Анджей Ясинский - Ник-5

Вот и последние капли энергии впитались моей аурой. Не сказать, что я вылечился, но те ее слои, что не отвечали за магию, явно стали плотнее. Пусть все еще перекореженные, но по крайней мере они остались со мной, а не растворились. По ходу, эти разрушения — подарочек от бога: его энергия, так и не вычищенная из организма, почему-то усиленно рушила мою ауру. Впрочем, той божественной заразы почти не осталось, но следы ее разрушительной силы — как бревно в глазу. И что делать, я не знаю.

Как все хорошо начиналось, и как все плохо закончилось! Карина на самом деле очень испугалась, обнаружив себя утром в объятиях Никоса. Нет, не того, что она спала в объятиях мужчины, по сути совсем ей не знакомого (видела бы это ее воспитательница Хлора!), тем более, что это она его обнимала, уютно устроившись головой у него на руке. Никос же лежал совершенно безвольно и от него шел нестерпимый жар. Именно это и пугало. На все ее попытки разбудить его он никак не реагировал. После того, что Никос учудил у кордосцев в городе — драка с богом, усыпление огромного количества людей, полет за пределы города уже воспринялся девушкой как само собой разумеющееся. А впечатление от полета — восторг на всю жизнь! И даже то, что пришлось срочно искать место посадки из-за неизвестной Карине опасности, не сильно обеспокоило ее — надо — значит надо. А вот теперь, посреди гор, неизвестно где, остаться одной — это ее испугало. Но еще больше испугало то, что Никос может не проснуться. За прошедшее время, незаметно для нее, этот искусник-чародей стал ей очень дорог. И не раз ее посещали крамольные мысли о близости с ним, но всегда останавливала мысль о женихе, оставшемся дома. Ждет ли он ее еще? Правда Карина сама себе боялась признаться, что давным-давно не думает о Рекордо, однако остатки воспитания противились мыслям об измене.

И вот теперь, бешено скачущие мысли никак не могли успокоиться. Карина попыталась растормошить Никоса, но это не помогло. Однако пощечины на короткое время привели его в чувство, но вряд ли он осознавал себя. Приказав себе успокоиться, Карина взяла себя в руки и стала вспоминать все, что знала из целительского раздела чародейства. Что с Никосом, было непонятно — жизнь из него просто утекала. Это хорошо было видно по его ауре. Ее части, не связанные с маной (ее-то было у него вдоволь, хотя еще вчера почти ничего не осталось), постепенно бледнели, теряя энергию. Еще немного и произойдет необратимое разрушение тонкого тела и тогда все… Карина попыталась подсадить ему конструкт, обычно используемый для стабилизации состояния пациента — конструкт должен был перехватывать утекающую энергию и возвращать обратно. Для здоровых людей он бесполезен, но у больных часто происходят утечки жизненной энергии и подобные конструкты замедляют разрушительные процессы. Однако к удивлению чародейки и к новой порции паники, конструкт, соприкоснувшись с аурой Никоса, просто разрушился. Причем так быстро, что девушка даже сначала не поняла, куда он делся. И только на третьем конструкте сообразила, что они банально перестают существовать. К счастью, Карина смогла заметить, что ее действия все же привели к положительному результату — разрушившись, конструкты отдали Нику частичку своей жизненной энергии, которую девушка использовала вместо маны для того, чтобы как можно быстрее их создать — это проще, чем достраивать слои работы с маной. И тут Карина поняла, что надо делать.

Очнувшийся Никос сумел понять просьбу чародейки и снял защитный шар, окружавший их. Карина тут же пробежалась по округе, нашла ручеек со свежей водой, набрала ее во фляжку, вытащенную из одного тюка с вещами и напоила Никоса, остатки просто вылив тому на голову, чтобы хоть как-то сбить жар. Но он уже снова потерял сознание. Карина уселась рядом с парнем и постаралась выбросить из головы все лишнее. Хоть ей и давался с трудом раздел чародейства управления живыми существами, но последние события в тюрьме показали, что не зря ей вбивали в голову эти знания и натаскивал наставник. Получилось в тюрьме — получится и сейчас.

