Дракон цвета смерти (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Жуть жуткая.
Это дом беременной женщины?
Это дом женщины, у которой умерла мать?
Это дом человека, который всю жизнь будет стремиться к идеалу. Перфекцииониста. Более того, перфекциониста, который загонит всех в попытках достичь совершенства. Я таких знаю.
Люди либо могут здраво оценивать свои силы, либо не могут. В первом случае человек мечтает о совершенстве, но понимает — сил нет, здоровье не железное, нервы не чугунные. Вздохнет, да и придумает, как лучше извернуться.
Во втором случае человек начинает изводить и себя, и других.
Пытается проглотить больше, чем может откусить, а потом начинается: ах, я ради вас все тут делаю, а вы не цените! Ах, я свое здоровье подорвала, а вы неблагодарные…
Это я видела. Только вот намекнуть подруге, что НЕ НУЖНА ее мужу идеально вылизанная квартира у меня не получалось. И она каждый выходной ползала с тряпкой, пока сама не стала на нее похожа. А муж — муж в это время ходил налево. И идеально приготовленная еда, кстати, ему не была нужна. Каюсь, у меня иногда что-то не получалось. Но я пожимала плечами, и мы с Димкой это ели. И даже придумывали, как спасти блюдо.
А Лелька, так звали подругу, бежала, все выливала в помойку и потом долго рыдала. У нее ведь не получилось — идеально!
А тут вот… получилось?
Или нет?
Мужчину, который открыл нам калитку, Хавьер явно знал.
— Тадео? Как ваши дела?
— Ох, эс Хавьер… уже третий день плохо. Натали страдает.
И в чем это выражается? В усиленной прополке грядок?
— Она почти ничего не ест, ни на кого не смотрит, не разговаривает, горюет о матери. Может, вы сможете ее утешить?
Я бы сильно не обольщалась, но Хавьер пожал зятю руку и шагнул во двор. А там и в дом, где на кушетке в гостиной лежала молодая и симпатичная женщина.
Внешне — копия эссы Магали. Только моложе лет на двадцать. А так те же волосы, глаза, даже истеричные складки у рта — те же.
— ТЫ!!!
И чего было так визжать? Если б не капюшон, мне бы этот визг пробил голову насквозь и умчался в пространство. А девица вскочила с кушетки.
— Отец! КАК ТЫ МОГ⁉
Истерика атаковала. Вот просто — атаковала. Билась в комнате, накатывала волнами, накрывала, словно цунами.
На эса Хавьера лавиной сыпались обвинения.
Смысл был в том, что мать его любила, обожала, всю жизнь ему отдала — два раза. А он!!!
Неблагодарный!
Непонимающий!
Человек, который не оценил самого важного, что было у него в жизни — чистой и искренней любви, и теперь всю жизнь об этом сожалеть будет. И после смерти тоже. Сожалеть…
— Каэтана! Ему плохо. Сварт говорит — беда!
Виола дозвалась меня с легкостью. И я тут же вступила в бой. Благо, оглядеться успела.
Подхватила со столика флакон с нюхательными солями и ловко сунула в нос Натали. Та подавилась отвратительным запахом и закашлялась. А я еще и подножку ей подставила, так, чтобы девица с размаху приземлилась попой на кушетку.
Та скрипнула.
Натали ахнула от боли в отбитой попе. А вот так тебя! Будешь тут рот открывать!
Хавьер посмотрел на меня с удивлением, и я тут же воспользовалась шансом.
— Виола, скажи Сварту — пусть не подается! Спорим, у него сейчас денег попросят. Или какое обещание выдурить попытаются! Это бездарный спектакль!
— Передала.
— Не верит?
— Нет.
— Грррррр!
Но рычи, не рычи, а Натали уже оттолкнула мою руку и опять перешла в наступление!
— Отец, нам надо серьезно поговорить.
— Говори, — разрешил эс Хавьер. — Или у тебя есть секреты от мужа?
Секретов не было. Или дама не рискнула в этом признаться.
— отец, я понимаю, что ты никогда не любил нас с матерью!
Ну вот, началось.
— она была всего лишь средством для получения титула, она не оправдала твоих надежд, и я тоже. И я всю жизнь мучилась своей виной, равно, как и мать. Именно это, наверняка, и свело ее в могилу…
Конечно-конечно.
