Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
— И сегодня пришёл к тебе с просьбой.
— Слушаю, — Ралис сел на узкую деревянную лавку, стоящую у самой стены. Рана от стрелы на его спине уже почти затянулась, и потому он, не боясь боли, облокотился на холодный камень.
— Люди в Рохане чтят легенды и помнят истории переданные предками. Оборотни не раз появлялись в них и представлялись не добрыми и светлыми существами, — Ралис не был удивлен этим словам. После случившегося в Лихолесье многие озверевшие оборотни остались без присмотра своих разумных собратьев и разбрелись по свету, запугивая и убивая любого кто попадется им на пути. — Встретив Сули здесь в Рохане, я надеялся что нам удастся скрыть ото всех её секрет, но сегодня вы оба показали людям кто вы такие. Не останови бы я стражников тогда в чертоге, вы бы оба сейчас были мертвы.
— Не в обиду, друг, но не очень-то тебя слушают здешние люди. Сули успела получить стрелу, — упоминать о стрелах, которые получил он сам Ралис почему-то не стал.
— Твои слова верны, но теперь, когда всё успокоились, я смогу убедить короля отпустить тебя, уверив, что в грядущей битве оборотень будет нужен нам.
— Хочешь втянуть меня в вашу войну?
— Хочу чтобы ты защищал Сули. Роханцы, зная правду, не станут относиться к ней хорошо. Уже сейчас некоторые из людей короля хотят вашей смерти. Не нависай бы над нами угроза Сарумана, сейчас бы решалась ваша судьба, — Арагорн сделал шаг в сторону, миролюбиво разведя руки. — Мы оба знаем Сули. Она не захочет уходить и пойдёт с нами в Хельмову падь. Я не смогу ручаться за её безопасность в окружении людей — мне не защитить её от каждого. А ты сможешь.
Ралис поднялся на ноги.
***
— Хотела бы увидеть Валинор? — спросил Леголас, глядя на девушку. Она повернулась к нему, а эльф смотрел, не отрываясь, ей в глаза.
Яркое солнце, едва начавшее клониться к закату, врывалось в покои оборотня через окно, освещая своими лучами всю комнату без остатка. Неширокая кровать с матрацом набитым свежим сеном стояла у стены напротив крепкой двери из светлого дерева. Рядом стоял стол из древесины чуть темнее (а может она просто потемнела от времени), два стула и сундук с вещами на котором Эовин разложила отстиранную и покрашенную в тёмно-зелёный цвет зачарованную одежду Сули.
— Нет, — ответила девушка, наморщив нос. — Там скучно, наверное. Хорошее место бессмертным краем не назовут. Мне больше нравится Средиземье.
— А я бы хотел увидеть земли Валар, — протянул, улыбнувшись, принц и снова отвернулся, бросив взгляд светлых глаз на прикрытую дверь.
— У тебя ещё всё впереди, мой принц. Ты — эльф, тебя пустят, а вот меня нет. Вряд ли светлым Валарам понравится, что на их землях будет одна из народа, созданного Морготом.
Сули фыркнула, а поймав задумчивый взгляд посерьезневшего вмиг эльфа, осеклась и скрыла улыбку.
— Неважно, кто наши предки, — произнёс, едва слышно, Леголас. — Важно, кто мы сами. Свой путь в жизни выбираешь только ты.
Ладонь царевича поймала маленькую ладошку Сули и осторожно сжала; девушка невольно вздрогнула, за что тут же упрекнула сама себя.
— Тебе-то легко говорить, остроухий, твой народ создал Илуватар, — лениво и непринужденно махнула свободной рукой. — В любом случае, для меня Средиземье лучше. Это мой дом, другого мне не нужно.
Царевич кивнул, задумавшись. Взгляд его будто был прикован к светлой ладони в его руке. Большим пальцем он провёл по тыльной стороне и вдруг устало улыбнулся.
— У меня есть для тебя кое-что, — принц вытащил аккуратно сложенный несколько раз лист старого, пожелтевшего пергамента. С улыбкой на лице Сули бережно взяла его в руки.
— Я уж забыла, что отдала её тебе, — прошептала воспитанница Элронда, надломившимся голосом, разворачивая пергамент, — думала, что навсегда потеряла.
Перед глазами та самая карта, взятая из библиотеки Ривенделла. Засмеявшись от радости, девушка провела по ней пальцем, одну за одной подмечая все ошибки допущенные эльфом-картографом. Вот тут ручей сворачивает в другую сторону, эти горы слишком близко друг к другу…
Улыбка исчезла, когда взгляд упал на засохший цветок. Ветреница. Анемон. Сердце пропустило удар.