Однако не сразу девушке удалось приступить к задуманному. Ее уже давно что-то беспокоило и вот сейчас, вызывая у себя внутреннее состояние, необходимое для создания нужного конструкта, Карина вдруг поняла, что на самой границе восприятия она слышит какую-то мелодию. Посмотрев на Никоса чародейским взглядом, она заметила как вокруг него клубиться мана, то выплескиваясь из его ауры, то снова впитывааясь ею. Иногда из нее высовывались какие-то куски искусных плетений, на ходу претерпевая изменения и тут же разрушаясь. И все-таки была одна вязь — тонкая и красивая, которая не разрушалась. Вид она имела воронки из красно-серых нитей, тонким концом зацепившейся за темя Никоса, а широким — возвышаясь над ними на высоту человеческого роста. Именно оттуда шел звук. Тем временем звук усилился и на Карину полилась медленная и торжественная музыка, достойная слуха любого императора. Забыв обо всем на свете, Карина, слегка раскачиваясь, слушала если и не божественные звуки, то такие, которые вполне можно таковыми считать. Из-под закрытых век девушки потекли слезы. Чародеи вообще легко возбудимы, и с самого начала обучения их учат держать себя в руках, в то же время не давая угаснуть той легкости вызывания нужных эмоций и чувств, а тем более не давая им вообще угаснуть. Те, кто по каким-то причинам нарушили этот баланс — или навсегда теряли возможность своего развития, а то и угасали со временем как чародеи, не способные вызвать в себе нужные ощущения и чувства, или же становились безумцами, каких иногда порой приходилось успокаивать до полной их смерти. Сейчас же все чувства Карины обнажились, и каждый звук, будто раскаленным ножом по открытым нервам, очень сильно раскачивал ее внутреннее состояние. Внезапно очнувшись, Карина вытерла слезы и долго смотрела на Никоса. Она обязательно потом попросит его еще ей сыграть, а пока нужно заняться делом. На пике душевного подъема девушка без особого напряжения создала очень сложный конструкт. Даже сложнее того, что она применила в тюрьме против напавшего на них наемника. Еще никогда ей не удавались конструкты с такой логикой работы, причем совершенно самостоятельные. Для контроля Карина снова пробежалась внутренним взглядом по слоям конструкта. Вот внешняя оболочка, созданная из ауры чародейки, в которой сконцентрировался 'разум' конструкта. Испытываемые эмоции привели ауру девушки в нужный тонус и позволили сконцентрировать в одном небольшом месте ауры примитивное, но почти живое существо. Вот второй слой, содержащий в себе все варианты действий на разум живого существа для выполнения поставленной цели, которая ставится внешней оболочкой — так называемые 'заряды'. Опытный чародей может всунуть туда очень много зарядов, но чаще проще делать специализированные конструкты с ограниченным количеством зарядов. Вот третий слой — своего рода защитный слой-губка, в центре которой находится запас маны. Этот слой дозированно берет нужное количество маны и преобразует в жизненную силу, необходимую для работы 'зарядов' или не преобразует, если надо воздействовать не на ауру противника, а на его тело или на предметы обычного мира, но там сложнее структура. Можно, конечно, для построения конструктов использовать только жизненную силу, тогда и структура конструкта упрощается, и создать его можно быстрее, — именно так Карина создала целебные конструкты, которые пыталась всунуть в ауру Никоса, но какому чародею понравится так тратить свою жизненную силу? А если учесть, что внешняя, 'разумная' оболочка использует не очень много жизненной силы, независимо от размера конструкта, то использование маны для зарядов — самый оптимальный вариант. По сути, чародеи стали современными чародеями именно после того, как один из древних колдунов, как их тогда называли, придумал, как можно использовать ману вместо собственной жизненной силы. Карина иногда с содроганием думала, что было бы, если бы Великий (такой ему дали эпитет чародеи) Промекеус оказался не мечтателем, оставившим после себя целую плеяду учеников и разных направлений чародейства, а циником, решившим оставить свое изобретение только для себя. Тем не менее, с тех времен чародеи стали той силой, с которой пришлось считаться обычным людям. И многие из них в свое время пожалели о кострах, на которых сжигали чем-то не понравившихся властям тогдашних, еще не обученных, чародеев.