой: ни одна пуля не пролетает мимо цели. Патриция установила штурмовую винтовку на одиночную, но стреляет девушка с такой скоростью и такой точностью, что заставляет нападавших в панике вернуться к баррикаде.

Это дает ей возможность нагнать спутниц…

— Не пройдем!

— А на скорости?

— Тоже!

— Черт!

Как и предсказывал Олово, выкатившие на перекресток байкеры немедленно получили порцию внимания от всех заинтересованных сторон. Автоматные очереди и гранатометные разрывы заставили парней сбросить скорость, развернуться и искать укрытия за ближайшими домами. После чего перейти, как выразились бы военные, к попытке позиционного наступления. Которое тоже провалилось. На многоярусной развязке Сущевского Вала было жарко и непонятно. Все четыре уровня Сущевки и три уровня Новослободской прочно стояли, заполненные разбитыми и подожженными мобилями. Бензоколонка «МосТех Energy» — крупный комплекс, ухитрявшийся обслуживать все семь дорог развязки, — весело горит, сигналя безразличным небесам клубами черного дыма. Емкости с горючим взорвались чуть раньше, эту часть шоу парни пропустили. Зато сполна насладились тем, что предшествовало взрыву и продолжилось после него, — перестрелками.

— Черные справа!

— Слева тоже!

— Они же?

— Стреляй, баран, потом разберемся!

— Мы тоже черные, парни, так что не бухтите. Просто стреляйте во всех, кто появится!

Москва оделась в черное, в одинаковые комбинезоны из кевлайкры, которые в обыкновенные дни таскали исключительно работяги да спецназовцы. Удобные и прочные, они валялись в гаражах и шкафах «на всякий случай», который наконец представился.

— А если с ними поговорить?

— О чем?

— Скажем, что нам нужно проехать.

— Иди, говори.

Выстрелы, выстрелы, выстрелы.

Рус готов завыть.

— Надо обходить!

— Как?

— Через Масловку!

— Поздно!

Рев двигателей, скрежет и грохот падающих с четвертого уровня мобилей заглушают даже выстрелы и взрывы. Байкеры оборачиваются и почти все и почти одновременно ругаются: со стороны Ленинградки к развязке медленно идет колонна, возглавляемая тремя здоровенными бульдозерами.

— Похоже, парни, у нас новые гости…

— Я не могу высунуться!

— Я знаю!

— Патриция! Справа!!

Мамаша Даша, как и Матильда, не стреляет, но по крайней мере смотрит по сторонам, вовремя предупреждая об опасности. Витринные проемы большие, враги могут подойти откуда угодно. К счастью, стекол давно нет, и ничто не мешает целиться.

— Справа!!

Пэт резко разворачивается и нажимает на спусковой крючок, предсмертный вскрик остается за пределами восприятия, теряясь в царящем вокруг шуме.

— Слева!!

Когда врагов слишком много, не спасают даже сверхспособности. Точнее, спасают, но и только.

Забаррикадировавшиеся в маленьком магазинчике беглянки давно не помышляют о продвижении вперед — отбиться бы, но и это удается с большим трудом.