Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече

42.

Дома на пятачке Привокзальной, который объезжают троллейбусы, торопясь вперед или возвращаясь на маршрут, старые, еще довоенной постройки, в основном пятиэтажки. Они густо заросли, отчего пятачок похож на круглый, чуть неровный торт в три слоя: нижний — кусты, средний — деревья, а уж из них выглядывают дома. Фонари здесь терялись в могучей листве и светили скромно, тем более что каждый второй до сих пор был желтой лампочкой под широкополой шляпой колокольчиком.

Номера домов Лехин с трудом различал в живой сети света и теней. Ветер то помогал — отклонял ветви, то мешал — легкомысленно качал деревья, и тогда по освещенным стенам качалась уродливая паутина, бегали и прыгали громадные пауки и сороконожки.

Нашел. Почти в самой середине пятачка… Стоя у двери в подъезд, Лехин почему-то вспомнил две недавние встречи и невольно вздохнул: "И по небесам полетал, и на грешную землю вернули… Был бы суеверный, над многим пришлось бы пораскинуть мозгами".

Дом Лехин на всякий случай обошел. Темный, как и соседние. Только одно окно светится, на третьем этаже, — странное, тяжелое желтое пятно, спрятанное за плотной шторой. Странное — потому что при виде него Лехин внезапно решил: в квартире Проводника у кого-то бессонница. Решил — и точка. И даже не захотел задуматься, почему именно это окно — квартира Проводника.

В подъезде с узкими лестницами горели стоваттовые лампочки. Лехин даже удивился. Подъездная-то дверь не железная, а лампочки все целые и на каждом этаже.

Квартира Проводника оказалась и в самом деле на третьем этаже.

Неужели та самая квартира со светом? Совпадение?

Лехин прислонился к перилам и стал прикидывать: позвать ли шепотом здешнего домового, послать ли за ним "помпошку", или "помпошку" сразу отправить за Шишиком Проводника?

Только повернулся спросить мнение аборигена из паранормального мира, как неожиданно за нужной дверью раздался торопливый шаг. В застывшей тишине он прозвучал отчетливо. Мгновения спустя щелкнул замок. Дверь распахнулась — Лехин даже от перил не оттолкнулся — и на пороге появилась женщина в легком халате. Спеша к двери, она, видимо, забыла или не успела оставить в комнате недочитанную книгу. Один взгляд на нее: гладко зачесанные назад волосы, смугловатое лицо с широкими скулами, с совсем не сонными, вопрошающими глазами — и Лехин не сомневался, кто перед ним. Сестра Проводника.

— Извините, я думала…

Голос будто растаял в шепот, и потухли оживленные, блестящие глаза. Но женщина продолжала стоять — то ли растерялась от неловкой ситуации, то ли ждала чего-то, и Лехин — тоже от растерянности — промямлил:

— Я, кажется, перепутал подъезды.

Женщина шагнула назад, в комнату, и закрыла двери.

Расстроенный Лехин хотел было пожаловаться Шишику, что все идет не так, как надо. Но "помпошка" с плеча исчезла. Хорошо еще, Лехин осмотреться сообразил, прежде чем в панику вдариться.

На последней, нижней ступени лестницы на четвертый этаж стоял незнакомый домовой и за шкирки держал в вытянутых руках двух Шишиков. Оба вели себя как буйные хулиганы: истошно "орали" (беззвучно — только пасти распялили до предела), брыкались и — тянулись друг к дружке, лупя воздух кривоватыми лапками и яростно сверкая желтыми глазищами. Разобрать, где свой, а где — чужой, невозможно. Лехин решил начать с традиционней формулы знакомства, однако вовремя спохватился: формула формулой, да ведь они не в квартире, а в подъезде. Надо немного по-иному. И Лехин осторожно спросил:

— Дедушка домовой, за что вы их так?

— А неча поперед батьки в пекло лезть! — ответствовал тот, нисколько не удивившись. — С чем явились чужие, сначала я должен прознать, а не этот постреленыш. Ишь, прыткий какой!..

— У нас дело спешное, оттого они и торопятся, — объяснил Лехин. — Вы ведь из 42 квартиры? Я к вам с весточкой о хозяине вашем.

Домовой икнул и всплеснул ручками. Шишики шмякнулись на пол и некоторое время поразительно напоминали косматые лепешки. Затем лепешки надулись и буквально врезались друг в друга.

— Нам бы надо вниз спуститься, — озабоченно предложил домовой — У хозяйки ухо вострое, да и ночь. А в сенях подъездных, у батареи, звук хорошо глохнет. Пошли, что ли?

Там, у батареи, и познакомились. Домовой Вавила оказался пытливым слушателем. Лехин собирался обойтись кратким пересказом случившегося — не тут-то было! Домовой вытянул даже историю похода в выставочный зал.

— Так что? Отпустите со мной Шишика?

Вавила сидел на батарее, куда подсадил его Лехин. После вопроса человека домовой глубоко задумался, уперев руки и бороду в колени. Вида он был чрезвычайно интеллигентного и явно ухаживал за своей внешностью и одеждой. Все вместе: стриженая борода, волосы, чем-то смазанные, чтобы не торчали; не привычные Лехину рубаха и штаны, а что-то длинное, при взгляде на которое вспоминалось слово "сюртук", и зауженные книзу брючки, прячущие носки ботинок, — в общем, весь облик Вавилы укладывался в чопорное понятие "профессорский домовой".

— Я-то что? Не в моей власти отпускать — не отпускать Шишика, — наконец заговорил Вавила, тихонько постукивая ботинками по железному листу поверх батареи. — Я ведь догадывался — хозяин жив, потому как Шишик из дома не уходил. Только не знал, как его найти, а следа-то нигде не было. Мы, домовые, коли хозяин пропал, друг дружке весточку передаем — бывает, и отыщем. А здесь… Весь город о пропаже знает — и ничего. Теперь-то понятно. Коли он застрял между мирами — какой уж тут след… Так вот. Шишик-то с вами не то что пойдет — побежит. Однако закавыка туточки, Алексей Григорьич. Можешь ли ты от души поклясться, что Шишик живой останется, если что?

Теперь задумался Лехин. Но долго думать не стал.

— Какой смысл в моей клятве, если Шишик все равно со мной пойдет? Какие клятвы, если я сам не знаю, вернусь ли из того подвала?

— По крайней мере — честно, — вздохнул Вавила. — Жалко Шишика.

— А города не жалко?! — ощетинился Лехин, но домовой замахал на него суховатыми ручонками.

— Уймись, Алексей Григорьич! Я ведь по-своему, по-стариковски, пожалел. Так — мысли вслух (Лехин хмыкнул). Понимаю, о чем подумал ты. Мол, отпеваю заранее. Да ведь мало ли что в сердцах вырвется. А пожалеть-то? Кто его еще пожалеет? Сколько лет душа в душу вместе…

Шишики мячиками проскакали вниз по лестнице, и Лехин присел, чтобы им было легче прыгнуть на плечи. И особую примету соболевского Шишика успел разглядеть: над выпученными глазищами — не то ресницы густущие, не то брови насупленные. Лехина "помпошка" прыгнула на привычное правое плечо, профессорская — напротив.