Анна Стриковская - Тело архимага

Когда-то там было многолюдно, но сейчас суровость закона и неотвратимость наказания сделали свое дело: тюрьма уже давно стояла пустой.

Не так уж много преступлений, за которые маги считают необходимым карать себе подобных, да и видов наказания всего три. За нетяжелые правонарушения в тюрьму не сажают, сразу надевают ограничивающий браслет сроком от трех до десяти лет и запрещают на этот срок заниматься магией. Сурово, но терпимо. Браслет с магией ничего не делает, только сигнализирует о нарушении.

За то, что считается тяжким преступлением, есть всего два наказания: смертная казнь или запирание магии теми самыми магическими кандалами. Почему-то считается, что смертная казнь — наказание более тяжелое. Ерунда. Голову отрубят, и вся недолга. А когда запирают твой магический резерв... Это долгий ад, страшные мучения, которые все равно заканчиваются смертью, просто не сразу, а через некоторое время, в зависимости от размеров этого самого резерва.

Так что если никто не поможет и меня приговорят, буду просить, чтобы отрубили голову: это значительно гуманней.

По дороге меня нарочно провели через мою ставшую родной лабораторию, в которую был открыт знакомый до дрожи портал. Привет от Кориолана: он сделал все, чтобы меня сдать, и все, чтобы я об этом узнала. Под тягой копался какой-то полицейский чин, доставая оттуда свечи, чашу и перья участвовавшей в обряде птицы. Следов лабораторных журналов Гиаллена не было. Затем меня провели мимо помойки, на которой тоже крутились маги в изумрудном: они изучали останки моего бывшего стазис-ларя.

Кольнуло запоздалое понимание: Кориолан вывез в нем бумаги Галлена, а я даже ничего не заподозрила. Нет бы еще вчера посмотреть, как там его тетради. Хотя что бы это изменило? Он все равно еще нетранспортабельный, по крайней мере моими силами.

Или изменило бы? Я могла уничтожить бумаги Ала так же, как свои.

От этих мыслей ноги мои начали подгибаться, так что моим конвоирам пришлось тащить меня чуть не волоком. За мной на одеяле четыре парня в синих мантиях несли бессознательное тело архимага.

Вся наша процессия преодолела мост на остров, затем нас провели вовнутрь по какому-то боковому ходу, заставили спуститься на три этажа и запихнули в камеру. Ала вместе с одеялом бросили на убогий топчан, а меня так и оставили стоять посередине.

Лязгнули запоры на окованных железом дверях, и мы остались одни в полумраке. Я заметалась, как пойманная мышь, между четырех серых каменных стен. Даже окошка нет! Только дверь, топчан с тонким тюфячком, на котором лежит Ал, привинченная к стене столешница размером с носовой платок и неподъемная табуретка. На столешнице красовалась жестяная миска, в ней по центру была прилеплена так называемая «вечная» свеча, которая может гореть несколько дней подряд, дававшая слабый, почти не разгоняющий сумрак, свет. Стукнувшись о табуретку, я на нее плюхнулась, и в голове заметались мысли.

Странно мне это: зачем нас поместили вместе? И что мне теперь делать? Как спасать этого оглоеда? У меня даже воды нет. Он умрет у меня на руках, а я ничего не смогу сделать. Все осталось там, дома: и укрепляющий отвар, и еда... Ал совсем загибается: дыхание стало хриплым, на лбу холодный пот... Что делать?! Что делать?!

Так, Мелисента, возьми себя в руки. Будешь паниковать — погибнете оба.

Для начала я изучила камеру и выяснила, что она тоже антимагическая, но не такая, как кандалы. Те перекрывают движение магической энергии внутри тела, и она постепенно выжигает мага изнутри. А в этой камере просто нельзя колдовать: стены выпьют все, что ты выплеснешь наружу. Но если не совершать магических действий, то вреда особого не будет, разве ты уж очень надолго тут засидишься. Так что я как-нибудь обойдусь.

Но вот для Ала в его состоянии это может оказаться фатальным. Надо, чтобы его отсюда забрали в надежное место. Туда, где ему подадут помощь и не будут пытаться убить. Зря я, что-ли, его из-за грани мира вытаскивала?! Не могу допустить, чтобы мои труды пошли прахом! Но для начала надо кого-нибудь позвать, пусть хоть воды принесут. Это сейчас первое дело — напоить больного.

Пришлось опять пустить в ход собственные голосовые связки, а они у меня уже саднят. Еще так поору, и вообще немой стану. Я постаралась укрыть Ала уголками одеяла, на котором он лежал, чтобы не продрог, и завопила:

- Кто-нибудь! Кто-нибудь, сюда! Человек умирает! Спасите! Помогите!

Раздались шаги по коридору, кто-то подошел к двери моей камеры, глазок приоткрылся:

- Чего орешь?!

- Спасите! Человек умирает! Дайте воды и позовите лекаря! Пожалуйста!

Я уже не требовала, я молила. Без толку. Видать, тех совестливых ребят, которые не решились нарушить закон и заковать меня в кандалы, отправили куда подальше. Охранник за дверью сплюнул:

- Тьфу, орет, как резаная, без всякого смысла. Ну, сдохнет этот твой... Мне-то что. Мне приказано дверь не открывать, я и не открою.

- У Вас совсем сердца нет? Так и будете смотреть, как ни в чем не повинный человек умирает?

- Да на что оно мне? Не знаю я, кто тут в чем повинный, у меня приказ.

Бездушный ублюдок. Говорить ему что-то бесполезно, нельзя достучаться до мозга, если его нет. Надо ждать смены тюремщиков. Может, следующий будет гуманнее. Но Ал может просто не дожить!

Я смотрела на все дальше уходящего в небытие Гиаллена и в душе поднимался ком гнева и боли. Никому его не отдам! Никому не позволю сделать с ним плохое! Он мой, и только мой! Зря я, что ли, столько сил на него положила! А если его все-таки убьют... Моя месть будет страшной и всеобъемлющей! От Валариэтана камня на камне не останется, а Кориолан... Он пожалеет, что родился!

Ал глухо застонал, и мои мысли снова обратились к нему. Как спасти? Как хотя бы дотянуть до помощи? Я верила, что не все тут прихвостни Кортала, есть же нормальные люди и маги, Кориолан не мог купить всех. Надо сообразить, кто это может быть и дать им знать. А пока...

Решение пришло само. Я разделась, легла рядом с моим архимагом, окутала нас обоих огрызками одеяла, мантией и юбкой, благо обе суконные, прижалась грудью к его груди, стараясь, чтобы не было зазора, и потихоньку начала вливать в него свою силу.

На полноценное восстановление меня не хватит, третий уровень есть третий уровень, но какое-то время я его удержу, а там... Вдруг помощь придет?

Время тянулось, как резиновое. Я потихоньку слабела, не получая подпитки извне, зато видела, что Гиаллену становится лучше. Он не пришел в себя, но уже не был таким холодным, сердцебиение стало ровнее и дыхание очистилось.

Наконец в коридоре послышались шаги, голоса, звякание ключей, и кто-то заглянул в глазок моей камеры.