Ольга Громыко - Цветок камалейника

Джай негодующе косился на ЭрТара. Слушает, как ребенок! Глупая сорока, ей яркую бусину показали, а она и клюв раззявила!

— Поток бывает то слабее, то сильнее, и может «подтопить» заводь, взбаламутить «воду», вызвав бурный рост, например, травы, которая за считаные дни вымахает человеку по пояс. Потом она высохнет, начнутся пожары, перекинутся на лес… Разумеется, в конце концов все придет в норму, но хотелось бы избежать подобных проблем. — Брент с легким уколом совести подумал об «осененном» им огородике. — Поэтому в протоке стоит эдакий шлюз, которым управляет смотритель, не понаслышке знающий, как обстоят дела в заводи.

— Привратница? — Ради такого случая горец даже забыл о дурноте.

— Да. Человеческая девочка. Как я уже говорил — самая обычная. Она и не подозревает о своих способностях, ибо залогом исправной работы «шлюза» является само ее существование. В межвременье, между смертью предыдущей Привратницы и рождением следующей, он наглухо закрыт.

— А как же инициации?

— Они играют роль только для жрецов, давая нам силы находить и защищать Привратницу. И мы не имеем права тратить их на разную ерунду вроде так называемых «ирн».

— А йеры имеют?

— Угу. Как распродающие краденое воры. Они взывают к тому же Потоку, искажая его до неузнаваемости. — Брент гадливо сплюнул. — Моют в драгоценной воде сапоги вместо того, чтобы пить ее…

— Тогда зачем они с таким упорством уничтожают Привратницу? — Джай вел разговор по всем правилам допроса, пытаясь уличить жреца на какой-нибудь запинке или нестыковке. Вот только преступников с таким воображением ему еще ни разу не попадалось! — Ведь без нее они тоже окажутся на мели.

— Нет. У них другие «посредники» — дхэры.

— Выходит, храмовники просто пытаются избавиться от конкурентки? — сообразил обережник.

Брент остановился — для разговора на ходу это оказалась слишком серьезная тема.

— Не равняй дверь и прогрызенные червями ходы. Дхэры наделяют силой только своих слуг, открыть шлюз они не могут — или не хотят, ведь это позволяет им жировать в святилищах, под видом богов собирая с людей мзду как деньгами, так и жизнями.

— Ну и какая нам разница, кто у власти — вы со своей Привратницей, или йеры с дхэрами? — дерзко возразил Джай. — Собачитесь друг с другом, а народу отдувайся…

— Большая. Сначала ирны налагали ради обильного урожая, потом хорошего, теперь — ради хоть какого-нибудь. Еще через двадцать—тридцать лет они перестанут действовать вообще. То же самое со скотом, домашней птицей…

— И нами, — задумчиво закончил ЭрТар. — В горах уже несколько лет не рождалось ни одного дареного ребенка. По-моему, я вообще был последним…

— Ты тоже?! — вытаращился на него обережник.

«Без ирны только крысы плодятся», — любили приговаривать в рабочем квартале, где появился на свет Джай. На самом деле в участии Взывающих не нуждались еще и мыши, тараканы, клопы, крагги и прочая вредная живность, а также растения и твари дикоцветных земель. Никакого удовольствия от нахождения в подобной компании будущий обережник не испытывал… а уж соседи изо всех сил заботились, дабы он об этом не забывал. «Что с паршивца взять — бог и тот на него взглянуть не пожелал!» — со смесью жалости и отвращения изрекали взрослые, когда Джай попадался на какой-нибудь шалости вроде стрельбы из рогатки по чужому коту. Ровесники же лупили его при каждом удобном случае, не принимая в свою ватагу. Со временем, конечно, все сгладилось: Джай подрос, узнал, что не один он такой убогий (да и не убогий вовсе — «клеймо» отщепенца оказалось дурацким, осуждаемым храмами суеверием), поступил в обережь, завел уйму друзей и подруг… но глухая обида на испорченное Иггром детство осталась.

— Ну да, — спокойно подтвердил горец. — А что?

— У нас говорят, что если Светлый Иггр не принимал участия в зачатии ребенка, то это дело рук Темного.

— Рук? — скабрезно фыркнул ЭрТар. — Ну-ну. А у нас — что это божественный дар за достойную жизнь. Какая разница, в каком настроении Иггр его послал? Бог-то у вас один, хоть и с двумя рожами. Я вон даже горжусь, что подаренный, а не купленный!

— Неудивительно — вы, «сороки», известные любители халявы, — съязвил Джай, на самом деле проникаясь к горцу все большей симпатией, но отнюдь не собираясь в этом признаваться.

ЭрТар с наглой ухмылкой показал ему два мизинца и возвратился к основному разговору:

— Но почему слабеют именно ирны плодородия? Ведь в остальном сила йеров вроде бы не убывает — и лечат, и крыс морят...

— Потому что в затяжную засуху бесполезно поливать огород из ведра: рассаде нужен дождь, который пропитает всю почву, а не жалкая чашка, вылитая под корень. Да, на месяц-другой это поможет, но когда земля до самой руды превратится в растрескавшуюся корку, носить воду станет бесполезно… Безвременье слишком затянулось, заводь заилилась и обмелела. Вы родились уже при дхэрах и не догадываетесь, что наш мир умирает. С каждым годом трава на лугах редеет, в ней распускается все меньше цветов, жужжит и стрекочет меньше насекомых. В лесу по весне можно услышать хорошо если двух-трех птиц разом, в то время как еще двадцать лет назад ты не смог бы выделить отдельную трель из сотрясающего воздух хора. Вы вон даже ящериц никогда не видели…

— Тоже мне, горе! — упрямо хорохорился Джай, хотя внутренний голос давно уже предательски поддакивал жрецу. — Да какой от них прок?

— А от тебя? Ты уверен, что у тебя будут внуки? Или хотя бы сыновья? И что они не умрут от голода, когда на их полях, несмотря на все ирны, ничего не взойдет?! — распалился Брент, нарушив свой зарок никому ничего не навязывать.

Положенный на обе лопатки обережник тщетно подыскивал еще какое-нибудь возражение, когда ЭрТар подался вперед и радостно воскликнул:

— Хэй, там что-то светится!

После чего свалился-таки с кабана, и тот, воспользовавшись замешательством Брента, поскорее дал деру.

Глава 19

Высоко-высоко в горах жил очень бедный горец, у которого была всего одна коза и такой ветхий шалаш, что даже усатая одноногая вдова не хотела идти за него замуж.

И вот однажды он не выдержал и отправился за советом к знаменитому мудрецу, который жил еще выше.

— Скажи, великий человек, — вопросил он у мудреца, почтительно склонив голову, — знаешь ли ты, как мне стать богатым и уважаемым?

— Отдай мне свою лучшую козу, и я отвечу тебе, — пообещал тот.

Горец отдал мудрецу свою лучшую козу (благо долго выбирать не пришлось), и тот, погладив длинную седую бороду, изрек:

— Понятия не имею!

И горец, просветленный, удалился на верхушку соседней горы.

И вскоре у него было много-много коз, красавица жена и новый большой дом.