Каменное сердце (СИ) - "Лакфен"

— Ты понимаешь, что если ты уйдёшь, то командовать здесь будет не кому. Твой отряд один из лучших и буйный как я знаю, а погром и сумбур я не потерплю. — Со спины я не видел, что на лице у муирки, но ощущал её уверенность и крепкую хватку.

— Да. Поэтому я оставлю здесь своего заместителя Ану. — На это недовольным муирец нечего не потребовал, знал, что старший офицер всё ровно так и сделает.

— Иди. Идите отсюда! У меня от вас уже голова болит. — Парим уткнулся в бумаги, стараясь сосредоточиться на них. — Мы вышли из палатки, на улице во всю бушевала буря. Проходя мимо палаток почти бегом, вошли в мою палатку, где было очень сухо, что меня радовало.

— Почему? — Сразу спросил я, зажигая свечу.

— По собственным причинам. Разве я не могу себе это позволить? А ты отправляешься сам туда, да и лишняя помощь тебе пригодится. — Сказать я нечего не мог, она упёртая и переубедить в некоторых её моментах не выйдет. — Но мне нужно идти к своим и взять как минимум двух из своего отряда, так что мы ненадолго расстанемся. — Изра вышла из палатки, после чего я рухнул на кушетку, вздохнув.

— Нужно вызвать Башира и сказать, что мы отправимся в столицу. — Поднявшись с кушетки, с большим нежеланием вышел из сухой палатки на буйную улицу.

***

По каменной брусчатке из крепости, через слой снега выехал наездник в тёплом плаще с натянутым на голову капюшоном. Мерин медленно шёл через мост и брусчатку, а следом тут же наездник отправился скакуна рысью, скрываясь за валунами и покрытыми снегом елями. На обледеневших стенах крепости над воротами, стояла огромная фигура, наблюдающая за исчезновением всадника на лошади.

— Удачи тебе. — Проговорил человек, повернувшись спиной, спускаясь с крепостных стен.

Метель била в лицо, постоянно заставляя прислоняться к гриве мерина чтобы хоть как-то ускорить скачку и выехать с горного массива на более тихую равнину. Где скакуна можно отправить смело в галоп чтобы прибыть в нужное место. Метель всё сильней подымалась, заставляя ткань капюшона колыхаться сильней, слепя снегом глаза. Сквозь снежный покровы, было тяжело пробиваться, но он продолжал ехать, не останавливаясь. Тело покрывал мороз, руки на поводьях даже в шерстеных перчатках леденели. Письмо, отправленное в крепость гонцом при смерти. Гонец лежал на промёрзшем до костей мерине, который рухнул вместе с ним, на каменную брусчатку внутреннего двора. В руках он держал свёрток с бумагой, который решил будущее банды наёмником. Один из нынешних предводителей временный командир Ганзел Ганзалис, поднял свёрток и посоветовавшись со своими подчинёнными которым он доверял, запряг лошадь, и отправился в путь в лестную чащу, где был обоз с Сириусом и оставшимися людьми, которые со дня на день должны были прибыть в крепость. Заместитель командующего, кивнул и взял управления крепости на себя пока «Алый палач» выясняет причину отправления данного письма и его содержимого.

***

В пуще раздавались крики наёмников, на повороте в луже собственной подмёрзшей крови лежал труп не сумевшего убежать человека. Наездник спустился с коня в снежный сугроб, медленно начал продвигаться в глубь леса, вдоль дороги, издавая как можно меньше шума. Он был словно пятно посаженое на белоснежную скатерть, но стволы деревьев позволяли ему скрываться от любопытных глаз фигур в кожаных, обвешанными костями доспехах, выполняющими защитную функцию металлических лат. Украшались они перьями чёрной птицы в большом количестве по всему доспеху. Заснеженная тропа была усеянная трупами наёмников, возле телег и грозно сопящих лошадей. Глаза наездника начали искать среди трупов одну фигуру, главную и чересчур важную. Человека, походившего на северян, черноволосого с уродливыми ожогами на лице. Выглядывать сильней не позволяли патрулирующие и вечно оглядывающиеся люди.

— Кажется мы прикончили всех. — Проговорил один из нападавших, пиная лежавший труп переворачивая лицом к верху.

— Да. Этот обоз со всей провизией и снаряжением пригодиться нам. Мы переживём эту зиму и вытесним остатки когда-то могущественной банды. — Фигуры засмеялись, заглушая приближающиеся шаги.

