Ирина Сыромятникова - Алхимик с боевым дипломом

— Будем искать…

— Флаг в руки. Опознать воспитателей я смогу, если память дурачка сойдет за доказательство.

— Это все равно ребенок!

— Знаю, но рассказать о себе он не может почти ничего.

Последующие семь ритуалов, проводившиеся строго через предписанный традицией интервал, показали, что все жертвы имели те или иные дефекты, затрудняющие опознание их личности и места жительства. Складывалось впечатление, что преступники принимали в расчет возможность вмешательства некроманта (о которых, теоретически, общество ничего не знало), и позаботились, чтобы работа экспертов криминального отдела была до предела затруднена. Лишь двое детей были действительно похищены (с моей точки зрения) остальных выкупили у родителей или усыновили. Особенно мне запомнилась слепая девочка, с самого начала заподозрившая новых «опекунов» в дурных намерениях, но не имевшая возможности ни убежать, ни сопротивляться. Обладая удивительно тонким слухом, она различила название места, куда ее везли — «Ундегар». Слово пугало, в ее странном сознании оно отождествлялось с огромным холодным пространством, но в реальности оказалось узкими щелями древних выработок, расположенными на юге Суэссона.

— Придется все там обыскать, — мрачно сообщил Брайен, — тоннели тянутся под землей на многие километры, пес знает, что там еще может обнаружиться.

Я серьезно рассматривал возможность привлечь к дознанию Шороха, но у развратного монстра существовали проблемы с конкретикой. Допустим, он сумеет отождествить умерших детей с найденными скелетами (что уже требует умственного усилия), но в бездне его странной памяти события пяти и пяти тысяч лет назад были равноценны, для того, чтобы извлечь из потока нечеловеческого сознания что-то путное, нужны дополнительные ключи.

И я доверил расследование чутким рукам мистера Брайена, взяв с него обещание держать меня в курсе дел.

Тем более что свободного времени становилось все меньше — мой алхимический бизнес, наконец, «пошел». Немудрено, ведь я разъезжал везде верхом на своей рекламе!

В Суэссоне мопеды не любили по объективным причинам — человек, приехавший куда-то на мотоцикле и чистым, вызывал нездоровый интерес. Не удивительно, что первым в моей новой практике стал заказ на уникальный амулет, отвращающий грязь от ветрового стекла.

— Так ведь дорого, нуждается в зарядке! Да и дворники для этого есть…

— Ты мне о дворниках не заикайся! — зловеще посоветовал клиент. — Сделаешь или нет?

Естественно, я сделал, хотя и удивлялся. Но удивление продержалось до первого зимнего дождя, продолжавшегося без перерыва три дня и превратившего весь Суэссон (по крайней мере, все его дороги) в бесконечные потоки жидкой грязи. Да-а, в Краухарде такого не увидишь — горы у нас. Теперь я везде таскал с собой лишнюю канистру масла — рассекатели жрали его едва ли не больше, чем двигатель.

— Почва у нас мелкая, — заступался за родной край один из клиентов, — вот и развозит!

— А дорогу приподнять не судьба?

— Да кому это надо!

Нормальная дорога в Суэссоне была только одна (я специально ездил, чтобы убедиться в ее существовании) и происхождение имела легендарное — ее строили еще при королях. Широкая насыпь кое-где возвышалась над равниной на два метра, имела хорошо продуманную систему дренажа и водоотвода, благодаря чему просуществовала без ремонта до наших дней. Второй раз начинать такое титаническое строительство жители не собирались.

И все ездили по уши в грязи… Пока количество застрявших намертво не превышало одного — двух за сезон, ожидать изменений не приходилось.

Жизнь этого края потихоньку становилась и моей. Я узнавал правильные маршруты во всякие важные места, имена нужных людей и некоторые местные обычаи, соблюдение которых здорово облегчало жизнь. Время шло. Получив от Лючика подробнейший письменный отчет о проведенных им зимних каникулах, я поймал себя на том, достаточно давно не видел мистера Брайена и ни разу не интересовался, как продвигается его расследование. Образ шефа НЗАМИПС вызывал воспоминания пусть о частичной, но неудаче, и активно вытеснялся из памяти. (Для черных такое нормально, в этом наша сила и наша слабость: мы не изводим себя душевными терзаниями и кошмарами по ночам, зато и сосредоточиться на мучительном переживании не можем.)

Это тривиальное по сути наблюдение вызвало настоящий шок. Чтобы какая-то безликая стихия (даже не Шорох) решала, что для меня важно, а что — нет? Не бывать такому! Я полночи ворочался без сна, а потом нашел гениальное в своем идиотизме решение — решил завести дневник. Нет, никаких отчетов перед невидимым другом, которыми так любят заниматься белые — мне был больше по душе классический исследовательский проект, с перечнем задач, списком мероприятий и промежуточными отчетами. Купил под это дело шикарный блокнот в кожаном переплете. Шифровать записи не стал (лень), вместо этого навесил на книжку четыре штуки разнообразных испепеляющих проклятий и Бриллиантовую Руну. Теперь, в случае неуместного любопытства, блокнот мгновенно сгорал негасимым пламенем, а вернуть его из-под действия Руны мог только хорошо образованный черный маг.

Мой визит вызвал у мистера Брайена легкое удивление.

— Боевые маги обычно… э-э…

— Имеют избирательную память?

— Вроде того.

Впрочем, перестроился шеф быстро. Как оказалось, троих детей уже смогли опознать, но поимку преступников это не приблизило — документы, которые предъявляли самозваные опекуны, были ловко подделаны.

— И никто не проверил?!

— В сиротских приютах и не такое случается. Насколько я понимаю, там рады были избавиться от калек до беспамятства.

— А в Ундегаре?

— Ничего конкретного. Место безлюдное, инструментальным контролем просматривается слабо. Глухо, проще говоря.

Вот так, стоит ненадолго пустить дела на самотек, как все замирает. Убийцы, небось, над этим горе-следствием ржут как кони. Уже, небось, и детишек новых присмотрели…

— Надо мне туда съездить, может, что в памяти шевельнется.

Не в моей, естественно.

Мистер Брайен вызвался прокатить меня до места (ему легко, на казенном-то масле). В сторону Вендела мне ездить еще не приходилось, и я с интересом рассматривал местность, почему-то названную безлюдной. Дороги здесь были вполне наезженными, а между холмами просматривались следы каких-то масштабных земляных работ. Новые рудники? Мне казалось, что все стоящее здесь выбрали, когда Ингерника еще на картах не значилась.

— Водохранилища, — пояснил Брайен, — для полива хлопчатника. Ребята с южного побережья хотят разводить его у нас.