Артём Корсаков - Каритас

Осознавая бесполезность блуждания по бесконечному облаку, Артём присел на него и вытянул вперёд ноги, которые скрылись в тумане.

— Что дальше? — спросил он.

— Ничего. Мы будем просто болтать с тобой до бесконечности, — мечтательно сказал "золотой", присаживаясь рядом. — Мне интересно, почему ты всегда принимаешь самые глупые решения?

— Что для тебя значит глупость?

— Хороший вопрос. Глупость — это сознательный выбор чего-то более опасного для человеческой жизни, — так же мечтательно ответил "золотой". — Ведь жизнь — самое главное, что было у тебя.

— Неужели? — спросил Артём, смотря прямо в золотые глаза без зрачков.

— Что же ещё? Она даётся только один раз. Не будет жизни, не будет ничего остального. В том числе и любви.

— Разве? У меня сейчас нет ни жизни, ни всего остального. У меня осталась только Любовь и ничего более.

Артём откинулся назад и прилёг на облако. Белая дымка полностью закрыла всё пространство. Он закрыл глаза, и воспоминания нахлынули на него сладостной волной.

Артёму всегда нравилось наблюдать за Каритас, когда она спала. Нежно сворачиваясь, она казалась абсолютно беззащитной, что вызывало у Артёма инстинктивное желание защитить и уберечь её.

У Каритас нежная и мягкая кожа, к которой приятно прикасаться губами. "Самый красивый комочек счастья", — так он её называл в такие минуты. Ещё более восхитительно она просыпалась, нежно потягиваясь по утрам, вдыхая жизнь во всё окружающее. Затем звучал нежный голосок:

— Доброе утро, любимый!

— Доброе утро, родная! — всегда отвечал Артём.

Первое с чего начинался каждый день — это с нежного поцелуя. Иногда Каритас не хотела вставать и прикрывала личико одеялком, приговаривая:

— Ещё чуть-чуть поспать можно?

Как отказать ей в этот момент?! Да пусть спит, сколько хочет, ведь это она смысл жизни. Это Каритас "центр вселенной", а не кто-то другой. Мир оживает только тогда, когда она захочет. Сердце начинает биться только тогда, когда Каритас скажет. Потому что она лучшая, идеальная. Была бы такая возможность, Артём посвятил бы ей песню или написал книгу. Но у него ничего нет.

Он вспомнил тот момент, когда выбрал жизнь брата. Мог ли поступить иначе?

Своё первое жизненное воспоминание Артём помнил до мелочей, миллионы раз прокручивая в голове, словно пластинку. Ему тогда было всего полтора годика — совсем маленький. Они с отцом куда-то шли. Одной рукой Артём нёс маленькую бутылочку водички, второй — держал отца за мизинец. Направлялись они к маме в роддом, в тот день у маленького Артёма родился братик, его самый лучший и преданный друг.

Ещё совсем недавно он листал свой семейный альбом и показывал Каритас фотографии: вот маленький Артём качает колясочку с братом, а на этой фотографии он уже успокаивает плачущего Колю. Как давно это было? Когда-то рядом была мама, которая не только дала ему жизнь, но и воспитала. Где всё это теперь? Куда они все ушли? Или это он их покинул?

Артём всегда хотел стать для брата примером для подражания, его гордостью, потому что старше. Получилось ли у него? Сейчас уже никто не узнает, время ушло и его не вернуть. Если бы Артёму дали прожить жизнь заново, он бы постарался не ссориться с Колей. Зачем тратить драгоценные секунды на бессмысленное выяснение отношений?

Когда никого вокруг нет и ты в полном одиночестве, воспоминания переоцениваются. Из памяти уходят пустышки, ничего не значащие минуты. Остаётся только самое ценное — то, чего никогда не вернуть.

Артём снова вспомнил тот момент, когда выбрал жизнь брата. Мог ли поступить иначе?

— Что такое судьба? — спросил золотой, внезапно прервав размышления Артёма.

— Не знаю, — ответил он. — Какая теперь разница?!

— А могло ли быть иначе? Или наша встреча уже была предрешена?

— Не знаю, я ничего не знаю. Не мешай мне думать о… них.

— Для чего ты создан? Зачем нужен Богу? — всё громче спрашивал "золотой".

— Я создан, чтобы любить. Любить Каритас, как женщину, любить Колю, как брата, любить маму, как самое святое, любить остальных за то, что они есть, — ответил Артём сам себе.

— А если бы ты не встретил Каритас? Что тогда? Кого бы ты любил? — закричал "золотой", вставая на ноги.

— А я встретил! Я её встретил! — улыбнувшись, сказал Артём.

— А что бы было не найди вы друг друга тем злополучным днём? — громко кричал "золотой", отрываясь от облака.

— Не хочу даже думать об этом. Тогда бы это была не моя жизнь. Пойми, золотой, я такой, какой я есть и жизнь моя такая, особенная, которой больше ни у кого не будет, никогда, — улыбаясь, говорил Артём. Вспомнив о родных, ему стало легче: он знал, что не одинок. — Сатана, ты никогда не сможешь создать мне ад, потому что со мной всегда будет Каритас. Ты ничтожен и жалок.

— Почему? Зачем?.. Почему у меня забирают тебя? Почему именно ТЕБЯ? — кричал "золотой", взлетая всё дальше и дальше вверх. Он становился все меньше и меньше, а потом свет залил всё пространство — ничего, кроме белого-белого света.

Артём очнулся на той же кровати, что и несколькими часами ранее. Тело ломило, радостно напоминая острой болью о том, что он ещё здесь, на земле. Коля наклонился к брату, всматриваясь в ожившие глаза, и радостно воскликнул:

— Ура! Ты жив! Спасибо, брат, что спас мне жизнь!

— Тебе спасибо. Дай попить волшебного напитка, — тяжело проговорил Артём.

— Его больше нет. Нектара оставалось больше половины фляги, но я его весь вылил в тебя, опасаясь, что ты погибнешь.

— Что случилось? Как ты выбрался? — спросил Артём, силясь оглядеться.

— Не волнуйся, Телосы мертвы. Когда ты убил последнюю, я попытался отвязаться, но ничего не получилось. К счастью, выжил один пегас, который подошёл ко мне и перегрыз веревки. Дальше я выбрался и отнёс тебя на эту кровать, перерезав кинжалом змею, оставшуюся в твоей руке. А затем вылил в тебя весь нектар, через несколько минут ты очнулся. Как рука?

— Я не чувствую её.

Артём повернул голову и посмотрел на свою правую руку. Она была чудовищно черна, словно кто-то слепил сгоревший пепел в нечто длинное и круглое. Единственное живое место на ней — это безымянный палец с серебряным кольцом. Артём вспомнил слова Каритас о том, что это кольцо будет лечить, когда необходимо. Он попытался согнуть руку, но ничего не получилось.

— Отвратительно выглядит, не правда ли? — сморщился Коля, глядя на чёрную руку.

— Надо отрезать её, пока яд не распространился по телу, — равнодушно сказал Артём.

— Ты так спокойно об этом говоришь, будто ногти подстричь собрался.