Тимур Туров - Полукровка

Ольга порывалась позвонить родителям, но он ей категорически запретил. Володя методично прошелся по табу: не писать, не звонить, не пользоваться Интернетом. Вся связь через мобильник и только с ним.

– А ты? – спросила мама.

– Утрясу дела и приеду, – пообещал Володя. – Ждите меня. И не подведите.

– Ты так решил все, – с грустью произнесла мама. – За всех.

Володя промолчал. Спорить с очевидным не было смысла, подтверждать очевидное – тоже.

– Ты очень повзрослел.

И сказано это было так, что Володя посмотрел на маму. Посмотрел и понял вдруг совершенно отчетливо, что он действительно повзрослел. А мама постарела. Все это происходило постепенно, а случилось почему-то в один момент.

Раз – и юность кончилась. Все поменялось, и не будет возврата. Никогда.

Из дома вышли только в сумерках, и первым наружу выбрался Потапкин, чтобы проверить обстановку. Только когда он отзвонился и заверил, что все чисто, Володя повел за собой женщин.

У подъезда никто не ждал. Только мелькнула в стороне собака. Володя напрягся, пригляделся. Собака скрылась за помойкой, на ее месте появились еще две. Вот оно, сумасшествие.

В такси сидели молча. Все было сказано раньше.

В машине играло какое-то ретрорадио, словно в тон настроению.

Володя все думал об ушедшей юности: помнить о прошлом, но не жить им.

Сегодня он твердо решил продать квартиру и уехать из Москвы. Бежать и не возвращаться. Маме говорить об этом решении не стал. Как объяснить женщине, что память не в вещах, а в человеческом сердце?

За размышлениями не заметил, как доехали до аэропорта.

Такси притормозило возле шлагбаума. Водитель ткнул кнопку, выудил парковочную карту и миновал взлетевшую кверху оглоблю шлагбаума. Машина проехала к входу в аэропорт и остановилась под знаком «остановка запрещена». Для особенно настырных и плохо различающих знаки водителей под знаком расположилась табличка с черным силуэтом эвакуатора. Такую пугалочку понял бы даже конченый имбецил. Впрочем, это никого не останавливало, и у входа не только притормаживали, но и парковались.

Рядом толкался какой-то абрек, предлагал услуги носильщика. Володя отказался. Вещей было немного, и он вполне мог дотащить их сам. Обратил внимание на топтавшуюся неподалеку собаку, и сердце тревожно дернулось. Захотелось приглядеться, убедиться, что это именно пес, а не шакал.

Навесив на себя сумки, Володя пропустил вперед женщин и, стараясь не вертеть головой, направился к входу в здание терминала.

Тинек велел остановить машину до шлагбаума. Боялся случайно столкнуться с мальчишкой. Автомобиль притормозил у обочины, оборотень расплатился с водителем и выскочил в ночь. Такси, что везло мальчишку, затерялось среди людей и машин, снующих возле терминала в любое время суток, и разглядеть теперь среди этого столпотворения Володю было невозможно.

Маах’керу устремился к зданию аэропорта, не боясь уже быть замеченным. У мальчишки с его бабами было достаточно времени, чтобы выгрузиться и войти внутрь.

Возле входа ежилась дворняга. Поджимала хвост и грустно смотрела на людей.

«Перекинуться бы», – глядя на нее и подходя ближе, подумал Тинек. Нос подсказал бы то, что недоступно глазу.

О собаку споткнулся какой-то мужик с необъятным чемоданом, заорал и попытался поддать ногой. Дворняга едва успела подобрать задницу и отбежать в сторону. Злобно показала обидчику зубы и потрусила прочь. Тинек поежился, борясь с желанием вступиться за дворнягу. Мужик, натужно пыхтя, протиснулся со своим чемоданищем в двери. А там, за стеклянными створками, чернела упакованная в униформу фигура охранника.

Нет, в хвостатом виде ему туда не пройти. Оборотень с сожалением нырнул в здание терминала. Когда он, наконец, попал внутрь аэропорта, мальчишки уже и след простыл. Вернее, след был, но он терялся в таком количестве других следов, что для его обнаружения требовался не человеческий нос.

Соблазн перекинуться и продолжить поиск на четырех ногах был велик, но оборотень вновь сдержался. В хвостатом виде он не просуществует здесь и пяти минут. Вышвырнут. Значит, придется искать не по запаху, а воспользоваться обычными средствами.

Тинек спокойно, не привлекая к себе внимания, продефилировал к табло. Посмотрел на часы. Двадцать один двадцать.

Ближайшие рейсы он отмел сразу. Самолет до Ростова-на-Дону уже практически выруливал на взлет. Второй, до Красноярска, и вовсе оторвался от земли. Так что сделать в этом случае было уже ничего нельзя. Да и вряд ли мальчишка стал бы приезжать настолько впритирку. Далее с интервалом в десять-пятнадцать минут следовали рейсы на Душанбе, Дамаск, Абакан и Омск.

Впрочем, если мальчишка собирался улететь в Таджикистан, то опять-таки отслеживать его было уже поздно. Тинек заметался. Дамаск? Омск? Абакан? Где искать? И искать ли? Вряд ли парень будет торчать здесь со своими бабами. Скорее отправится на посадку, и адью.

Можно, правда, потом будет вычислить, куда он улетел, по спискам пассажиров... Шакал оборвал себя на середине мысли. Можно было бы, если бы дело касалось простых людей. Но здесь-то маг. Билеты мог купить на чужое имя. А таможенникам глаза отвести для этой братии не особенно большая проблема. И эту науку мальчишка освоил прекрасно. В этом маах’керу был уверен, благо успел убедиться.

Что делать?

Да ничего не делать. На него вдруг напала апатия. До аэропорта он парня довел, однокурсничка его, который в помощники записался, вычислил. Уже результат. А дальше пусть сами. Тинек вытащил из кармана мобильник, и вдруг что-то царапнуло взгляд. Он резко повернул голову и увидел того, кого искал.

Володя, не замечая его, направлялся к туалету. Тинек прошел через зал и встал таким образом, чтобы видеть вход в туалет. На ловца и зверь бежит.

Мальчишка пробыл внутри не больше трех минут. Когда он вышел, оборотень хищно поджал верхнюю губу. Следить за мальчишкой было несложно. Тинек по-прежнему ощущал его. Чуял его напряжение. И всплески адреналина. По этим всплескам можно было понять, когда парень что-то подозревает, чего-то боится.

Первый раз он едва не заметил Тинека возле подъезда. Второй раз напрягся у входа в аэропорт. Сейчас же, судя по всему, мальчишка был уверен, что за ним не следят. Почувствовал себя в относительной безопасности. Расслабился. То есть не расслабился, напряжен, но это скорее по инерции. А ходит свободно, как у себя дома.

Тинек остановился. Мальчишка добрался до своих баб и говорил что-то.

Оборотень поводил взглядом. Отловил рейс. Оскалился. Значит, Абакан.

Володя тем временем поцеловал мать и девчонку. Взял одну из трех сумок и вскинул на плечо. Шакал насторожился. Едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Бабы пошли на посадку, а мальчишка развернулся и быстро зашагал к выходу. Вот оно как. Дамочек своих отправил на край географии, а сам здесь остался.