Татьяна Каменская - Ожидание
— Чайник уже греется, так что скоро сядем за стол. Вот только папа наш, где- то задер-живается…
Ника обеспокоено глянула в окно, где уже чувствовалось, наступают сумерки. Но вот и чайник закипел, и заварка заварена в стакане, который видимо и предназначен для этих целей. Ника нарезала хлеб, открыла варенье и позвала детей. Данил, уплетая бутерброд, хитро поглядывал на Геру, и, наконец, слегка прожевав очередной кусок, проговорил гну-саво:
— Мам. А мы завтра с Геркой в лес пойдем!
— Вот сам и иди! — отвечала Гера, аккуратно откусывая от бутерброда кусочек и тща-тельно прожевывая его.
Вот и сейчас, она неторопливо отхлебнула чай из чашечки, и осуждающе глянула на до-вольную рожицу брата.
— Завтра мы с мамой будем порядок в доме наводить!
— Чего тут наводить. — канючил Данил. — Тут и так всё убрано…
— Ты что не видишь, какой тут беспорядок, — возмущенно повела плечами Гера:-Скажи, мама…
Ника согласно махнула головой, еле сдерживая улыбку. Она смотрела на детей, и слов-но видела их впервые, удивляясь, как быстро они у неё стали большими. Она слушала их болтовню, улыбалась, поддакивала, где надо, а сама прислушивалась, не стукнет ли входная дверь в сенцах, не раздадутся ли шаги Анатолия. Но время шло, а его всё не было. Наконец дети поели, и Ника отправила их в соседнюю комнату спать. И только один раз Данилка заканючил:
— А где папа?
На что, получив подзатыльник от Геры, тут- же замолчал. Ника, уложив детей на полу, отправилась обратно в большую комнату, где принялась убирать со стола чашки. А потом, она долго сидела за столом, читала газету, вернее делая вид, что читает, а сама всё жда-ла и ждала…
Она так и задремала, сидя за столом, когда вдруг сквозь сон услышала, как в сенцах что-то стукнуло. Открыв глаза, она недоумевающе огляделась вокруг. Но тут дверь рас-пахнулась, и в темном проёме показалась взлохмаченная голова мужчины. Сердце Ники, резко ёкнув, словно упало куда-то вниз, и она вскрикнула, прижав руки к груди. Но мужчина, подняв кудлатую голову, засмеялся негромким пьяным смехом, и она узнала Анатолия.
— Ты чего это Вероника, своих уже не узнаешь, что ли? — говорил Толик, стоя перед ней и покачиваясь в разные стороны.
— Толя, ты где был? Ведь дети ждали… И почему ты пьян?
Ника говорила тихо, стараясь не разбудить, Геру и Данила. Анатолий, махнув рукой, попытался сесть на табурет, но тот с грохотом отлетел в сторону, и мужчина растянулся во весь рост на грязном полу.
— Подними меня! — говорил он, обращаясь к женщине, стоящей у стены, и смотревшей на него своими спокойными черными глазами.
— Ну?! — повторил мужчина, уцепившись за стол рукой и пытаясь безуспешно поднять-ся, скользя непослушными ногами по полу.
Ника медленно обошла длинный, почерневший от времени стол, и, подойдя к Анато-лию, протянула к нему руки.
ГЛАВА 22.
Рассвет наступил так неожиданно быстро, что Ника, ни на минуту не сомкнувшая глаз, даже была рада, что ночь, наконец, закончилась. Всё же лучше встать и заняться каким — либо делом, чем лежать и думать, думать, растравляя в себе жалость и обиду. Данилка засопел громче, когда она, поднявшись, очевидно потревожила его сон. При-крыв сына курткой, она вышла в соседнюю комнату и поморщилась. Тяжелый дух пере-гара витал в воздухе, так что Нику едва не стошнило, и она выскочила на улицу, оста-вив за собой открытые двери.
Было ещё совсем рано, так как солнце ещё не поднималось, а над огородами, уходящим куда — то вдаль к лесу, стоял плотный предрассветный туман.
Ника обхватила плечи руками и поежилась. В воздухе явственно чувствуется предосен-няя прохлада. Только в Казахстане она наступит через месяц, а здесь уже вовсю ощуща-ется близость осени.
— Но ведь это Россия! — сама себе мысленно ответила Ника, и оглянулась вокруг. — Боже мой! Какая красотища!
Такое ощущение, что она в жизни никогда не видела такой природы. Даже когда жи-ла с мамой в Оренбуржье, она не помнила, что-бы вот так близко человек соприкасался с ней, с этими роскошными елями, совсем рядом стоящими от ветхих домиков, прида-вая им необычный сказочный вид. Кажется, что ты сам становишься частью природы, сливаешься с ней, с её красотой, попадая в ту сказку, которая уже знакома, которая впи-тана с молоком матери, с первым звуком её голоса. И поневоле, ты соединяешься воеди-но с той девственной красотой, которую дарит эта земля, и ты радуешься, что она есть, что существует сказка твоего детства, которая поможет тебе всегда в трудную минуту, пусть даже одним лишь фактом своего существования.
Хотя нет! Как — же она забыла знаменитый заповедный бор, который раскинулся непо-далеку от их городка. "Жемчужина степей", так называют порой эти сосновые леса, вы-росшие на песке много веков тому назад. Но странно, Ника так и не успела побывать в знаменитом заповеднике за те десять лет, что прожила в городке. Поэтому, она мало что помнит об истинной красоте тех мест. Скорее всего, прожив в Казахстане большую часть своей жизни, она забыла, что каждый уголок нашей планеты красив и неповторим по- своему. Будь это бескрайние степи, горные хребты, дремучие леса или маленькие лесные поляны, поросшие пахучими травами и крупной белой ромашкой. Всё прекрасно и всё удивительно в этом мире гармонии. Как и эта природа, в таком небольшом селе или де-ревне, под смешным названием — Игнашкино.
— Вероника! Бр-р-р! Ты что это двери все пораскрыла. Заморозить нас решила! Услышала она голос Анатолия. И тут — же сильные руки обхватили её, и притянули к прохладной груди мужчины. Ника закрыла глаза. Притихшая за ночь боль обиды вско-лыхнулась где-то внутри её тела, и как пламя, стало разгораться всё сильнее и сильнее.
— Ну, ты что, обиделась на меня? Да?
Анатолий крепко прижимал её к себе, и вот уже слёзы стали капать ему на руки, одна за другой, обильные и горячие.
— Ну, прости, прости Вероничка, прости! — глухо бормотал мужской голос над ухом. — Я понимаю, поступил нехорошо. Да вот ребята уговорили, сначала за твой приезд поста-вить, а потом…
— А потом за отъезд! — зло бросила Ника, перебив мужа.
— Ну что ты, что ты такое говоришь? — засуетился вдруг Анатолий.
Размахивая руками, он стал громко доказывать, как он ждал её, как выбивал у предсе-дателя этот заброшенный дом, как он мучился тут один, но Ника, молча смотревшая на него, вдруг почему-то понимает, что в той правде, что доказывает сейчас её муж, есть одно но… И это сейчас чувствует Ника, и боясь спросить Анатолия, лишь смотрит на него удивленно, как — бы по новому. Зачем он так суетится? Отчего? Неужели…
— Ты чего? — вдруг спрашивает Анатолий, взглянув на Нику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});