Мария Николаева - Дороги Судий: Чужой Путь

… людские маги в одно мгновение утратили всю свою хваленую силу. Нет, они не перестали быть, но мир отгородил всех, кто был не достоин, от Источников.

Оказалось, что это очень просто, когда на твоей стороне стоит сама планета.

А дальше? Лавина сдвинулась. Потеряв основную атакующую силу, люди очень быстро воспылают любовью к эльфам. И не так важно — искреннее ли это чувство, или за ним неумело маскируют собственный страх, главное — это результат, верно?..

… посольство сформируют незамедлительно. Как-то в одно мгновение появятся желающие оказать короне помощь в вопросе восстановления дружеских отношений с остроухими — ведь как-никак Старшая раса, почти братья…

От вынужденного притворства выворачивает наизнанку, но искреннюю любовь вложить в их души не смогу даже я — поздно, ненависть уже изъела их сердца и стала неотъемлемой частью их существования… Я просто не рискну вмешиваться в столь глубинные процессы. Наверно, поэтому с эльфами и возникли проблемы…

… остроухие очень насторожено воспримут стремление людей к миру, особенно после того, как кровь сородича осквернила их реликвию. Но настойчивость людей принесет свои результаты — какое-то подобие мирного соглашения подписано все-таки будет, вот только своего эльфы не упустят и выторгуют себе ни много ни мало полную свободу действий…

Хм. А не перегнули ли мы здесь палку? Ведь в своем желании самоутвердится это племя вновь перейдет все рамки дозволенного — люди не скот! Впрочем, не всех же они загонят в рабские бараки, а только тех, кого сами "человечки" контролировать не в состоянии — колдунов и магов. Ладно, пусть их — чем бы ни тешились, лишь бы разумную грань не переходили…

Кстати, кое-кто ее уже перешел, но на то я и Судия, чтобы избавиться от всего лишнего…

… старая вера забудется всего за пару поколений. Один удар сердца мира — одна лопнувшая ниточка связи… это ведь ничтожно мало, но все, кто запятнал себя магией Старших богов, в одно мгновение проснулись мертвыми. Я не стала рвать узор Времени и вычеркивать их с полотна совсем, но то, что осталось в этой реальности, было всего лишь бездушными куклами, которые сломаются сами, когда кончится завод…

Но это ведь еще не все, не только люди сеют эту заразу.

… книги, истории, воспоминания… само мировоззрение — все изменялось прямо на моих глазах.

И это казалось удивительно правильным, потому что один раз эта религия уже опалила мир Войной Сфер — еще одной Вселенная может и не пережить…

Я стала планетой. Я жила ее жизнью. Сколько? Мне казалось века. Я осторожно выстраивала цепочку событий ее истории, одновременно исправляя прошлое и укладывая первые камни по пути в будущее. Это еще не было Судом, скорее исправлением прежних ошибок, но это был первый шаг к нему.

Странная планета. Необычная. Только ее прошлое вызывает массу вопросов. Почему столько разных нитей сошлось здесь? Почему Хэл именно с нее начал чистку Внутренней Паутины? Для чего здесь одновременно родились Певица Первого Дома и маг Пустоты? И почему здесь так легко прижилась религия, которую все остальные не воспринимают вовсе? Если честно, то мы уже и сами не верим в собственных богов…

Впрочем, я уже не искала ответов, они мне были не нужны, зато я увидела кое-что необычное и удивительное, как бабочка в зимний день… Эта планета самоисцелялась! Она стремилась вырваться из Внутреннего круга и вернуться назад, в основную ветвь Паутины! Более того она утягивала за собой остальные миры…

Возможно, проклятые народы вновь вернутся домой — если последуют за этим огоньком, если поверят в невозможное, если вновь расправят позабытые за ненадобностью крылья…

Когда-нибудь. Разве может быть иначе?..

***

Тьма. Ласковая, нежная, верная. Она всегда была со мной, сколько я себя помнил. Она не раз выручала меня, не раз успокаивала, когда мысли и чувства смешивались в странный взрывоопасный коктейль…

Но настал момент, когда я отринул ее и шагнул в обманчивую светлую дымку.

И тогда преданная мною Леди предсказала мне смерть…

Маленькую, незначительную гибель, которую я так или иначе изберу сам.

Но так ли это важно? Особенно, если к тому моменту наполовину я уже буду мертв? Вряд ли.

Нас было двое. С рождения. Два огонька, две половины. Знание и Искупление. Истина и Прощение. И мы были едины, едины в главном — в мыслях и чувствах. Да, жизнь раскидала нас, она заставила нас изменить собственным правилам, но она же и даровала надежду.

И если для него возможностью победить стала смерть, то для меня ею оказалась война. Долгая, кровопролитная война, приведшая тех, кто пошел за мной к вечному блужданию по кругу…

Впрочем, не одна клетка не может быть вечной. И светлые боги знали, на что шли, когда соглашались с моими доводами. Видел ли я тогда этот миг? Понимал ли, что однажды мне придется переступить через все, что я считал истинным? Не помню. Но зато в голове до сих пор призрачным эхом звучат слова, произнесенные во время последнего разговора с моей Леди…

— Ты, правда, хочешь уйти? — печаль темными искрами замирает в медово-карих глазах. Она и без меня знает, что мне нет больше места в кругу ее детей. Я слишком много знаю, я слишком много видел… я просто не смогу разделить их путь.

— Простите, Леди, но вы и сами прекрасно понимаете, что мне не дано остаться с вами.

— Ты видел его смерть, да? — грусть горькими складками замирает в уголках ее губ, но в глазах, теперь матово-черных, не видно чувств. Она прячет их, словно боится показать, насколько похожа на смертных.

— Я — лишь часть целого, Леди. И если хочу выжить, мне придется уйти.

— Ты ненавидишь меня за это? За то, что я прикажу им отдать свои жизни? — горькие слова срываются с губ богини, болезненным эхом отдаваясь в моей душе.

И что я могу сказать? Что не виню ее? Что понимаю: у моего брата — у части моей души! — есть свой собственный путь? Но это будет ложью. Я действительно виню ее. Каждую секунду, каждое мгновение…

— Ненавидишь, — она сама ответила на свой вопрос, по-птичьи склонив голову к плечу. — И презираешь себя за эту ненависть. Мое бедное дитя… тебя ждет страшная судьба, но ты сам ее выбираешь.

— Я знаю, на что иду, в этом вы не ошиблись.

Всегда сложно расставаться, но обычно где-то глубоко внутри живет странная иррациональная вера, что еще не все кончено, что еще будет шанс все переиграть, изменить…

Ложь. Если я сейчас выйду из этой залы, я уже больше не вернусь. И никогда более не увижу этих теплых ореховых глаз и мягкой, нежной, но такой неуверенной улыбки, не коснусь губами смуглой тонкой руки, протянутой в немом приветствии…