Ученик Рун. Том 2 (СИ) - Якубович Александр

И если с демонстрацией умений, которыми одарила меня Витати, проблем не было, то снова повторить мощную комбинацию печатей, которой я испепелил альфу волколаков, у меня не получалось. Потому что уже на следующее утро после битвы с нежитью я опять перестал видеть магические потоки и максимум, что у меня получалось — заметить цветное сияние краем глаза.

Госпожа Виола лишь удивлялась подобному регрессу, учитель же лишь мрачно стоял в стороне — ведь Осиор знал, как именно у меня получилось столь мощное колдовство. Но поделиться с волшебницей этим знанием он не мог, а мне строго-настрого запретил даже заикаться о каких-либо аномалиях, что творились со мной во время стресса. Так что и мне, и Осиору приходилось напропалую лгать Виоле о том, как же у меня вышла Казнь Света, да еще и столь внушительных размеров и мощи. Я буквально видел, как портится настроение наставника от этого, но ничего поделать не мог.

Архимаг же в какой-то момент сделала вид, что удовлетворилась нашими объяснениями. А заключались они в том, что в моменты нервного напряжения я буквально способен прыгнуть выше головы. Но сейчас мой уровень силы она оценила бы не выше пояса целителя, а для такой комбинации печатей Нид и Ман нужен был минимум пояс Погоды или Охраны, да и то, не каждый поясной маг Погоды был бы способен на подобное.

Но в какой-то момент башня от нас отстала, хотя я и понимал, что у архимага появилось еще больше вопросов, чем было раньше. А еще она как-то странно поглядывала на мой жетон мага Защиты, будто бы он смотрелся на моей шее неуместно.

В одном из разговоров с учителем я упомянул об этом, на что Осиор ответил:

— Она понимает, что я занизил твой жетон, чтобы укрыть от взглядов знати, — ответил наставник, прихлебывая из кружки душистого чаю, — но после того, что случилось на охоте, знающие люди начнут задаваться теми же вопросами, что и сама Виола.

— И это проблема?

— Да, Рей, это проблема. Потому что по существующим договоренностям между дворцом и Башней… — Осиор внезапно умолк, после чего лишь махнул рукой. — Оставь это все. Это не важно. Я, Виола или Неро разберемся с этим вопросом. В любом случае, ты же не специально полез в эту мясорубку…

Тут учитель был абсолютно прав. Я оказался на охоте настолько случайно, насколько это было вообще возможно. Если подумать, то отправной точкой всего этого безобразия был момент, когда я решил свернуть с центральной улицы, чтобы укрыться от шума и гама. Где столкнулся с безрассудным Торисом Варналом, что жаждал совершить подвиг.

Кстати говоря, с Торисом я разок виделся. Молодой баронет сумел избежать серьезных ран и отделался несколькими ушибами и царапинами. При этом он принимал самое активное участие в бою с нежитью, что было отмечено и гвардейцами, и другими вельможами. Узнал я это когда Торис, вытащив меня в трактир в городе, буквально захлебываясь от восторга, рассказывал, как его лично похвалил тот самый граф Фосс, что бесстрашно пригвоздил волколака к стене. И не просто похвалил, а в присутствии его отца и нескольких других видных вельмож, с которыми барон Варнал встречался по деловым вопросам.

— Фосс назвал меня достойным сыном дагерийской земли и отважным воином! Ты бы видел, как посмотрел на меня в этот момент отец! — только что не взвыл в экстазе Торис. — Он никогда так на меня не смотрел! Только на моего старшего брата! А тут — такая похвала в присутствии важных людей!

— Рад за тебя, — ответил я, прихлебывая сидра.

— Кстати, когда придешь к нам?

— А должен?

— Шутишь! Тебя все конюшни ждут! И отец! — возмутился Торис.

— Знаешь, я и так еле выскользнул сейчас из поместья. Учитель недоволен, так что… Как-нибудь потом, — ответил я.

— А на фестуме будешь? — спросил Торис.

— Что за фестума?..

Вот тогда я узнал, что будет большое прощание с погибшими, в котором примет участие как минимум та зажиточная часть Шамограда, что лежала на левом берегу Кобаты.

