Сергей Шведов - Истребитель драконов

— А что ж ты раньше молчала? — справедливо возмутился Ираклий Морава.

— Можно подумать, я произносила эти магические заклятия.

Справедливости ради надо заметить, что Наташка была права. Так уж получилось, что заклятие сложилось как бы само собой, усилиями полоумного вампира Шварца, который под влиянием ломки и гнетущей атмосферы стал выкрикивать доставшиеся ему от далеких предков заклятия, и глупой черной птицы. Ну и Вацлав Карлович внес в эту прозвучавшую вслух абракадабру свою лепту. Словом, винить, в сущности, было некого. А вот поторопиться стоило бы. Особенно мне. Я должен был опередить проснувшегося Люцифера и избавиться от Алатырь-камня раньше, чем он до него доберется.

— Всем оставаться на местах.

Мое распоряжение было выполнено далеко не всеми. За мной увязались Марк, Вацлав Карлович, Макар Ефремович Сусанин и Наташка. А где-то на середине пути нас догнал еще и Ираклий Морава, которому уж точно абсолютно нечего было делать на горе Меру. У меня появилось сильнейшее желание спустить драматурга вниз по ступенькам, чтобы не путался под ногами озабоченных людей, но я побоялся навредить его драгоценному здоровью. Подобного обращения с видным представителем андеграунда цивилизованное человечество никогда бы мне не простило. Другое дело, что наверху нас ждало такое страшное чудовище, которому абсолютно было наплевать как на цивилизованное человечество вообще, так и на славных представителей андеграунда в частности. К тому же Ираклий не отличался хорошими физическими данными, и Марку то и дело приходилось помогать ему.

— Я всегда говорил, что алкоголь погубит человечество, — сказал де Меласс, оборачиваясь к драматургу. — Из-за твоего пристрастия к спиртному, Ванька, мы можем проиграть бой Люциферу.

Морава только пыхтел и упорно карабкался вверх, на споры с шустрым на ногу рьщарем у него уже просто не было сил. Подъем на гору Меру отнял у нас уйму времени, но, кажется, мы опередили своего оппонента. Скорее всего, его путь до Алатырь-камня был значительно длиннее. Площадка, на которую мы поднялись, оказалась довольно вместительной — приблизительно сорок метров в длину и двадцать в ширину. Словом, проводить здесь полковые смотры или футбольные матчи было бы затруднительно, а вот для игры в бильярд места вполне хватало.

— Какой еще бильярд? — не понял Вацлав Карлович, вперивший взгляд в приличных размеров круглый камень, лежавший от нас в пяти шагах. Крафта можно было понять, много лет он шел к обретению бессмертия и могущества и вот наконец достиг своего.

— Нам нужно забить этот белый шар вон в ту лузу, расположенную в самом центре площадки.

— Это еще зачем? — не понял Крафт.

— Для собственного спокойствия, — пояснил я. — Если Люцифер доберется до этого камня, нам всем конец.

— Но ведь мы успеем, слышите, Чарнота! Камень уже засветился. Я читал об этом в древнем манускрипте. Надо просто опереться на камень и ждать.

— Долго ждать, Вацлав Карлович?

— Час, два часа, сутки, — раздраженно выкрикнул Крафт. — Какая разница, если впереди нас ждет вечность.

— Боюсь, что у нас нет и десяти минут, — вздохнул Марк. — Слышите крики? По-моему, это прибыл наш старый приятель Влад Дракула со своей кровососущей ратью.

— Чушь, — отмахнулся Крафт. — Никогда вампиры не поднимутся на гору Меру, это дозволено только избранным. Потомкам богов и титанов.

— А потомком какого бога являетесь вы, Вацлав Карлович? — криво усмехнулся де Меласс. — Вы ведь даже не атлант, если мне не изменяет память.

— Зато я был в Вавилонской башне. Дух великого Цезаря обитает во мне.

— Ну а Ванька Сидоров? Чей дух обитает в нем?

— Понятия не имею. Но он не сам взошел на эту гору, это вы, Ключевский, втащили его сюда.

— Мы теряем время, — глухо проговорил Макар Ефремович Сусанин. — Я вам помогу, господин Чарнота.

— Только через мой труп, — твердо сказал Крафт, обнажая меч. — Я не позволю вам погубить человечество. Опомнитесь, Ключевский, ведь этот человек внук и воплощение Велеса, бога смерти, а не жизни. Он жаждет до скончания мира собирать свою страшную жатву.

Мне не хотелось убивать Вацлава Карловича, все-таки нас связывала если не дружба, то хотя бы память о совместных приключениях, где Крафт проявил себя не с самой худшей стороны, но, к сожалению, у меня не было времени. Люцифер мог объявиться с минуты на минуту, а Влад Дракула уже поднимался по ступеням каменной лестницы. Меня опередил Макар Ефремович Сусанин. Внук и воплощение морского бога стал на глазах превращаться в такое ужасное чудовище, что даже у много чего повидавших людей волосы встали дыбом. По сравнению с морским чудовищем Горгоны Медузы выглядели милыми мордашками, почти что скромными девицами на выданье. Мало того что змеи на голове у Сусанина были куда длиннее и толще, но и тело его уже мало чем напоминало человеческое, быстро покрываясь чешуей. Я уже не говорю о размерах. Это было нечто совершенно невообразимое, способное заставить трепетать даже самое бесстрашное сердце. Видимо, под воздействием исходившей от морского змея ауры все присутствующие на горе Меру оборотни, включая и меня самого, стали приобретать черты своих мифических предков. Наташка обернулась почему-то не Горгоной, а белой лебедью, Марк — устрашающих размеров волком, и тоже, представьте себе, белым, что касается меня, то я обрел свой рутинный облик зверя апокалипсиса.

— Бросьте, Вацлав Карлович, спорить с богами, — настоятельно посоветовал Крафту Ираклий Морава. — На фига вам сдалась эта титаномахия? И бессмертие не обретете, и жизнь потеряете.

Как ни странно, но трезвые рассуждения драматурга подействовали на Крафта отрезвляюще, он опустил меч и освободил нам дорогу. Однако только-только мы примерились к довольно тяжелому камню и даже сдвинули его на полметра вперед к зияющему провалу, как на площадку ворвалась новая группа скандалистов в лице небезызвестных лже-Артура, он же Дракула, и его пассии Жозефины де Фес, она же леди Моргана. Причем если Дракула сохранял человеческое обличье, то леди Моргана являла собой чудовищную образину со змеевидными волосами. При виде такой Горгоны любой приличный человек непременно окаменел бы, что, между прочим, и случилось с несчастным драматургом Ираклием Моравой и незадачливым скандалистом Вацлавом Крафтом, которые застыли на месте жутковатыми памятниками самим себе. Однако вся остальная публика была сделана из другого теста и при виде разъяренной Горгоны Медузы только ощерила клыки.

— Остановись, несчастная, — поднял чудовищную лягушачью лапу бывший Макар Ефремович, а ныне владыка подводного царства. — Ты отдала душу и тело дракону Люциферу, сыну Крада, погубителю наших отца и матери.