Елена Плахотникова - Ларт Многодобрый

Заворачиваю Малька в плащ. Влажный. И чем-то пахнет. Странным. Иду к лестнице. А меня качает!

Марла обняла за пояс. То ли держит, то ли ведет.

– А где Меченый с Крантом?

Смотрю на лестницу. Площадка пустая.

– Я здесь, нутер.

Крант стоит на любимом месте Ранула.

– Крант, хорошо, что ты нашелся. Увидишь Ранула, скажи ему… Нет, не надо, я сам скажу. – Из-за нортора выглянул хозяин кабака. Внимательно так осмотрел помещение. Не иначе как убытки подсчитывает. А чего еще с такой озабоченной мордой делать? – Ранул, мы это… насорили у тебя немного… так ты это… не пускай пока никого. Меченый, ты где?

– Я здесь… хозяин, – откуда-то сзади послышался голос Меченого.

Оборачиваюсь – ведет в сторону…

Спасибо, Лапушка поддержала.

Мужик стоит над кучей тряпья и ворошит ее ногой. Кажется, полжизни назад эти шмотки кто-то носил.

– Правильно, Меченый. Этот бардак надо прибрать.

Мужик отрывается от своего занятия, смотрит на меня:

– Слушаю и…

– А если тебе понадобится помощь…

– Она у меня будет.

– Значит, договорились. И вот еще что, Ранул…

Блин, как же я устал крутить головой. Надо бы зеркало какое приспособить. Как у мерса.

– Приготовь пожевать чего-нибудь. Вкусного. Я скоро…

– Да, многоуважаемый…

– Надо идти. – Марла гладит меня по спине. – Ты, наверно, устал.

Устал – это слабо сказано. Кажется, я начал спать еще на лестнице.

И кто сказал, что смысл жизни часов в их тиканье? А если эти часы песочные? Или огненные… Что при помощи воска и фитиля работают.

Вот я смотрю на свечу и полосы на ней считаю. Это сколько же пролежал я мордой в подушку?

– Один круг, Пушистый.

– Спасибо, Лапушка. Я сейчас…

Но до этого «сейчас» еще полкруга сгорело. Даже когда я оторвался от подушки, сразу сползать с кровати не стал. Нашел дело поинтереснее. Пацана разглядывать, какой рядом лежит. Под моим же собственным плащом.

Небольшая разница была между мальцом, что вышел из моего «люкса» этим утром – в одном только плаще, кстати, – и тем, на кого я теперь смотрел. Совсем небольшая…

Года в два.

Лет на шестнадцать Малек выглядел. По крайней мере, видимая его часть. Голова то есть. И плечо. Голое.

Я приподнял плащ. Так-с, одеждой мы так и не озаботились. А сколько вопросов было: «Как одеться?.. А можно то или сё?..»

Вот только у того, кто спрашивал, не было еще волос на груди. И размер грудной клетки был куда скромнее. И рельеф мышц другой. Да и сами бицепсы…

– Марла, ты только глянь!.. И этого красавца я перепутал вчера с девкой. С ума спрыгнуть можно!..

Марла и без моего приглашения смотрела на юнца. Очень внимательно. Даже принюхивалась вроде.

– Затянул он с переломом. Сильно затянул. Удача не оставила…

Я не дождался продолжения и спросил:

– Кого не оставила?

– Тебя.

– А я тут при чем?

– Нашел ему Имя. И помог. Чем дольше не выпускаешь Зверя, тем он сильнее. А справиться с таким Зверем, да еще в первый раз… Не каждому так улыбается удача.

– А…

– И Ритуал нарушили.

– Какой?

– Большая у тебя удача, Пушистый. На двоих хватило. Проси Хранителя, чтоб еще осталось…

– Марла, о чем ты…

Но меня не услышали. А если и слышали, то не реагировали.

– Крант, приготовься.

Мой оберегатель… кивнул. Подчинился вроде как.

