Скотт Линч - Обманы Локки Ламоры

— Познакомьтесь с моим товарищем по имени Сокольничий, — представил молодого человека Серый Король. — Он-то и есть контрмаг из Картена. Мой личный контрмаг. Ключ к великому множеству загадок… А теперь будем считать, что официальная часть закончилась. Самое время перейти к разговору о том, что мне от вас нужно.

— С этими деятелями лучше не связываться, — предупредил его Цепп много лет назад.

— Это почему же?

В то время Локки был крайне самоуверенным тринадцатилетним юнцом — со всеми вытекающими последствиями.

— Вижу, ты не слишком внимательно читал учебник истории. Придется в качестве наказания задать тебе дополнительные разделы, — вздохнул учитель. — Картенские контрмаги — уникальное явление. По сути, они являются единственными чародеями на нашем континенте, поскольку очень ревниво относятся к своему ремеслу и не подпускают к нему никого чужого.

— И никто не возражает против этого? Никто не борется или не пытается спрятаться от них?

— Конечно, прячутся, сплошь и рядом. Но что могут два, пять или десять магов против четырех сотен, в чьем распоряжении город-государство? С чужаками и изменниками контрмаги делают такое, что наш капа Барсави на их фоне выглядит кротким жрецом Переландро. Они чудовищно ревнивы, чудовищно жестоки и нетерпимы к своим конкурентам. Контрмаги давно и прочно установили единую монополию. Никто, будь он хоть сам король Семи Сущностей, не посмеет приютить у себя постороннего чародея, неугодного контрмагам.

— Интересно, — спросил Локки, — а почему они называются контрмагами? Они что, сами себя магами не считают?

— Отнюдь. Полагаю, причина лежит в их извращенном чувстве юмора. При тех нелепых ценах, которые контрмаги устанавливают на свои услуги, их работа обращается скорее в издевательство над клиентами, чем в способ зарабатывать деньги.

— Что же в них такого нелепого?

— Новичку платят пятьсот полновесных крон в день. Продвинутый маг уже стоит тысячу. Они отмечают свой ранг татуировкой. Чем больше черных колец у контрмага на запястье, тем вежливее ты должен с ним обходиться.

— Тысячу крон В ДЕНЬ?

— Теперь ты понимаешь, почему их довольно мало? Далеко не каждый герцог или иной ублюдок с толстой мошной может воспользоваться услугами контрмага. Даже во время войны и в других крайних ситуациях их нанимают лишь на короткое оговоренное время. И если уж на твоем пути встретился контрмаг, будь уверен, что его наняли для настоящей, серьезной работы.

— Но откуда берутся эти картенские контрмаги?

— Полагаю, из Картена.

— Ха-ха, очень смешно… Я имею в виду их монополию.

— О, это очень просто. Однажды вечером могущественный маг стучится в дверь более слабого. «Я открываю особую гильдию, — говорит он. — Присоединяйся ко мне, или я уничтожу тебя на месте». А второй маг, естественно, отвечает ему…

— Я всегда мечтал присоединиться к какой-нибудь гильдии!

— Вот именно. Затем они вдвоем идут к третьему магу. «Присоединяйся к гильдии, — говорят они. — Или сражайся с нами обоими, прямо сейчас». Процесс продолжается до тех пор, пока три или четыре сотни членов гильдии не постучатся в дверь последнего независимого мага, и любой, кто откажет им, может кричать «нет» уже в аду.

— Но и у этой могущественной организации должно быть слабое место, — предположил Локки.

— Ты прав, малыш. Контрмаги такие же смертные, как и мы. Они едят, спят, испражняются, стареют, умирают. В этом смысле они уязвимы. Но все вместе они — как проклятые осы: тронь одного, и остальные враз наделают в тебе дырок. Да помогут Тринадцать тому, кто убьет контрмага — случайно или преднамеренно.

— Почему?

— Это самое старое правило их гильдии, не знающее исключений. Убей одного контрмага, и вся гильдия тут же забросит собственные дела. Чтобы найти тебя, они не остановятся ни перед чем. Они станут убивать твоих друзей, родственников, знакомых. Сожгут дом. Уничтожат все, что ты когда-либо создал. Ты будешь мечтать о смерти… но до того, как тебе позволят умереть, контрмаги изведут весь твой след на земле. И заставят тебя наблюдать это собственными глазами.

— Значит, им не может противостоять никто?

— Почему же? Ты вправе попытаться справиться с одним из них, если он выйдет против тебя. Но вот убивать его не стоит. При таком раскладе самоубийство куда предпочтительнее — по крайней мере, не заберешь с собой в могилу всех, кто тебе дорог.

— Ничего себе!

— О да, — кивнул Цепп. — Магия сама по себе впечатляющая вещь, а эта их чертова общность и вовсе дает им неуязвимость. Поэтому, мой мальчик, если когда-нибудь тебе доведется столкнуться с контрмагом, лучше вежливо раскланяться и убраться с его пути. Именно вежливо, не забывая повторять «да, господин» или «нет, мадам».

— Славная у тебя птичка, лысая задница, — заметил Локки.

Контрмаг молча смерил его холодным взором. Похоже, он ожидал другой реакции.

— Значит, это ты помогаешь скрываться своему хозяину. Это благодаря тебе никто из Полных Крон не мог вспомнить, что произошло той ночью, когда Длинного Тессо прибили к стене.

В этот миг сокол издал пронзительный крик, и Локки отшатнулся. Он ощутил волну гнева, исходящую от птицы. Это был не просто крик взволнованного животного… в нем чувствовалось что-то личное. Локки вопросительно приподнял брови.

— Моей подружке не нравится твой тон, — пояснил Сокольничий. — А я привык доверять ее мнению. Так что последи за своим языком — тебе же будет лучше.

— Я нужен твоему хозяину для каких-то целей, значит, пока нахожусь в безопасности, — возразил Локки. — Из этого я делаю вывод, что могу разговаривать с его картенским лакеем, как мне заблагорассудится. Да будет тебе известно, подонок, что среди гаррист, которых ты убил, были мои друзья. Я сам по твоей милости влип в очень некрасивую историю. Чтоб тебе изойти на дерьмо, ГОСПОДИН КОНТРМАГ!

С возмущенным криком сокол рванулся с руки хозяина. Локки успел загородиться левой рукой, и птица с размаху ударилась о нее. Когти пронзили плотное сукно рукава и застряли в его теле. Намертво вцепившись в человеческую плоть, птица отчаянно била крыльями. Локки завопил и попытался ударить хищника правой рукой.

— Сделай это, и тут же умрешь, — предупредил Сокольничий. — Посмотри внимательнее на лапы моей птички.

Прикусив щеку от боли, Локки послушался. То, что вначале показалось ему обычными когтями, оказалось подобием гладких загнутых жал, заканчивающихся острыми иголками. Чуть выше на лапах располагались странные пульсирующие наросты. При всем слабом знакомстве Локки с семейством хищных птиц это не показалось ему нормальным.