Стивен Браст - Дороги Мертвых

— Да?

— Я не убеждена.

Чародейка пожала плечами.

— Но в конце концов, — беспечно сказала Тазендра, — вас могут убить только один раз, максимум два.

Зарика быстро повернулась к ней, сказав, — Мадам, я прошу вас поверить мне, что меня не заботит моя жизнь; спасибо Фортуне, я родилась не обделенной мужеством. То, что беспокоит меня — моя миссии. Вы же понимаете, что передо мной стоит задача восстановить Империю — Империю, вы понимаете, мадам? Я думаю, что задача настолько важна, что стоит задать несколько вопросов, которые помогут ее выполнить. Если вы не согласны, скажите это прямо, и мы посмотрим, что мы сможем с этим сделать.

Тазендра, со своей стороны, взглянула на девушку Феникс с чем-то вроде блеска в глазах, и сказала, — Клянусь богами, я не сомневаюсь в вашей храбрости; надеюсь, что и вы не сомневаетесь в моей преданности. Поэтому, если мы понимаем друг друга, я прошу вас погасить два факела, которые сейчас горят в ваших глазах, и продемонстрировать немного вежливости, которая подходит для того, кто готов отдать свою жизнь как за вас, так и за дело, которому мы посвятили себя.

Зарика встала, поклонилась Тазендре и сказала, — Прошу прошения, если я неправильно поняла вас, и, конечно, в любом случае я не могу сердиться на вас; вы же знаете, насколько я благодарна за то, что у меня есть ваша сильна рука, которая всегда готова поддержать меня.

— Но тогда, — сказал Китраан, — если Чародейка — здесь он поклонился леди, которую упомянул, — не будет сопровождать нас, то, возможно, было бы неплохо знать, кто будет.

Сетра Лавоуд кивнула. — Очень хороший вопрос, — сказала она.

— Вы так думаете? — спросил Китраан. — Ну, тогда я польщен.

— Да, — сказала Чародейка, — это хороший вопрос, и, на самом деле, я отвечу на него.

— Ага. Ну, если вы ответите на него, я выслушаю ответ, и, думаю, мои друзья тоже с удовольствием услышат его.

— Надеюсь на это. Тогда вот ответ: в добавлении к Зарике у нас есть вы, Китраан, вы, Пиро и Тазендра.

— Да, конечно, — сказал Пиро. — Но это все?

— Ни в коем случае. У нас еще есть ваши лакеи.

— Хорошо, но кто-нибудь еще?

Чародейка пожала плечами и сказала, — Если Дракон, Дзур и Тиаса не смогут доставить Феникса к Водопаду Врат Смерти, я просто не в состоянии понять, кто еще сможет помочь в этом.

— Итак, — сказал Китраан, — вы считаете, что больше не требуется ничьей помощи?

— Больше может быть только армия, а это привлечет к вам нежелательное внимание.

— Внимание? — спросила Зарика.

— Есть некоторое количество удачливых предводителей армий, которые спят и видят как восстановить Империю, а самим стать Императорами. Некоторые из них, возможно, пропустят Зарику, узнав о ее происхождении и целях. Зато другие точно нет.

Зарика кивнула и сказала, — Очень хорошо, я поняла.

— Итак, — сказала Тазендра. — У нас есть армия, у нас есть цель. Что еще осталось?

— Ну, нам надо выбрать благоприятное время для отъезда, — сказала Сетра Младшая, которая, согласно своему обыкновению, мало говорила.

— Всегда хорошо, когда начинаешь путешествие, — согласилась Тазендра.

— И, — продолжала Сетра, — я уже сделала это. Сегодня утром я раскинула карты.

— И?

— Послезавтра, ровно в полдень.

Зарика пожала плечами. — Это последнее, о чем бы я позаботилась, но, уж если есть гадание, тогда нам ни в коем случае не повредит, если мы сможем заставить как можно больше удачи работать на нас.

— Это и мое мнение, тоже, — сказала Тазендра.

— Тогда, — сказал Китраан, — у нас есть еще по меньшей мере два дня чтобы приготовить все, что надо для путешествию.

— И отдохнуть, прежде чем мы начнем, — сказал Пиро.

— И изучить карты, — сказала Зарика.

— И отточить наши мечи, — сказала Тазендра, — так как я буду более, чем удивлена, если они нам не понадобятся.

Двадцать Пятая Глава

Как пирологист Тевна вышел на сцену, чтобы сыграть небольшую, но значительную роль в Истории

Хорошо известно, что мгновения исторической драмы освещают новым светом как людей, так и ситуации — то есть место человека по отношению к обстоятельствам высвечивается, изменяется и, в целом, проясняется. Это верно в общем случае — то есть для больших масс людей; и верно в частном — то есть для личности, которую мы выбрали, чтобы сфокусировать на ней свое внимание. Многие из тех, кто казался важным, в такие моменты доказали, что они совершено незначительны; в то время как другие, до того совершенно незаметные, вылетают вперед на сцену истории и проверяются под ярким светом рампы, где добродетели и недостатки так же видны, как если бы их рассматривали через стекла Баронессы Холдра. На самом деле можно даже сказать, что кризис исторического размера является лучшим способом определить настоящий характер того, кто хочет занять место в памяти расы. Мимоходом мы упомянем, что в точности по этой самой причине историк, как и автор исторических романов, посвящает свою энергию ситуациям с высшим накалом страстей и героям, которые стоят перед лицом смертельной опасности: в то время как некоторые критики порицают любовь к «приключениям» со стороны авторов и читающей публики, тем не менее нет другого времени, когда можно так ясно разглядеть человеческую душу или исторические обстоятельства; и если историк или художник не в состоянии осветить душу, для какой цели он вообще взялся за перо?

Что же лежит в душе у тех, кто заслужил внимание историка? Что мы в состоянии найти в сердце тех моментов в истории, когда собравшееся напряжение встречает нестерпимое давление? Чтобы ответить на эти вопросы мы направим внимание читателя на храброго Кааврена, которого мы оставили некоторое время назад, говорящего «до свиданья» своему старому другу Пэлу, и уже сказавшему «до свиданья» своему единственному сыну, которого он послал чтобы сделать то, что храбрый Тиаса больше был неспособен сделать сам.

Через несколько дней после того, как Пэл уехал, Кааврен глядел на море с террасы на южной стороне Замка Уайткрест — вид океана-моря, с его бесконечным разнообразием повторяющимся, волнующимся, ломающимся и возникающим снова тем же самым бытием всегда приводил его в настроение меланхолии, смешанном с гордостью, и это соответствовало последним мыслям Кааврена. Будучи погруженный в эти самые мысли, в которые, мы надеемся, читатель разрешит нам больше не вторгаться, так как мы уже набросали их общие контуры, Кааврен был прерван поварихой, которой приходилось работать привратником, подавать вино и исполнять еще по меньшей мере дюжину других обязанностей по дому.