— Не хорошо подслушивать. — Обернувшись, наездник увидел огромную фигуру, в тени которой блеснуло лезвие. Отпрыгнув в сторону, оружие воткнулось в ствол. Человек засмеялся, когда на него подняли глаза. — Не теряешь хватку Ганзел. — Капюшон слетел с головы на плечи, обнажая рыжие волосы и бородку, показывая грозное лицо. Оружием был топор ручной работы, с гравировкой волка. — Не ожидал тебя встретить в такой момент. Ты пришёл в ненужное время и место, верный пёс. — Лезвие вышло из дерева, показывая весь габарит — это был не топор, а секира, но державший её человек умело управлялся ею, держа в одной руке. — Жаль, что ты увидел эту картину. Давно надо было покончить с этим спектаклем. — Рыжий наёмник молчал, кладя руку на рукоятку меча. — Чего ты молчишь как воды набрал? Отвечай Ганзалис?! — К громиле подбежали люди с масками из черепов. Стараясь окружить наёмника, на что взгляд сильней нахмурился, показывая морщинки на его лбу. — Убейте его. — Двое тут же ринулись в атаку, но не успев замахнуть меча, упали на снежный ковёр портя его кровью из порезанного горла и груди.

— Ты низко пал, Сириус. — С меча стекали капли крови постепенно застывая на морозе.

— Хо. Ты всё же не в плохой форме. Знаешь? — Тут угольноволосый человек выпрямился, положа секиру на плечо лезвием верх, показывая свою неестественную массивность. — Может ты присоединишься? Ты опытный и умелый воин Ганзел, такой человек пригодится нам. — Он довольно улыбнулся.

— Из-за таких как ты фанатиков, умерла она. — Бровь у громилы поднялась от удивления и не понимания, но звериный оскал не уходил. — Когда этот культ начал досаждать людям, то «Святое писание» решила истреблять всех, кто хоть чутка не похож на нормального и здорового человека. — Рука в перчатке крепко сжала рукоять, глаза у наёмника залились кровью, словно становясь рубинами, пока слеповатые глаза смотрели на него.

— Не вини нас в смерти своей бабы. Ты сам не смог её спасти, бросил в городе, который давно был превращён в угли. Мы лишь верим в своего бога, а они в своего, а то что умирает всякая грязь, то это их проблемы. Насекомые должны сгорать в огне, с этим я согласен, со «Святым писанием». — Наёмник тут же сократил дистанцию, целясь в шею своему оппоненту, но не успел достаточно взмахнуть. Секира молниеносно проскочила возле него, войдя глубоко снег, заставляя уйти от удара, путаясь в ногах и сугробах.

— Хо. Достаточно ловко, но попробуй так! — Сириус перехватил секиру в две руки и резким горизонтальным ударом словно открывает дверь, отправляет лезвие в тело, перехватывая её в одну руку. Рухнув в снег, который тут же начал заваливаться за шиворот и проникать под одежду. Лезвие свистнула над головой, войдя в стоящий ствол ели. — Не удача. Снова. — Его голос прозвучал очень тоскливо со скукой. На правой руке у бывшего главаря не было двух пальцев: безымянного и указательного, но оружие держал крепко. Подскочив с земли, наёмник произвёл вертикальный взмах мечом снизу, целясь в локоть. Крепкая рука остановила его, схватив за кисть. — Не удачно. — Сириус хищно улыбнулся, ударив со всей силы головой. Ганзел пошатываясь удержал меч в руках, на лбу красовался огромный синяк. — Ещё стоишь? Хорошо. — Сумев вынуть оружие, опустил его лезвием в низ. — Я позабавился Ганзалис, а теперь пусть мои люди позабавятся с тобой. Положив секиру на плечо, развернулся подходя к ближайшей из лошадей. — Разберитесь с ним. Остальные за поводья и в лагерь. Шевелитесь! — Выдержав небольшую паузу, продолжил. — Знаешь, верный пёс. Мне нравилось быть вашим главой, но мой долг ждёт. — Заскочив на лошадь, он последний раз взглянул на него. — Жаль того парнишку, скорей всего он сгорел в том пожаре, как и твоя баба. — Ударив поводьями, лошадь поскакала рысью, следом за ним остальные, кроме оставшихся палачей.

— Выпотрошим и достанем все кости! — Проговорил кто-то из них.