Факультет Романтики. Ромфак (СИ) - Кира Тигрис
— А-ну-ка встань с меня, Влад! — жалобно прохрипел Фредерик, пытаясь выкарабкаться из-под тяжелой мощной фигуры телохранителя — стокилограммовой груды чистых мышц. Господин Блэкстоун, конечно же, совсем не пострадал, единственное, что было ранено — это его самолюбие и дорогой стильный костюм, оказавшийся в пыли. — Не упусти девчонку!
— Стоять! — рявкнул телохранитель, беря на мушку небольшую худенькую фигурку Антонины, которая уже оказалась возле приоткрытых ворот. Еще немного, и девушка смогла бы незаметно улизнуть, просто протиснуться сквозь открытые створки и убежать, растворившись в утреннем тумане. Но не тут-то было, в самый последний момент ее, словно крючок, поймало на прицел черное дуло пистолета. Сейчас Ани, замерев, стояла в оцепенении, словно заяц, пойманный светом фар. От нее, как от прокаженной, в разные стороны разошлись студенты, и теперь молча таращились, злорадствуя, что никто из них не оказался в такой сложной ситуации. В предрассветной тишине хриплый голос Влада звучал особенно ехидно и громко. — Куда направилась, а? Тебя ждет штраф, суд и…!
— Я здесь, отец! — разорвал сумеречный воздух, словно выстрел, громкой возглас юноши. Все, как один, обернулись на звук, и увидели маячившую на балконе фигуру парня в светлой рубашке и темных зауженных джинсах. Толпа синхронно ахнула: парень бесстрашно балансировал между жизнью и смертью, стоя на узких каменных перилах балкона пятого этажа. — Отпусти ее! Тебе же ведь нужен только я!
Мгновенно дерзкий смельчак попал в центр всеобщего внимания, словно артист — в круг прожектора на сцене. Несколько дюжин удивленных глаз тут же устремились на него, рты их обладателей сами-собой распахнулись от увиденного. Никогда еще прежде им не доводилось видеть грозу своей академии в такой ситуации! Влад вместе с Фредериком, естественно, узнали Косту самыми первыми, их челюсти отвисли ниже, чем у остальных. Влад машинально нацелил черное дуло пистолета на парня. В тот момент никто не заметил, как сквозь все так же приоткрытые створки ворот протиснулась худенькая фигурка. Лишь негромкий щелчок, с которым ворота захлопнулись свидетельствовал о навсегда упущенном моменте. Влад тихо выругался, вдруг, вспомнив о девчонке, но… Антонина уже удирала по темным улицам, сверкая белоснежными подошвами своих кроссовок.
— Как ты посмел меня ослушаться, щенок?! — рявкнул на весь двор Фредерик, сжимая кулаки и буквально трясясь от гнева. Его серебристые волосы растрепались, а некогда бледно-серо-голубые глаза теперь налились кровью и горели в темноте, как у самой злой кошки. — Ты что, забыл, что я велел тебе сегодня делать? Где ты сейчас должен был быть?!
— Ты можешь приказать мне, но не моему сердцу, отец, — легко, даже с некоторым задором в голосе произнес Коста и улыбнулся. Признаться честно, он давно мечтал сказать своему старику такие слова, но всегда боялся, но вот, наконец-то, этот долгожданный момент настал! И сейчас у парня есть самое весомое оправдание своему безумному поступку, — потому что мое сердце больше не принадлежит мне!
— Я сейчас тебе твое сердце знаешь куда засуну, щенок?! — рычал красный от гнева Фредерик. — Ты опозорил меня! Ты… ты пожалеешь о том, что родился на свет!
Господин Блэкстоун со всех ног кинулся вперед, но что-то громко хрустнуло под его ногами, он споткнулся о нечто твердое, темно-серо-коричневое от времени, круглой формы и совершенно неприглядного вида, но отлично узнаваемое по характерной загогулине наверху, так как подобное часто встречалось на жизненном пути каждого.
Тут Господин Блэкстоун неожиданно вспомнил, где же раньше такое видел! В его разрывающейся от гнева и шока голове все, вдруг, встало на свои места.
— Это… ты этим… проклятый щенок… только что швырнул в родного отца?! — зашипел он, брызжа пеной слюны во все стороны, словно змея ядом. — Да как ты посмел! Это что за…?! Что это вообще такое?!
— Господин Блэкстоун, остыньте! У-успокойтесь, пожалуйста! Вам вредно нервничать, — заботливо пробормотал Влад, пытаясь призвать старика к разуму. Телохранитель нахмурился и невольно покачал своей огромной твердолобой головой, внимательно косясь темными глазами на неприглядный предмет со странной загогулиной сверху. — Да это же просто… обычная какуля!
Среди обступившей их толпы раздались тихие сдавленные смешки, вместе с легким утренним ветерком среди окружающих пробежался недвусмысленный шепот.
— Что-о-о-о?! Дерьмом в родного отца стал пуляться, да? Неблагодарный молокосос! — заголосил на весь двор Господин Блэкстоун. — Тьфу! Позор моего рода!
— Да это никакая не какашка! — звонко закричал на весь двор Коста, от такого неожиданного совпадения, ему даже стало смешно. — Это же отвалившийся ус вот у этой старой рогатой курицы… а-ай!
За свои слова Коста тут же получил каменной лапой по заднице. Еще чуть-чуть, и он бы точно свалился вниз.
— А ну слезай оттуда, неблагодарный щенок, и ответь за свои поступки, как мужчина! — негодовал Фредерик, возле него из толпы и предрассветного тумана материализовалась знакомая эффектная фигура Стейси, королевы блондинок нашей академии. — Извинись перед девушкой, идиот! Своей будущей невестой!
Все стоящие вокруг застыли на месте и громко ахнули, даже сама Стейси от удивления захлопала густыми накладными ресницами и невольно пошатнулась на своих высоких каблуках. Все знали Константина, как гордого красавца, который умел лишь разбивать девичьи сердца, никому не открывая путь к своему.
— Ты больше не властен надо мной, отец! Я больше не твой мальчик на побегушках! Иди сюда, принеси то, пошел вон! — пожаловался с балкона Коста, дальше от эмоций он просто перешел на крик. — Я полюбил другую! Никто не в силах приказать моему сердцу, даже я сам, а уж тем более — ты! Я больше не буду, и не хочу…
— А вот и хочешь! — Фредерик поспешил грубо прервать речь сына, пока тот не наговорил всякой ерунды о том, как он не хочет жениться на дочери австралийского магната. Он, конечно же, потом обязательно хорошенько накажет сына, а пока нужно было срочно перевести тему и заставить этого борзого щенка опомниться, и вот как…
— Ты сейчас же слезешь оттуда, как миленький! — Фредерик своей худощавой рукой выхватил пистолет у Влада и, сжимая его длинными пальцами с довольно длинными и острыми ногтями, нацелился прямо в широкую грудь парня. Господин Блэкстоун, старый пройдоха, всегда добивался своего любыми путями! Так вот и сейчас он умело «охладил пыл» собственного сына на глазах у всех, поймав его на крючок, то есть — на мушку.
Как говорят если в первом акте появилось ружье, то оно непременно выстрелит в втором. Шутки очень плохи с огнестрельным оружием, тем более — заряженным.
— Стреляй, отец, мне все-равно! Я люблю другую! Я никогда
