Сергей Игнатьев - Ловец тумана

Заемных сил как раз должно было хватить… Конечно, вмешательство это изменит ток многих событий, и смертельно не хочется этого делать, и есть в этом что-то… Что-то бесчеловечное. Что-то противное человеческой природе.

Но ведь и он теперь – не совсем человек.

К тому же есть вещи, которые необходимо сделать. Даже если делать не хочется. Даже если противно и страшно.

Внести минимальную правку. И тем самым исправить все.

Вырезать из закрытого мира Терры только одно. Вернее, только одного человека. Человеком, по сути, быть уже переставшего.

«Полетаю еще немного», – решил Северин.

В конце концов, каждый по-своему справляется с волнением.

А перед лицом вечности – все равны.

17

Они сидели в полупустой «Кофейнице» у метро. Возле окна, из которого открывался вид на заметаемый снежной крупой проспект.

Оба одеты слегка не по погоде: в длинные мятые серые плащи и строгие темные костюмы. То ли федеральные агенты, то ли агенты похоронной конторы. Но, несомненно, Агенты.

Напиток себе мужчины выбрали не вполне во вкусе заведения – пили отчего-то не ирландский кофе или какой-нибудь глинтвейн, а зеленое бамбуковое пиво. Цвет, наверное, понравился.

– Ну, с наступившим, Дарьян! – поднял бокал один. – С Новым годом.

– С наступившим, мастер Север! Несмотря ни на что.

Они чокнулись бокалами, сделали по глотку и принялись каждый за свою еду.

Тот, что звался Дарьян, покопался вилкой в «Цезаре», подцепил на зубчики крутон, повертел его так и сяк, закинул обратно в миску:

– И как вы только едите такое, а?

– Дело привычки, – пожал плечами Северин.

Подперев щеку кулаком, он обвел зал кафе длинным скучающим взглядом.

За столик неподалеку как раз усаживалась парочка.

У девушки были короткие волосы, растрепанные и рыжие. Обтянутые джинсой стройные ноги обуты в косматые угги. Шея замотана длинным семицветным шарфом.

Молодой человек избавился от приталенного пальто, оставшись в зауженных серых брюках и ужасной розовой рубашке.

Самая обычная парочка. Ничем не примечательная.

Но для того чтобы отвести взгляд, Северину почему-то понадобилось изрядное усилие.

«Не в этой жизни…»

– А куда теперь-то? – осведомился Дарьян.

– Да вот, к родителям думал заехать. Ну, знаешь, поесть нормальной горячей еды. Просто повидаться.

– Шутишь?

– Что же, не имею на это права?

– Ты ведь сам рассказывал мне. Про то заклятье, которым ты извлек себя из… Они ведь, они ведь просто не узнают тебя, верно?!

– Слушай, это ведь ты мой ученик, а не я – твой. Могу я просто отдохнуть? Считай, что у меня приступ ностальгии… Можно я просто посижу, выпью пива, похрущу крутонами из «Цезаря».

– У нас в Мокшанских землях говорили: похрумкаю… Нет, мастер Север, я серьезно… Что дальше?

Северин усмехнулся. Улыбка вышла какая-то не особенно убедительная. Как-будто ему нечасто приходилось улыбаться. Отвык.

По улице мимо них, кутаясь во что-то вроде выцветшей армейской плащ-палатки, полами которой нещадно хлопал ветер, брел затрапезного вида старик в потрепанных мокроступах и трениках с пузырями на коленках.

На миг задержался, глянул в окно кафе. Улыбнулся в рыжую с проседью бороду. Один глаз его блестел залихватской суворовской безуминкой, второй, начисто лишенный зрачка, белесый и тусклый – смотрел слепо и безучастно.

Старик прищурил здоровый глаз, будто присматриваясь, затем помахал Северину.

Северин помахал ему в ответ, как старому знакомому. Потом сказал:

– То же, что и всегда. Ловить Хмарь-туман дырявым корытом, цеплять на дуршлаг, просеивать его решетом… Будем хранить Равновесие.