Тэд Уильямс - Игра теней

Признание Джаира привело Баррика в полное недоумение. Но вскоре он догадался, что в понятие «слепота» собеседник вкладывает какой-то иной, непонятный смысл.

«Почему ты говоришь, что ослеп? Ты же прекрасно видишь?»

«Только глазами».

Пока Баррик ломал голову над новой загадкой, их вновь нагнал Феррас Вансен. Впрочем, приблизиться к ним вплотную капитан не мог, ибо его конь испытывал трепет перед лошадью из страны теней и даже на стоянках старался держаться от нее как можно дальше.

— Ваше высочество, вы здоровы? — с тревогой осведомился капитан гвардейцев. — Я видел, вы едва не упали с седла.

— Оставь меня в покое, — отмахнулся Баррик, не желавший прерывать увлекательный безмолвный разговор ради шумной грубой болтовни с этим… простолюдином.

«Может, он и простолюдин, но он отправился с тобой в опасное путешествие, хотя это вовсе не входило в его обязанности, — напомнил принцу внутренний голос, принадлежавший ему самому, а не Джаиру. — Он прекрасно знал, что в этом проклятом месте добра не жди. Но все же не оставил тебя в одиночестве».

Баррик перевел дыхание.

— Я не хотел… — пробормотал он. — Я прекрасно себя чувствую, капитан Вансен. Вам не о чем волноваться. — Заставить себя извиниться перед капитаном королевских гвардейцев принц никак не мог. — Мы с вами поговорим позднее.

Вансен кивнул и придержал своего коня, позволяя лошади принца снова уйти вперед. Ворон, нахохлившийся на луке седла, проводил юношу сосредоточенным изучающим взглядом — так, бывало, придворный лекарь Чавен смотрел на Баррика, когда юношей овладевала вспышка необузданной ярости. Поймав взгляд птицы, Баррик внезапно ощутил приступ острой тоски по дому, по знакомым вещам и знакомым лицам.

«Ты сказал, что ослеп, — вернулся он к прерванному разговору. — Что ты имеешь в виду? Ведь глаза твои отлично видят».

Джаир не торопился с ответом.

«Меня не случайно зовут Штормовой Фонарь, — наконец прозвучало в голове у принца. — Мне дали это имя, ибо прежде я был наделен способностью проникать взглядом сквозь темноту и свет, а также видеть то, что находится вдали, за пределами обычного зрения. У меня есть третий глаз, внутренний глаз. Если бы он по-прежнему был открыт, я никогда не позволил бы длинноголовым подойти к нам так близко. А сегодня ночью я узнал об их приближении от какого-то старого ворона! Не думал дожить до такого позора. Не думал, что смогу ослепнуть».

В его словах было столько тоски и ярости, что Баррик снова ощутил признаки головокружения. Принц старался прямо держаться в седле, не желая, чтобы Вансен вновь докучал ему расспросами.

«Третий глаз закрылся, потому что ты ударился головой о камень?»

«Да. Я стал почти беспомощным и беззащитным. Вынужден прятаться и дрожать от страха, подобно лесной стихии, когда в солнечном мире ее настигает Белый огонь».

Слова Джаира вновь поставили принца в тупик, но чувства, обуревавшие воина сумеречного племени, были вполне понятны — Баррик слишком хорошо знал, что такое досада и отчаяние.

«Может быть, рана на голове заживет и твои способности вернутся?» — предположил он.

«Не думаю. Рана уже зажила, по крайней мере, заросла плотью. Но третий мой глаз по-прежнему мертв».

Баррик сочувственно вздохнул.

«Значит, такова воля богов, и не надо сетовать на нее, — изрек он, безотчетно повторяя то, что часто твердила ему Бриони. — Возможно, нам стоит найти укромное место, отдохнуть и подождать, пока твои раны полностью заживут? Не слишком ли мы рискуем в этих местах, по твоим же собственным словам, полных опасностей?»

«У нас нет выбора, — последовал ответ. — Мы не можем терять время. Иначе мы опоздаем».

«Опоздаем? Почему?»

«Я… я должен доставить по назначению одну вещь. Моя повелительница поручила мне как можно скорее отвезти эту вещь в Кул-на-Квар. Если я опоздаю или вообще не доеду, это повлечет за собой неисчислимое множество смертей».

«О чем ты говоришь?»

«О том, что прольются реки крови — и моего народа, и твоего, юный житель солнечного мира».

Мрачная уверенность, которую ощутил Баррик, не позволяла усомниться в истинности слов Джаира.

«Погибнут все, кто остался в твоем замке, и еще многие, очень многие. Мне поручено это предотвратить».

— Ничего не понимаю, — морщась от боли в затекших ногах, пробурчал Феррас Вансен. Вот уже несколько часов путешественники ехали без единой остановки. — От кого мы удираем, хотел бы я знать?

— От длинноголовых, — проскрежетал Скарн, Он так низко пригнулся к холке лошади, что походил на уродливый темный нарост. — Ты же видел их собственными глазами, господин. Правда, мертвых. Но можешь не сомневаться, живых осталось больше чем достаточно.

— И почему они за нами гонятся? В чем мы перед ними провинились?

— Ни в чем, господин. Но они должны доставлять рабов и мясо своему повелителю, Джеку Чейну.

— Этот проклятый Джек Чейн не сходит у тебя с языка. Объясни наконец, кто он такой.

— Это не поддается объяснению. Он один из Древних. Лучше не говорить о нем вслух.

— Но где мы, ты можешь сказать? И куда направляемся?

— Мне это неведомо, — ответил ворон, закрыл глаза и опустил голову, всем своим видом показывая, что дальнейшие расспросы бесполезны.

Феррас Вансен прекрасно сознавал, что утратил всякое представление о целях и маршруте путешествия. От его воли и желаний не зависело ровным счетом ничего. Джаир получил назад свое оружие, он отдавал распоряжения, выбирал маршрут, а всем прочим оставалось лишь безропотно ему подчиняться. Восстать против такого положения вещей Вансен не мог, ибо чувствовал себя до крайности неуверенно в этой проклятой стране, где однажды едва не лишился жизни. Он не думал, что когда-либо вернется сюда, но судьба распорядилась иначе. Теперь он скачет по заросшей лесной дороге, не имея понятия, куда она его приведет. Капитан королевских гвардейцев не сомневался лишь в одном: они все дальше углубляются в сумеречные земли. И даже если он решит покинуть принца, повернуть назад нет никакой возможности — в одиночку ему не найти обратного пути в край солнечного света.

«И зачем только я принес клятву верности этим надменным, упрямым, безумным Эддонам?» — с досадой думал капитан.

Путники проскакали полдня и наконец остановились, чтобы напоить лошадей. Вансен, спешившись, наблюдал, как его лошадь жадно пьет из мутного ручья, пересекающего дорогу. Заросли были здесь не особенно густыми, впереди лежало холмистое открытое пространство, которое можно было окинуть взглядом даже в тусклом сумеречном свете.