Лэйна Джеймс - Хранитель меча

— Спасибо, брат, — Арлин поймал взгляд Маркайма. — Тек сказал, что

Мезон хочет меня как-то использовать. Можешь ты рассказать мне об этом?

— Лучше бы тебе этого не знать…

— Если они хотят использовать меня, чтобы погубить Гэйлона Рейссона, я остановлю их.

— Как это? — проворчал Маркайм.

— С твоей помощью. Прошу тебя, — умоляющим голосом сказал Арлин, — перережь эти веревки и дай мне твой кинжал.

— Что ты собираешься сделать? Тебе некуда бежать отсюда.

— Я не собираюсь никуда бежать, — прошептал Арлин, и его брат невольно опустил взгляд.

Из темноты за палаткой донесся грохот копыт лошади, мчащейся во весь опор. Всадник приближался с востока, но туча пыли, поднятая копытами, опередила его, подгоняемая сильным ветром.

— Маркайм! — негромко попросил Арлин еще раз, но брат коротко качнул головой и отвернулся. Ксенарский солдат прокладывал себе путь в павильон, грубо расталкивая замешкавшихся в проходе слуг.

— Ваше величество!

Ужинавшие аристократы затихли, и раздался голос короля, который попытался неуклюже сострить:

— Каким тебя принесло ветром, что ты так бесцеремонно врываешься в павильон своего господина?

— Меня послал лорд Кедри, сир. Он просил известить вас, что вода перестала поступать в каналы. В водоводах нет ни капли воды, а ветряные насосы разрушены так, что их невозможно починить.

Некоторое время Роффо сыпал проклятьями, а Арлин почувствовал гордость за своих отважных друзей. Впрочем, его радость была недолгой.

— Передай лорду Кедри, — сказал престарелый король, — что его старание оценено и будет вознаграждено. Теперь же ступай и дай нам поесть спокойно.

Гонец вышел из павильона к своей лошади, удостоив пленника у столба лишь беглого взгляда. Праздничный пир в павильоне возобновился. Маркайм куда-то пропал, а Арлин задумался, чем могло быть вызвано столь равнодушное отношение к полученному сообщению. Такая огромная армия, оставшаяся без воды на этой пересохшей, знойной равнине, давала немало поводов для самой настоящей паники. Если только они не считают, что война уже выиграна.

Слева раздались тяжелые шаги, и южанин изогнул шею, всматриваясь в темноту. Он узнал белую одежду Тека и приземистую фигуру короля Роффо, которые остановились в темноте подальше от яркого света масляных ламп. Возможно, они просто вышли подышать свежим воздухом, но Арлин на всякий случай прислушался.

— Будь они прокляты, эти грязные виннамирцы, — проворчал король. —

Зачем надо было ломать мои ветряные насосы?

Тек пристально всматривался в темноту.

— Насосы ничего не значат.

— Для тебя, возможно, и нет, — возразил Роффо. — На то, чтобы их спроектировать и построить, ушло два десятка лет. Не говоря уже о деньгах, ибо казне это обошлось в кругленькую сумму золотом. Что теперь станет с моими доходами от торговли водой?

— Ваше величество мудры, — ответил Тек, пристально глядя на Арлина. — Я не сомневаюсь, что можно будет починить один или два насоса, используя детали остальных. Что касается вашего дохода, то чем меньше воды, тем она дороже. Или я ошибаюсь?

— Нет, — проворчал король.

— Возвращайтесь к гостям, сир. Веселитесь, но не забывайте о деле.

Нужно удостовериться, что каждый народ знает свою задачу, свою часть общего плана. Завтра мы наконец начнем войну.

Король ушел, а Тек подошел к Арлину. Южанин, чувствуя, как сильно разболелась у него голова, снова уронил подбородок на грудь.

— Ты знаешь, что случается с руками человека, если его запястья слишком долго остаются перетянутыми веревками? — спросил Тек. Арлин не отвечал, прислушиваясь к тому, как шелестит под ветром белая накидка верховного жреца, хлеща его по лодыжкам. — Руки чернеют и начинают заживо гнить, — продолжал Тек. — Страдания ужасны и длятся достаточно долго. Если не ампутировать сгнившие конечности, все это кончается смертью. Но ты не должен беспокоиться — Мезон милостив — по-своему. — Тек помолчал. — Если хочешь обвинить кого-то в своем несчастье, обвини короля Виннамира. По своей природе человек смертей, ему дается только одна жизнь. Твоя вторая жизнь, которую дал тебе Гэйлон, — это оскорбление и вызов богу. Ты будешь жить лишь до тех пор, пока твоя вторая жизнь будет посвящена Мезону.

— Тогда убей меня сейчас, — процедил Арлин сквозь зубы. — Я никогда не буду служить Мезону.

Верховный жрец засмеялся, но его звонкий искренний смех странно противоречил его словам:

— Ты уже служишь ему, служишь прямо сейчас, Д'Лелан. Завтра на рассвете, после ночи проведенной в борьбе с наводнением, обрушившимся на долину Нижнего Вейлса, армия Виннамира столкнется с непобедимой, могучей силой, — кончиком сандалии Тек пнул Арлина в лодыжку. — Обещаю тебе, что ты увидишь конец короля-мага своими собственными глазами. Тебе оставлено место в самом первом ряду. После этого я своими собственными руками принесу тебя в жертву Мезону, чтобы твоя душа могла служить ему целую вечность.

Арлин почувствовал, как от страха сердце отчаянно забилось в его груди. Закрыв глаза, он приказал себе забыть о физической боли. Он был связан и беспомощен — он ничего не мог.

Когда Тек повернулся, чтобы уйти, на Арлина снизошло странное спокойствие. Открыв глаза, он сказал, холодно улыбаясь:

— Ты очень хорошо все продумал, жрец, но лучше всего сходи и помолись еще раз своему богу, чтобы он защитил тебя. Может оказаться так, что завтра твоя душа отправится в путь, чтобы служить ему целую вечность.

Может быть, это была игра света, может быть, бред воспаленного мозга, но Арлину показалось, что верховный жрец вздрогнул и по лицу его пронеслась тень сомнения.

Они ехали весь день, так как Гэйлон внезапно разволновался и хотел во что бы то ни стало поскорее достичь Нижнего Вейлса. К тому времени, когда сгустилась ночная тьма, до лагеря оставалось не больше трех лиг. На небо поднялась яркая ущербная луна, и ее свет освещал им дорогу, так что Король и его герцог продолжали мчаться вперед, почти не сбавляя скорости. Легкий ужин, который они предприняли, не слезая с седел, состоял из хлеба и сушеных фруктов.

Северные долины были теперь необитаемы, и фермы, выстроившиеся вдоль дороги, стояли темными и покинутыми. Гэйлон направил коня сквозь узкое ущелье в прибрежных горах, которое и вывело их в третью, самую большую долину Нижнего Вейлса. Оказавшись там, они сразу поняли, что что-то неладно: ночной ветерок донес до них слова далеких команд, а в полях мелькали огни факелов и фонарей. В лагере царило слишком большое оживление.

Прошло несколько мгновений, прежде чем король догадался, что свет фонарей отражается от воды, покрывшей землю.