Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход

— Вы имеете в виду эрри Удбурда? Насколько нам известно, его не было среди тридцати погибших Изгнанников… — в круг света, освещающий каменный стол и стоящих возле него Пастырей, вышел седой импозантный мужчина в замшевой охотничьей куртке и тирольской шляпе с пером.

— Вы абсолютно правы, эрри Капит Доус! Я рад, что Первая Спица Внутреннего Круга настолько проницателен.

— Каковы же ваши дальнейшие действия, эрри Орбис Верус?

Поворачивающий Круг глубоко вдохнул, нахмурился и решительно обратился ко всем присутствующим:

— Почитаемый эррис! Пастыри! Приближается решающий миг. Воздушное судно Губивца на подходе к столице страны Изгнанников. Там он надеется заполучить Ножницы, и тогда Одноглазый, соединив Иглу, Наперсток и Ножницы, сумеет провести обряд возвращения Темной Девы в наш мир. Сосуд для ее сущности уже подобран и находится на борту летательного аппарата Слепцов.

Мы, по счастью, знаем, где хранится третий артефакт Хтоноса, и Губивец его, конечно же, не получит. Он покинет свой набитый хитроумной машинерией и смертоносным оружием корабль и вынужден будет передвигаться по Москве, как обычный живущий и смертный. С ним будет лишь несколько Слепцов, Сосуд и иерарх Хтоноса — Одноглазый.

И чтобы поставить в этом деле жирную и победную точку, я сам и Внутренний Круг, все Восемь Спиц, отправимся ему навстречу, где и соединимся с эрри Удбурдом, после чего нейтрализуем Одноглазого, уничтожим Слепцов и остановим Темную Деву. Это наш план на ближайшие двадцать четыре часа. Как говорил Первый Пастырь: «Hoc fac et vinces!» Сделай так — и ты победишь!

В зале заседаний Великого Круга вспыхнул свет. Пастыри — и Внутренний, и Внешний Круг, и Держащие Круг, и Стоящие-у-Круга — одобрительными аплодисментами поддержали эрри Орбиса Веруса.

И никто не обратил внимания на потонувший в этих аплодисментах одинокий крик кого-то из Стоящих-у-Круга:

— А куда делись марвелы семи членов Элатус Онис и тридцати Изгнанников? Куда?…

Улыбающийся эрри Орбис Верус вместе с так и промолчавшим все время, пока длилось заседание Великого Круга, эрри Арксом Стипесом двинулись к выходу. Восемь Спиц Внутреннего Круга поспешили за ними…

Громыко проснулся неожиданно рано. За окном стояла обычная для конца декабря темень. Сопела рядом жена, тикали часы, урчал в коридоре холодильник.

Бывший майор тихо выскользнул из-под одеяла, стараясь не топать, пробрался на темную кухню, ощупью нашел на плите кастрюлю с компотом и, бесшумно сняв крышку, напился прямо через край.

Что с ним происходило последние два дня, Николай Кузьмич решительно не понимал. Вроде на работе все отлично, буквально в четверг благодаря лично им, Громыко, разработанной операции, взяли широко известного в узких кругах «клюквенника» по кличке Гапон. Взяли чисто, с поличным, на краже иконы из хранилища при Сергиево-Посадской духовной семинарии. За это получили они всем «Светлояром» благословение от митрополита отца Серафима, а Общий отдел Патриархии выписал участникам операции очень приличную премию.

И дома все было хорошо, и здоровье, тьфу-тьфу-тьфу, не подводило бывшего опера…

Громыко сел на холодную табуретку, включил вделанный в форточку вентилятор, закурил. Светилась оранжевым сигарета, серые в полумраке дымные завитушки улетали в дрожащий вентиляторный круг, по ногам тянуло холодком, а нос улавливал запашок фруктовой гнили из мусорного ведра под мойкой.

«Ну что за натура у меня такая блядская! — неожиданно разозлился на себя Громыко. — Когда все плохо — так все и плохо! А как все хорошо — все равно все плохо! Тоска заедает… А съезжу-ка я к графу сегодня!»

От этой мысли у Николая Кузьмича разгладились суровые вертикальные морщины на лбу, а пальцы левой руки сами собой отбили по столешнице какой-то бравурный мотивчик: «Пам-па-ра-ра-рам!»

…В подземном жилище Торлецкого, несмотря на утренний ранний час, жизнь била ключом.

В лаборатории, которая теперь напоминала фантастические шевелящиеся джунгли, что-то булькало и шипело. Гудел компьютер, а новенький телевизор, установленный прямо в коридоре, бодренько вещал что-то про «Юкос», дело которого, слава богу, наконец-то завершилось, к великой радости всех честных и небогатых россиян.

И повсюду, буквально повсюду — по стенам, потолку, полу, по дверям, мебели и книгам — медленно ползали чудные создания, плод Митиных знаний, графской эрудиции и марвельных энергий, живущих в крови Федора Анатольевича Торлецкого.

Выглядели они поразительно: обычный садовый слизень, из спины которого на коротком толстом стебельке торчал яркий синий или желтый цветок анютиных глазок.

Множество этих покачивающихся желто-блакитных глазок глядели на Громыко со всех сторон, и выкатившийся навстречу Старый Гном с непомерно раздувшимся пузом деловито схряпал парочку слизней и утопал куда-то в глубины бункера.

Ему на смену из спальни вышел граф, страдальчески кривящий губы:

— Здравствуйте, Николай Кузьмич! Вообразите только — у меня в жилище экологическое бедствие!

— И тебе не хворать, Федор Анатольевич! Что за бедствие? И что это за ползающая ерунда тут у вас? Похоже на разбежавшуюся от садовника клумбу…

— Это глазастики. Название, как вы понимаете, придумал Дмитрий Карлович. Когда мы создавали опытный экземпляр, никто и предположить не мог, что они за неделю расплодятся в таком количестве! Гермафродизм этих моллюсков сыграл с нами злую шутку…

— А что они едят? — поинтересовался Громыко, оторвал одного слизня от стены, внимательно рассмотрел и хмыкнул — слизень как слизень, только с цветочком на спине…

— В том-то и дело, что все — плесень, растения, всякий органический мусор. А вдобавок, поскольку это симбионт, цветок потребляет лучистую энергию, преобразуя ее, как все растения, в энергию биологическую. Бороться с этими тварями совершенно бессмысленно, да и как? Мы пробовали просто собирать их, вручную, но они же везде — под мебелью, в каких-то щелях, трещинах. Хорошо еще, что они пришлись по вкусу нашему ежу, а иначе, боюсь, они уже и меня бы съели…

— Тут напалм нужен, — сдерживая улыбку, посоветовал Громыко.

— Книги жалко. И мебель, — на полном серьезе сокрушенно вздохнул граф.

— А вы сделайте им врага. Плотоядного слизня с травоядным уклоном! И будут они не спеша жрать друг друга, — выдал Громыко новый совет. Торлецкий оживился:

— Неплохая идея! Дмитрий Карлович говорил о чем-то подобном — для борьбы с биологическими объектами требуются другие биологические объекты… Кстати, Николай Кузьмич, не угодно ли чаю? Или, может быть, желаете чего покрепче? Впрочем, час весьма ранний… Да, простите мое любопытство, а что привело вас ко мне в столь неурочное время?