Все остальное — гнусные инсинуации. И убила она себя сама потому, что это хорошо и нормально. Вот не люблю психиатров, но иногда ей-ей, поверишь, что у нас нет здоровых. Есть недообследованные! Которые кажутся нормальными, а потом как схватятся за ножик, да как пойдут резать…
— Сварт сказал Хавьеру, что его жена была больна. Сама по себе.
А вот это передавать было не обязательно. Но — сама виновата, думаю тут не пойми о чем! А тут уже целый концерт разворачивается.
— Отец, я хочу, чтобы ты сходил с нами в храм.
— Зачем?
— И принес клятву, что больше не женишься.
Глава 18
Да что их, заклинило, что ли? Виола! Сварт!!! Крик возымел действие. Хавьер, услышав вопрос Сварта, прищурился на дочку.
— А почему тебя это волнует, Натали? Женюсь я или нет, какая разница. Мне не девяносто лет, я могу еще найти себе симпатичную вдовушку.
— Которая родит тебе сына, да, папочка?
— Почему бы и нет?
— потому что Гальего должно перейти к моим детям! И титул тоже! — сорвалась Натали. Симпатичной она быть окончательно перестала, и теперь походила на большую крысу.
— Хммм… Натали, а ты не рано начала делить наследство? У тебя пока только дочка. Кстати, где она?
— У свекров, разумеется.
И тон сказал мне все лучше любых признаний. Осталось только передать это Виоле.
— Что, если она не мальчик, она тебе не нужна? — эс Хавьер говорил так, что мне даже страшно стало. И судя по лицу дочери, он попал в цель.
— Отец!!! Что ты такое говоришь! Конечно, нужна! Но наследовать Гальего будет мальчик, которого я рожу! Следующим, обязательно!
— А если опять получится девочка?
— Мальчик, я уверена!
Муж закатил глаза к небу. Я подумала, что может вообще ничего не получиться. Такое тоже естественно, когда очень стараются, природа деток не дает. Вот как запирает что-то — и все тут.
А еще эта особа может так мужика достать, что он просто пойдет делать детей налево. Лишь бы в нем мужчину видели, а не… автомат для выдачи результата. Положительного.
— Вот когда получится, тогда он и станет наследником. А до той поры — извини, Натали. Я не собираюсь идти в храм с тобой, и не собираюсь давать слова, которое не сдержу. Вот еще не хватало — стать клятвопреступником перед богами.
— Ты… у тебя уже кто-то есть?
— Она у меня есть. И я у нее есть. А остальное тебя не касается.
— Ты! — и сколько же драмы было в этом слове. — Ты… всю жизнь ты изменял матери! Ты разбил ей сердце!
И наплевал в печень. Ага. А еще — попинал почки.
Сварт, скотина чешуйчатая! Виола, зачем это было передавать⁈
Потому что эс Хавьер, не подумав, на автомате, озвучил мои слова вслух.
Зять, имени которого я так и не узнала, взвыл от счастья. И свалился на кушетку так, что с нее подлетела ошарашенная супруга.
— П-печень? П-почки⁉
Не будь у Хавьера замечательной реакции, как и у всякого драконария, ходил бы он с расцарапанным носом. Доченька кинулась к нему, собираясь пройтись ноготками по лицу. Раз пять, во всех направлениях.
Не получилось, конечно. Эс перехватил ее, Натали попыталась подергаться — и взвыла, как бензопила, неведомой в этом мире модели «Дружба».
— КАК ТЫ МОЖЕШЬ!!!
Нельзя сказать, что легко. Но ведь и глазами рисковать не стоит! Такая что хочешь тебе выцарапает.
— Натали. В храм я не пойду, — отчеканил эс Хавьер. — В смерти твоей матери я не виноват. Решала она сама, и выводы делала сама. Если будешь вести себя достойно, я останусь на похороны. Если нет — сама справишься. Муж поможет.
Мужа мне захотелось попинать ногами. А чего он тут корчится, как червяк давленный, в три погибели от хохота согнулся. Его, что ли, эта Натали тоже достала? Могла…
— Ты опозоришь и меня, и моих детей⁈
— Ты же пытаешься это сделать, — пожал плечами эс Хавьер. — Какая разница, кто именно?
— Я просто забочусь о своих детях!
— Ты их роди сначала, и позаботься, а не отдавай грудного ребенка свекрови. Ты ее хоть сама кормишь?