Тогда мы договорились с Торисом встретиться во дворце, ведь он точно будет там, и как участник обороны поместья, и как сын императорского конюшего. Я же обрадовался, что на непонятном мне мероприятии будет на несколько знакомых лиц больше, ведь весь мой круг знакомств ограничивался домашними, парой купцов, несколькими конюхами, трактирщиком, что выделил мне отдельный столик в углу своего заведения и, собственно, самими Варналами. Вот и все мои знакомцы.

Наконец-то карета подъехала к воротам, за которыми лежала территория императорского дворца. Стража быстро заглянула внутрь и, сверившись с полученным приглашением, пропустила нас внутрь.

Прибыли мы одними из последних. Перед дворцом уже стояла целая вереница карет и повозок, одна богаче другой. Толпились слуги и конюхи, позвякивали оружием гвардейцы, что сейчас были одеты в парадные начищенные кирасы и широкие плащи с золотыми гербами императорской семьи. Я едва не потерялся в этом потоке, но Осиор четко следил за тем, чтобы я не отставал.

Почти сразу же я заметил, как вокруг меня и учителя образовалось незримое кольцо пустоты. Будто бы люди сторонились высокой фигуры с черным трезубцем на плаще, а я оказался внутри этого незримого круга, следуя на полшага позади своего наставника. На нас изредка бросали любопытные взгляды женщины и девушки, а мужчины, даже старики, когда мы проходили мимо, старались приосаниться и принять вид скучающий и при этом значительный.

В тот момент я осознал, что истигаторов не слишком жалуют.

— От чего они все так? — тихо шепнул я учителю, когда мы остановились у дверей главного зала, где будет проходить фестума.

Осиор лишь неопределенно дернул плечом и едва прикрыл глаза.

— Вспомни, что я тебе говорил об отношении к магам, там, в Нипсе, — загадочно, едва шевеля губами, ответил наставник.

При упоминании родного города меня захлестнуло тоской. Я помнил этот разговор, что состоялся между мной и учителем на маленькой кухне, когда весь в крови, я вернулся с танцев.

«Люди боятся и не понимают магов, мы чужды для них, хоть и живем, работаем и колдуем каждый день», — вот что сказал мне тогда Осиор.

По всей видимости, такая реакция распространялась не только на мастеровых и простых людей, но и на знатных господ. А черный трезубец, булава на поясе и сталь в глазах моего наставника не делали его вид более дружелюбным для того, чтобы люди не поддавались предрассудкам. Нет, Осиор в обличье Трибунального Истигатора выглядел почти грозно и… опасно. И эта его аура распространялась сейчас и на меня, хотя по взглядам, что нет-нет, но и бросали окружающие в нашу сторону, я замечал и недоумение. Что малец забыл рядом со Стражем Устава? Кто таков, да еще и с жетоном мага на груди? Вот что читалось в этих взглядах.

Наконец, к дверям вышел распорядитель и всех желающих стали запускать внутрь. Когда в зал заходил кто-то из высшей знати, выхолощенный слуга споро выкрикивал и титул гостя, и имена его спутников.

Сам зал был разделен на две части. Сначала была большая пустая площадка у входа, по которой сейчас праздно шатались богато разодетые гости. В одеждах преобладали темные тона и серебро, хотя нет-нет, но мелькала и золотистая нить, и высокие перья в головных уборах.

Первое, что я заметил — вместо привычных глазу дорого вышитых дублетов и курток, сейчас каждый первый щеголял в том, что знатные господа называли пурпуэном. По сути — тот же дублет, но с более глубоким вырезом на шее, дабы продемонстрировать окружающим воротник дорогой рубашки из тонкого сукна с кружевной вышивкой. Еще одним отличием от повседневных одежд была коротенькая нижняя юбка, пришитая чуть выше пояса к пурпуэну и едва закрывающая бедра. Обычно она была другого цвета или на несколько тонов темнее, чем основная часть костюма. Благодаря складкам и крою, казалось, что благородный господин был облачен в дорогой полный доспех, только выполненный не из металла, а из лучших тканей и украшенный золотой или серебряной вышивкой, жемчугом или драгоценными камнями. Дополнялась верхняя часть наряда беретом с пером и коротеньким плащом, что перебрасывался через плечо и доходил только до поясницы. Таким не укрыться от дождя и ветра, а только показать, сколько у тебя есть денег, чтобы спустить их на кусок ткани и богатую вышивку.