Это что же получается: он себе еще и хозяйку завел? Слугой двух «многоуважаемых» заделался? А как я с Марлой делить его буду? График составим или монетку бросать станем?

Нортор остановился напротив Марлы, но по другую сторону кровати. Ну и чего они на таком расстоянии делать хотят?

– Возьми его руку! – Это уже мне. Марла. И таким тоном, что только «Слушаюсь!» и «Рад стараться!» осталось сказать.

К руке Кранта я тянуться не стал. Сообразил, что к чему. Сообразительным я бываю… Прям сам себе поражаюсь.

– Не эту! Подожди!.. Видишь, что у него в руке?

– Ну вижу.

– Осторожно. Не прикасайся.

– А чего будет?

– Хорошо тебе не будет.

– Ну ладно.

Не очень-то и хотелось. Прикасаться.

– Приложи его руку к горлу. Осторожнее берись. К его горлу – не к своему!

Все указания Марлы я выполнил точно и аккуратно. Заодно и пульс пощупал – спит пациент.

Широкое запястье у Малька оказалось. Утром поуже было. И кулак был меньше.

Сжался до крепости камня, а меж пальцев цепочка проглядывает. Белая.

Коснулась шеи Малька, и зашевелилась. Как живая. Потом выскользнула из кулака и вокруг запястья у него обмоталась. Вроде браслета. Сама все сделала, никто и пальцем ее не трогал.

– Хорошо, – вздохнула Марла. Грустно так улыбнулась. – Но слуг ты себе подбираешь как никто. Из всех теней, многоглупый, ты отдал плащ… Крант, тебе слушать не обязательно.

Я… не слушаю.

– Тогда перестань скрипеть зубами.

– Ты оскорбляешь… господина.

– Ты своего господина хоть драгоценным, хоть сияющим называй. Мне все едино.

– Он не может быть сияющим. Только жены норторов…

– Крант! Я же сказала: мне все едино. Но твой нутер любит дразнить смерть.

И Крант замолчал. Надолго, похоже.

– Марла, Лапушка, ну чего я такого сделал?

– Отдал ипше свой плащ.

– Ипш не бывает! – вмешался Крант.

– С чего ты взял?

– Мне… сказали.

– Кто?

– Наставник. Раньше ипши были, потом их… нет их больше.

– Тогда под плащом твоего нутера спит последний ипша.

– Я не верю этому!

– Я тоже не верю, что он последний.

Мои гости глядели друг на друга, как два боевых пса перед боем. А я между ними. И только драки мне сейчас не хватает. Для полного счастья!

– Лапушка, а что такое ипша?

Теперь гости пялятся на меня. Как баран на свежеокрашенную дверь. С кодовым замком.

– Увидишь, если удача от тебя отвернется. Тогда и сберегателю твоему танец со Смертью придется танцевать.

Я повернулся к нортору. Тот недоверчиво смотрел то на спящего Малька, то на Марлу.

– Он истинно ипша?

– Крант, ты оскорбить меня хочешь?

– Нет, Марла, не хочу.

Две бойцовские собаки. Просто встретились. Не на ринге.

– Полукровка он, – Марла вздохнула. – По отцу.

– Он опасен?

– Все Тени опасны. Ты сам это говорил.

– Говорил. А этот?.. – Голос Кранта стал совсем уж тихим. Марла закрыла глаза и, кажется, заснула. Стоя. Я уже начал сползать с кровати, когда услышал голос. Марлы, не кровати:

– Не доводи дело до поединка. Я не вижу, кто переживет его. – Так иногда разговаривают во сне. Или под гипнозом.

– Но он всего лишь полукровка! – Крант обиделся?! Не-э, показалось, наверное.

– По отцу! Не забывай! – Голос у Марлы уже нормальный и глаза открыты. – А еще он пережил перелом. Не на двадцатом сезоне – на тридцать втором!