Николай Воронков - Непослушная игрушка

Через некоторое время нам удалось собраться у выхода из долины. Окровавленные, измученные остатки моего воинства. Если считать по выжившим, то мы победили. Пять сотен выстояли против восьми сотен. Да ещё и живыми остались, чтобы прославить героизм павших.

Но это всё потом, а сейчас у всех было одно желание — лечь и не двигаться. Но и это нельзя. Сначала надо попытаться найти раненых, помочь им насколько это возможно. Пеко начал было собирать наименее измученных, но и это нам не дали сделать. Меня уже давно беспокоил какой-то странный гул, но вот он стал более отчётливым, и со стороны степи в долину стали вливаться новые отряды степняков. Твою маман!

От вида кровавой долины всадники останавливались, не решаясь двигаться по телам, но сзади, видимо подпирали, и вот уже лошади начинают идти вперёд, топча и своих и чужих…

Против такой массы войск нам просто нечего был делать и, не сговариваясь, мы повернули коней и понеслись на берег. Теперь одна надежда, что мост ещё не успели сжечь, и мы сможем проскочить, получив хотя бы маленькую передышку. Вылетели на последнюю гряду… и все разом остановились. Мост был цел, но он был полностью запружен беженцами. Осознав опасность, люди бросали скот и повозки в надежде спасти хотя бы себя, но их перед мостом было ещё слишком много. Потребуется в лучшем случае полчаса, пока мост можно будет поджигать.

Нужно как-то задержать кочевников, но как это сделать?! Сколько же у меня осталось бойцов? Я оглянулся по сторонам. Сотня, не больше. Почти все ранены. Вот Пеко, с повязкой на голове. Вон Мардан, который едва держится в седле. Солдаты, которые доверились мне, и которые все погибнут по моему приказу. Надо бы что-нибудь сказать ободряющее, героическое, только надо ли им это? Всё и так понятно без слов. Обратно мы не побежим, и в живых никто не останется. Но лучше уж так, чем видеть смерть своих близких.

Я посмотрел вперёд. Волна кочевников приблизилась к сужению долины, наиболее узкому месту, где мы могли хоть немного компенсировать численное превосходство противника. Ну что ж, пора. Я молча достал меч и медленно поехал вперёд. Приказывать сейчас просто нельзя — каждый сам должен решить, как умереть или жить дальше. Несколько шагов я ехал в полной тишине, затем сзади послышался нарастающий шорох от извлекаемых мечей. Постепенно ускоряясь, я ехал вперёд, а сзади нарастал грохот копыт лошадей тех, кто решил последовать за мной. Я не оглядывался. Нельзя винить человека, даже если он решил повернуть назад. А я просто не могу по-другому. Пока я жив и могу сопротивляться, никто не посмеет поднять руку на моих людей и мою землю. Поэтому только вперёд!

Нас заметили, раздались команды, и к нам понеслась лавина всадников, пропуская нас в глубь своих рядов и стараясь охватить кольцом. Но я только усмехнулся — сейчас это уже не играло значения. Самое главное для нас — продержаться хотя бы десять минут. Плана боя не было, мы просто врубились во вражеские ряды и думали только об одном — убивать. Много. Всех, кто встанет на пути. Закрутилось месиво мечей, копий, стрел. Сначала вокруг меня сражались мои воины, но каждый раз, когда я имел возможность оглянуться, их становилось всё меньше и меньше, и наконец я остался один. Кровь, непонятна чья, заливала глаза, сил почти не осталось. Всё вокруг было завалено телами погибших. Но кочевники почему-то не торопились убить меня, образовав плотный круг. Что, хотят в плен взять? Сейчас это легко — несколько стрел, а можно просто арканами. Я даже отбить их не смогу. Но даже плен не так страшен, как чувство, что я не до конца защитил своих людей.

Вперёд выехал всадник в богатом облачении, начал что-то говорить, но меня это не интересовало. У меня и настоящего Гордана был ещё один маленький секрет, который у нас не смогли украсть. Сил ещё хватало и я осторожно, очень тщательно активировал заклинание, записанное на моей коже. Киношники почти разобрались с ним, значительно усилили, но им и в голову не могло прийти, как я его использую.

Я даже успел улыбнуться настороженно смотревшим на меня воинам.

Внутри будто начала разворачиваться та самая радуга, отблески которой видели в таверне. Но на этот раз она была нестерпимо горячей и в тысячи раз сильнее.

Жалко, что я не увижу собственный «Последний поцелуй дракона»…

Ослепительная вспышка осветила экран монитора, и даже адаптивные фильтры с трудом справились, сохраняя приборы. Когда через несколько минут удалось восстановить изображение, смотреть было уже не на что. Долина, заполненная войсками, просто исчезла, превратившись в остекленевшую чашу, на которую сыпался пепел, и ничего более…

Мистер Эли долго сидел в задумчивости. Всё не так, всё неправильно, не по сценарию. Он медленно перебирал в памяти основные моменты своего провала. Где он допустил главную ошибку? Можно ли переиграть эти дурацкие съёмки?

Потом он вдруг улыбнулся. Не надо ничего менять, ведь новое название может превратить недостатки в достоинства!

И фильм можно назвать… «Хранитель из рода Золотого Дракона».

Конец книги.