Вера Камша - От войны до войны

– Да, монсеньор, – отдал честь полковник, подзывая рукой долговязого солдата. Ричард вернул Рокэ заряженные пистолеты. Святой Алан, что творится на Золотой улице, такой мирной и богатой? Что с мастером Бартолемью и… и с оставленным у него карасом?

– Спокойнее, юноша, – Алва ловко засунул пистолеты за пояс, – запомните на будущее – мародеров следует вешать на месте, если вы, разумеется, не желаете командовать шайкой грабителей. Сначала – мародеры, потом – все остальные, даже шпионы.

Ричард кивнул. Идти вровень с Алвой, когда тот спешил, и не сбиться на бег было трудно, так что стало не до размышлений. Шум становился громче, потом почти стих – отряд свернул в щель между высокими глухими стенами. Проход живо напомнил Дику место, где год назад на него напала шайка грабителей. В Олларии было несколько подобных мест – при Раканах Старый город от Нового отделяло «монастырское кольцо», изрядная часть которого позже была снесена. На освободившейся земле выросли аристократические кварталы, но часть аббатств уцелела и была приспособлена под самые разные нужды, а некоторые так и стояли пустыми, дожидаясь своей участи, как монастыри Святого Квентина и Святой Бернарды, между которыми Рокэ вел своих людей. Выхода на Золотую улицу со стороны старых аббатств не было, и Дик не представлял, почему Рокэ свернул именно сюда.

Ворон остановился неожиданно. Справа и слева тянулись глухие стены, за которыми темнели старые каштаны.

– Перебираемся.

Кэналлиец протянул своему герцогу свернутую в кольцо веревку. Бросок, и петля обвилась вокруг толстого обломанного сука. Рокэ поднялся на стену первым, за ним взлетели его стрелки. Через несколько минут сверху свешивалось десятка два веревок с навязанными на них узлами. Ричард торопливо схватил болтающийся конец. Взобраться на не столь уж и высокую монастырскую ограду оказалось довольно просто – в Сагранне приходилось труднее. Солдаты один за другим влезали наверх и прыгали в мокрую от росы траву. Алва, не дожидаясь последних, повел отряд сквозь лабиринт мрачных старинных зданий. Смолкший было шум усилился, впереди замаячила светлая стена. Церковь Блаженного Гэвина, как же он не сообразил!

Исполнявшая обязанности черного хода дверца была заперта двумя висячими замками, с которыми не стали возиться, а выворотили скобы. Вламываться ночью в церковь было кощунством даже с точки зрения олларианцев, но Алву подобные мелочи не волновали.

Внутри здания пахло куреньями и воском, у некоторых икон теплились лампады, сквозь цветные витражи пробивался тревожный мерцающий свет, подчеркивая ощущение отстраненности от внешней злобной суеты. Дику захотелось броситься на колени у алтаря и просить прощения за вторжение в обитель Создателя. Неважно, что храм был олларианским – от этого он не перестал быть храмом. Снаружи царили безумие и смерть, внутри, пока в церковь не ворвались святотатцы с факелами и оружием, было торжественно и покойно.

– В двери пройдет четверо, – Рокэ и не подумал приглушить голос, – строимся по четверо в ряд. Выйдем – перестроимся по двенадцать. Первый ряд с алебардами, затем – факельщики и мушкетеры. Без приказа стрелять только из пистолетов. Четверо к дверям, Ричард Окделл, не отставать!

Алва сам отодвинул два больших засова, солдаты налегли на тяжелые створки, те стремительно и вместе с тем величаво распахнулись. Рокэ вывел отряд на Глухую площадь, в которую впадала Золотая улица. Какие-то люди, тащившие что-то большое, при виде появившихся ниоткуда солдат замерли, не выпуская, однако, своей ноши, оказавшейся богатой кроватью. Кто-то, вспомнив слова Рокэ насчет мародеров, разрядил пистолет, и грабитель свалился рядом с осевшим на землю ложем. Товарищи убитого бросились врассыпную, что было с ними дальше, Ричард не увидел – перестроившийся на ходу отряд, ощетинясь предназначенными для отражения конной атаки гайифками[28], свернул на улицу, бывшую прибежищем городских ювелиров и торговцев заморскими редкостями.

Угловая лавка была разгромлена, болталась сорванная с петель дверь, на пороге лежали две женщины – немолодая и совсем девчонка, рядом были разбросаны уже знакомые бархатные футляры. Пустые – в этой лавочке драгоценности не продавали. Метнулась какая-то тень, показавшаяся Дику крысиной, хотя это, без сомнения, был человек с тюком на спине – таких больших крыс не бывает.

Рокэ шел впереди колонны, не вынимая шпаги, пламя факелов заливало атлас парадного плаща кровью. Первый маршал Талига был спокоен и собран. Огня, что полыхал в нем в Дараме, не было и в помине, напротив, от Алвы веяло зимним холодом. Оглядываться и проверять, идут ли за ним, эр не собирался, но солдаты шли – Ричард слышал их четкий уверенный шаг.

Первый дом от угла, второй, третий… Разоренные, страшные. Кто-то заорал «Ворон!», кто-то сверху что-то бросил. Горшок… Глиняный горшок, разлетевшийся при ударе о солдатский шлем. Рокэ, не поворачивая головы, бросил:

– Шестеро, проверьте. Пленных не брать.

Вдоль стены скользнул кто-то верткий и быстрый. В него выстрелили, но неудачно. Тень бросилась через дорогу. Второй выстрел оказался точным – человек упал… Человек… Оборванец с набитыми жемчугом карманами! Белые мерцающие зерна, каждое ценой в корову, рассыпались по мостовой.

Алва выхватил клинок, Дик последовал его примеру. Шестая рота Второго полка гарнизона Олларии быстро пошла вперед, мимоходом убивая зазевавшихся мародеров и тесня мечущихся меж разоренных домов людей в глубь улицы.

– Монсеньор! – Полная молодая женщина в разорванной ночной сорочке выскочила из украшенного лепниной особняка и рухнула на колени, обняв сапоги Ворона. – Монсеньор!

– В чем дело, сударыня? – Алва сорвал свой щегольской плащ и ловко укутал покрытые кровоподтеками плечи.

– Там… Там… – Она не плакала, только тряслась всем телом, а слова словно бы разрывали ей горло.

– Проверить… Юноша, займитесь. – Алва толкнул дрожащую толстуху в объятия Дика. В указанный дом кинулось десять солдат во главе с еще незнакомым Ричарду носатым теньентом. Четверо помчались в дом напротив, двери которого тоже были выбиты, а ставни сорваны с петель. Незнакомка прижималась к Ричарду, юноша чувствовал ее тепло, грудь у женщины была большой, больше, чем у Марианны…

Алва поднял и резко опустил руку, слаженный мушкетный залп на мгновение прервал чудовищную возню. Десятка полтора фигур перестали метаться и повалились наземь. Стрелявшие отступили, чтобы перезарядить мушкеты, их место заняли готовые к выстрелу. Так же, как на Дарамском поле, только это не Кагета, а Талиг…