Джим Батчер - Грязная игра

Да, конечно. Но не тот ли это тип мышления, из-за которого я в первую очередь угодил в этот бардак?

Я пытался научиться продумывать игру на несколько ходов дальше, чем раньше. Поэтому и пытался держать Кэррин в неведении о том, что задумал для Никодимуса и компании. Но, блин, как же тяжело было играть в эту игру.

Мрачные мысли. Я отвлёкся от них при звуке шагов по ступенькам. Я посмотрел наверх.

Наверху лестницы стояли две фигуры: огромная собака и маленькая девочка.

Пёс был серый, мохнатый и размером с мамонтообразного быка из «Звёздных войн». Объёмистая меховая грива на его голове и плечах делала его похожим на льва, его тёмные глаза ярко блестели, а слегка загнутый хвост вилял так яростно, что казалось, он вот-вот свалится на бок. Увидев меня, Мыш счастливо фыркнул, его передние лапы оторвались от пола, но потом он посмотрел на стоящую рядом девочку и заставил себя осторожно застыть.

Руки маленькой девочки были зарыты в густой мех гривы Мыша, словно она отказывалась признать, что не может просто обнять его руками за шею и унести с собой, как плюшевого мишку. Она была одета в старую футболку Молли с надписью «СПЛЕТТЕРКОН!!!» на груди. Подол футболки висел ниже колен, а рукава были на полпути к её запястьям. У неё были огромные карие глаза размером с мячик для софтбола, а прямые тёмные волосы спускались вниз к маленьким плечам.

У нее было слегка вытянутое лицо. Я видел себя в разрезе её глаз, в форме подбородка. Но полные губы и элегантный нос ей достались от матери.

Мэгги.

Моя дочь.

Моё сердце едва не перестало биться, а потом от ужаса рвануло на самой высокой передаче.

Что мне делать? Что сказать? То есть я знал, что у меня есть ребёнок и всё такое, но… сейчас она смотрела на меня. И была такой настоящей.

Несколько долгих секунд она серьёзно рассматривала меня с высоты лестницы, а потом произнесла:

— Ты — Гарри Дрезден?

У неё не хватало одного верхнего бокового зуба. И это было совершенно очаровательно.

— Э-э… — ответил я. — Ага, это я.

— Ты такой большой.

— Неужели?

Она серьёзно кивнула:

— Больше, чем мистер Карпентер.

Я хмыкнул.

— А как ты догадалась, что это я?

— Молли показала мне твою фотографию, — ответила Мэгги и пошевелила плечами, словно пытаясь прижать Мыша к груди, как любимую куклу. — Это мой пёс Мыш.

Мыш яростно завилял хвостом, при этом старательно пытаясь не свалить Мэгги на пол.

— Я знаю, — сказал я. — Это я подарил его тебе.

Мэгги кивнула.

— Так и Молли мне сказала, — кивнула Молли. — Она сказала, что ты подарил его мне, потому что любишь меня.

— Да, — произнёс я и понял, что это действительно правда. — Это правда.

Она наморщила нос, словно запахло чем-то неприятным.

— Ты сердишься на меня?

От удивления я несколько раз моргнул.

— Что? Нет, нет, конечно нет. Почему я должен на тебя сердиться?

Она пожала плечами и опустила глаза на гриву Мыша.

— Потому что тебя никогда здесь нет. Никогда.

Оу.

Зимняя мантия довольно хороша, но с некоторыми видами боли она не могла справиться.

— Ну, у меня очень трудная работа, — ответил я после небольшой паузы. — Ты знаешь, чем я занимаюсь?

— Ты сражаешься с монстрами, — сказала Мэгги. — Молли мне рассказывала. Типа Дракулы и остальных.

Молли заменяла меня, пока меня не было? Это… было очень похоже на то, что делала Мэб, когда я был недоступен — приказывала другим исполнять некоторые обязанности её вассала, пока он отсутствует, или исполняла их сама.

Может, Молли пошла по её стопам? Или, может, она просто оставалась Молли и от всего сердца была ласкова с ребёнком? Или, может, всё было сложнее, чем простое «или-или».

— Ага, — сказал я. — Типа Дракулы и остальных. Это очень опасно, и работы много.

— Мистер Карепентер работает за двоих. Так миссис Карпентер говорит.

— Она, наверное, права.

— Но он приходит домой каждый вечер. А ты никогда… — Она прижалась ещё ближе к Мышу, словно её поразила какая-то мысль. — Ты собираешься меня забрать?

— Э-э, — сказал я и заморгал. Всё происходило слишком быстро. — Я… э-э… А ты бы хотела?

Она пожала плечами и зарылась глазами в гриву Мыша.

— Я не знаю. Здесь все мои игрушки. И роликовые коньки.

— Что правда, то правда, — сказал я. — Ну, в любом случае, не сегодня.

Она облегчённо вздохнула.

— Хорошо. Молли говорит, ты очень хороший.

— Я стараюсь.

— Мыш, он хороший?

Мыш, продолжая яростно вилять хвостом, коротко гавкнул.

— Мыш умный, — кивнула она. — Прямо как суперпёс. Мы читаем «Джеймс и гигантский персик».

Я моргнул. Она имела в виду, что читала книгу собаке, или что сам Мыш тоже читал книгу вместе с ней? В смысле, я конечно знал, что он не глупее большинства людей, но мне и в голову никогда не приходило, что он может научиться таким абстрактным вещам, как чтение. Эта мысль выглядела очень странной.

С другой стороны, он же ходил с ней в школу. Дьявол, я ведь едва получил аттестат. Если пёс будет с Мэгги достаточно близко и достаточно долго, то может стать образованнее меня. Тогда и поговорить с ним будет не о чем.

— Не рассказывай никому про Мыша, хорошо? — внезапно заволновалась Мэгги. — Это секрет.

— Не буду, — пообещал я

— Хорошо. Хочешь посмотреть мою комнату?

— С удовольствием.

Я поднялся по лестнице. Мэгги отняла одну руку от собачьей гривы, чтобы взяться за мой указательный палец, и повела меня по коридору.

Когда-то очень давно комната Мэгги была швейной комнатой Черити. Они освободили её и заново отделали в фиолетовых, розовых и светло-зелёных тонах. В комнате стояли крохотный детский стол со стулом и несколько ящиков с игрушками. Все игрушки были аккуратно убраны внутрь. На столе лежали несколько учебников. Дверь стенного шкафа была приоткрыта, демонстрируя пол, покрытый одеждой, не поместившейся в маленькую корзину для грязного белья. К стене прилегала кровать на возвышении, из тех, у которых внизу ещё один уровень. Но вместо нижнего уровня на полу под ней лежал большой матрас-футон. Постеры с ярко раскрашенными мультипликационными пони украшали стены и потолок над кроватью.

Как только мы зашли в комнату, Мыш наконец-то издал несколько повизгиваний и подошёл ко мне, усмехаясь во всю свою большую собачью пасть. Я провёл несколько минут, потирая ему уши, почёсывая под подбородком, говоря ему, насколько он хороший пес, и как сильно я по нему соскучился, и как хорошо он справлялся со своими обязанностями. Мыш извивался всем телом и подарил моим рукам несколько слюнявых поцелуев, как и положено совершенно счастливой собаке, а вовсе не таинственному, сверхсильному созданию-хранителю из Тибета.