Боромир.
Девушка сложила карту пополам, а потом ещё раз.
— Спасибо, что сберег, — оборотень нервно облизала губы. Леголас положил ладонь поверх её. Точно так же как, ещё совсем недавно, делал Боромир. Сули отняла руку и прижала к груди.
— Сулмендис, — вдруг серьезно произнёс эльф. — Я уже давно хочу сказать тебе…
— Прошу тебя, эльф, — устало прошептала оборотень, — не нужно. Не надо, — отвернулась.
Лихолесец хмыкнул и поднялся на ноги. Прикрыв глаза, Сули всё ждала, что вот-вот услышит как скрипнет плохо смазанная дверь, и эльф оставит её наедине с собой и горестными воспоминаниями. Но Леголас не уходил.
Он навис над темноволосой, наклонившись к самому её лицу. Одна рука принца уперлась в изголовье кровати, а вторая заправила выбившийся короткий локон волос за обрубленное ятаганом ухо. Сули, испугавшись, не смогла отвести взгляд и глядела в голубые глаза с широким тёмным зрачком; поджала сухие губы, когда эльф опустился непозволительно низко.
— Ты знаешь это, — произнёс обжигающим кожу шепотом царевич, — знаешь, что я твой соулмейт, — его длинные пальцы прошлись по щеке девушки и замерли на подбородке, не давая и шанса отвернуться. — Этого никто не сможет изменить. Ты моя истинная пара, — склонился к самому её лицу, — и я не собираюсь сдаваться.
Сули прикрыла глаза, чувствуя на своих губах его горячее дыхание. Так близко. Так опьяняюще близко.
Глава 25. О старой тайне
Год 2993 Третьей эпохи
Пятьсот тридцать лет. Так много пережито, но впереди ещё больше.
Бодиль в эти годы уже была негласным вождём своей маленькой компании. Сули же брела позади стаи, низко опустив хвост и смотря на землю, покрытую редкой травой. Осень в этот год выдалась холодная; деревья уже сбросили пожелтевшие листья, пусть до зимы ещё не мало.
Оборотень — Рейсо — идущий перед волчицей обернулся и утробно — угрожающе — зарычал, когда белая подошла к нему слишком близко. Сули боязливо отскочила в сторону и не издала ни звука. Хищник отвернулся.
Хелтай шёл где-то там, далеко впереди. Он ведёт стаю на юг, к Остранне, возможно — с Сули такие вопросы никто и никогда не обсуждает, потому она просто идёт вслед за остальными, повинуясь воле более сильных собратьев. Рядом с отцом, гордо распушив хвост, будто зазноба-птица, вышагивал Тейран. Брат, что был почти в два раза старше сестры, всегда был в любимчиках у вождя.
Когда-нибудь он станет следующим вождём, — подумалось волчице. — А где я окажусь, кто знает.
Она вздохнула, наверное, слишком громко, чем вновь привлекла внимание Рейсо. Серый собрат рыкнул, явив взору белые клыки, а волчица увидела зияющий зазор — поговаривают, клык ему выбили в войне Последнего Союза, при осаде Барад-Дура. Волчица знала — этот волк сражался со злом бок о бок с её родной матерью Бодиль. В те годы Рейсо был свиреп и силен, но теперь он стар: пусть и не так как Эклесс, но и не моложе… Ралиса. Прихрамывая от былых, так и не заживших ран, он брёл устало, но по-стариковски упрямо; волчица за ним.
Странно всё это, — рассуждала белая. — Он ведь был когда-то равен Эклессу, а теперь здесь — в самом конце стаи, забытый, в то время как сам Эклесс всё ещё первый воин.
Ей вдруг стало жалко старика. Силы покидали его, а побороться с этим Рейсо был не в силах и годы его неизменно шли к закату.
Стая остановилась — так повелел вождь.
Оборотни разбрелись, не отходя далеко друг от друга. Одни обернулись людьми, другие остались волками. Рейсо обернулся человеком. Прихрамывая — тролль сломал ему ногу около года назад, но та так и не зажила до конца — он обошёл более молодого собрата и уселся прямо на землю. Седые короткие волосы спутались, и старик нервно провёл по ним руками (дважды) и хмыкнул, окинув взглядом молодняк, бегающий по поляне недалеко от остальных. Сули хотела подойти к старому оборотню — ей вдруг стало так нестерпимо жалко его, усталого и одинокого; захотелось ободрить и поддержать, но Рейсо лишь презрительно скривился завидев подошедшую к нему белую волчицу.
