Юрий Валин - Дезертир флота

– Хочешь – бей, – хрипло сказала рыжая. – Я зарезала гадюку. Она убила моего самца, опозорила меня. И я ее убила. Быстро и без мучений. Не так, как я хотела, будь она проклята. А ты, слабоумный жаб, попробуй мне отомстить. Только мне. Ква ничего не знал. Слаб он убивать красивых сук.

– Верно, – выдавил из себя Квазимодо. – Не знал я. Но догадался. И мешать не стал. Верно ты сделала, рыжая. Некуда нам змею девать было. А в живых оставить – она нас не пожалела бы, выдала бы при первом случае. И вообще убить ее было нужно. Скольких людей для своего удовольствия извела, сука мерзкая. Да и не только людей.

– Звери вы, – свистящим шепотом сказал фуа. – Хуже акул.

– Может, и хуже. Только сделанного не воротишь. – Вор подобрал котелок, повернулся спиной к бывшему другу и принялся смывать с посудины могильную землю. Если фуа снова за нож схватится, то так тому и быть.

Ныряльщик плакал, уткнувшись лицом в песок. Рыжая повернулась и ушла в темноту.

Луна вздрагивала, отражаясь в медленных водах реки. Проклятый котелок никак не желал отмываться.

Глава 9

Издалека казалось, что плоская высокая вершина холма уже порозовела. Светать только начинало, но Квазимодо уже подумывал об устройстве дневной лежки. Вернее, убежище, конечно, должна найти Теа. Уж это у девчонки получалось великолепно. Да и вообще – по выносливости и умению выживать на этих холмистых равнинах рыжая на голову превосходила обоих мужчин.

Четвертые сутки беглецы уходили на север. Шли только ночью, под прикрытием рощ и кустарника, частью – вдоль русла почти пересохшей речушки. На второй день повезло – ливень смыл следы. Теа все равно крутила – закладывала петли, «сбрасывала», заставляла возвращаться по своим следам, уводила по скалистой террасе и намечала ложные направления. Квазимодо повиновался беспрекословно и только пытался понять суть трюков – когда-нибудь наверняка пригодятся. Фуа шел сзади, упрямо молчал и делал вид, что никаких спутников у него нет. Квазимодо несколько раз пытался заговорить, натыкался на безмолвное презрение и умолкал сам. Ну, может, и прав Лягушка. У вора и у самого было тяжко на душе. Хоть вроде все и правильно сделали, и другого выхода не было, а все равно… Прав ныряльщик. Ладно, остается выбраться в места безопасные, а там пусть идет, ищет друзей почестнее.

Пока безопасностью и не пахло. По ночам на вершинах холмов горели десятки сторожевых костров, днем склоны и рощи прочесывали бесконечные разъезды и патрули. На охоту была поднята вся королевская армия, и к войскам с величайшей готовностью присоединились местные жители. Хорошо еще, что при всем желании и вояки, и местные охотники и следопыты не могли полностью перекрыть огромные безлюдные пространства.

Квазимодо раздумывал о том, какую же награду назначали за их головы. Гадать – дело, конечно, бессмысленное, собственную башку продавать не понесешь, но все равно любопытно. К тому же такие мысли отвлекали от главной проблемы – жутко хотелось жрать. Стоило уйти от реки, и сразу стало ясно, какую неоценимую пользу приносит фуа. Рыбки больше не было. Ящерицы, змеи, несколько птичьих яиц – этого и одному человеку мало. В крошечном озерце фуа наловил десяток рыбешек величиной с палец. По старой памяти поделился с бывшими друзьями. Но это так, скорбное напоминание о былой роскоши. Кроме того, нынче рыбешка тяжким камнем упала в желудок – Квазимодо никогда не нравилось принимать подаяние. Тем более от тех, кто тебя ненавидит. Два раза Теа умудрялась подбивать в кустах птичек. Тонкие косточки беглецы обсасывали до блеска, куда больше времени занимало сокрытие перьев, пуха и прочих следов жалкой трапезы. Рыжая верила, что опытный следопыт легко отличит, чьей добычей стали пичуги. Птичьи перья прятали под аккуратно взрезанный дерн. Теа тщательно наводила порядок, и беглецы двигались дальше. Идти приходилось медленно – шедший последним фуа все сильнее прихрамывал и все чаще запутывался в колючих кустах. Ныряльщик ни о чем не просил, но рыжая, ведущая беглецов, сама замедляла ход. Квазимодо, и сам измотанный бесконечным ночным движением, такому благородству был искренне рад.

На день остановились недалеко от длинного, извилистого, как часть древней титанической крепостной стены, холма. Квазимодо уже давно перестала удивлять форма здешних холмов – большинство из них казались сложенными руками каких-то гигантов. Ошеломляюще огромные столы и табуреты, лежанки и недостроенные – без окон, без дверей – жилища. Иногда крутые, почти отвесные стены вырезали на фоне неба силуэты животных. Вор видел холм, точь-в-точь изображающий упрямо нагнувшего голову осла. А еще беглецы видели утес, до жути похожий на плечи и башку Глири. Квазимодо стало даже не по себе.

Здешний холм ничего такого мистического не напоминал – подумаешь, стена крепостная. Укладывая среди кустов мешки, вор решился спросить:

– Теа, мы не слишком близко подошли? Сверху не увидят?

– Там никого нет, – снисходительно сказала рыжая.

– Хорошо, что нету. А откуда ты знаешь?

– Не веришь? – немедленно зарычала девушка.

Квазимодо развел руками:

– Что ты, чуть что, набрасываешься? Если можешь, объясни. Я понять хочу.

Рыжая насупилась, но соблаговолила объяснить:

– Вон, видишь, наверху трава торчит. Это бородачка. Ее очень сарсы любят. А их здесь много. Если бы могли – забрались бы и сожрали. А раз растет – значит наверх сарсам пути нет. Людям – тем более. Понял?

– Понял. – Вор без особого успеха пытался рассмотреть таинственную траву. Вроде торчит что-то, но разве рассмотришь в предутренней серости? – Теа, а кто такие сарсы и почему ты думаешь, что их здесь много?

Рыжая посмотрела как на полного идиота:

– Сарсы – козлы носатые с острыми короткими рогами. Похожи на тех, что люди в сараях держат. Только эти очень осторожные. А много их здесь, потому что мы половину ночи по их свежим какашкам идем.

– Ага. – Вор кивнул. – Теперь еще лучше помню. Теа, мне стыдно напоминать, но я в темноте почему-то вижу хуже, чем ты.

Девчонка фыркнула:

– Ну и что? Не бойся – я вас выведу.

– Спасибо, успокоила. Я еще не совсем ослеп, чтобы меня за руку водили. Ты бы объясняла что-нибудь полезное. А то идем как шайка глухонемых нищих.

– Не я молчу.

– Да я понимаю. Ну, с Лягушкой что теперь поделаешь? Ненавидит нас, убивцев. Что ж нам теперь, и не разговаривать?

– Ночь не время для болтовни. Охота идет. На нас. Или забыл, одноглазый?

– Не забыл. Но раз здесь эти твои сарсы гадят исправно, значит, их охотники не сильно беспокоят. Выходит, мы вышли, рыжая?

Девчонка ухмыльнулась:

– А ты не так глуп для человека, Ква.