Роберт Сальваторе - Хребет Мира

— Я… кажется, нет, — проговорила девушка и отвела взгляд.

Лорд Ферингал изумленно посмотрел на нее. И старик, и та, другая женщина, похоже, тоже растерялись.

— Посмотри повнимательнее, Меральда, — повелительно сказал Ферингал. — Это он?

Она молчала, а Вульфгар ясно видел смятение в ее глазах.

— Отвечай мне! — потребовал хозяин Аукни.

— Нет! — выкрикнула девушка, избегая его взгляда.

— Приведите Лайама! — рявкнул лорд Ферингал. Один из солдат выбежал из зала и чуть погодя вернулся со старичком гномом.

— О, конечно, это он, — сказал гном, обойдя Вульфгара кругом и заглянув ему в лицо. — Думал, я не узнаю тебя? Здорово же вы меня подловили: пока этот твой паршивый дружок мне зубы заговаривал, ты сверху подкрался. Я узнал тебя, собака, потому что заметил прежде, чем ты напал на нас! — Он повернулся к лорду Ферингалу. — Точно, это он.

Ферингал долго смотрел на женщину рядом с ним.

— Ты уверен? — обратился он к Лайаму, не сводя глаз с Меральды.

— Разве на вас часто покушались, мой господин? — ответил Лайам. — Вы называли меня лучшим бойцом в Аукни, поэтому и доверили мне госпожу. Я не оправдал вашего доверия и очень сожалею об этом. Это он, говорю вам, и я бы дорого дал, если бы вы позволили мне сразиться с ним в честном поединке.

Он обернулся и гневно уставился в глаза Вульфгару. Варвар выдержал его взгляд и, хотя не сомневался, что легко переломил бы гнома пополам одной левой, все же ничего не ответил. Он сам сознавал, что поступил с этим маленьким человечком подло.

— Можешь сказать что-нибудь в свою защиту? — обратился лорд Ферингал к Вульфгару. Однако ответа дожидаться не стал. Молодой лорд бросился вперед, отстранил Лайама и подошел вплотную к варвару. — У меня для тебя приготовлена темница, — прошипел он. — Там стоит непроглядный мрак и кишат крысы и ядовитые пауки. Слышишь, мерзавец, мне есть где гноить тебя, пока я не придумаю для тебя казнь помучительнее.

Все это Вульфгару было уже хорошо знакомо, поэтому он только тяжко вздохнул. И его сразу же увели.

Из отдаленного угла зала за всем происходящим внимательно наблюдал управляющий Темигаст, переводя взор с Вульфгара на Меральду и обратно. Он заметил, что и Присцилла сидит очень тихо и, несомненно, тоже все подмечает.

От него не ускользнуло, как недобро Присцилла смотрит на Меральду. Похоже, она думала, что девушке понравилось пребывание в объятиях варвара и, возможно, это не было изнасилованием.

Однако разбойник был таким великаном… Темигаст с трудом допускал, что это могло случиться по доброй воле.

Камера была именно такой, какую и обещал лорд Ферингал, — темной, сырой, наполненной запахом тлена. Вульфгар вообще ничего не видел, даже собственной руки у самого носа. Он пошарил вокруг, по сырой земле, натыкаясь на острые осколки костей, пытаясь найти хоть клочок сухого пола, где можно было бы сесть. При этом он все время смахивал с себя пауков и еще каких-то ползучих гадов, учуявших живое тепло.

Большинству эта темница в замке показалась бы хуже, чем тюремные пещеры Лускана. Очутившись здесь, человек оказывался в полном одиночестве и темноте. Но Вульфгара не пугали ни крысы, ни пауки. Его страх таился глубже. Однако здесь, в полнейшей тьме, он вдруг обнаружил, что пока может бороться с ним.

Так прошел день. Где-то в середине следующего варвара разбудил свет факелов и звяканье миски с какой-то тухлятиной, сунутой в щель под дверью. Вульфгар попробовал есть, но тут же выплюнул, подумав, что уж лучше было бы изловить и освежевать крысу.

Ближе к вечеру этого дня тьма его камеры слилась с тьмой в его душе. Он был зол на весь мир. Может, он и заслуживал наказания за свой разбойный промысел — он готов был нести за это ответ, — но столь суровое наказание за нападение на карету лорда Ферингала было несправедливым.

А еще Вульфгар злился на самого себя. Может, Морик с самого начала был прав. Может, у него не хватает пороху для такой жизни. Настоящий разбойник оставил бы гнома умирать на дороге или, по крайней мере, быстро прикончил бы его. Настоящий разбойник вкусил бы все удовольствия с этой женщиной, а после забрал бы с собой, чтобы продать кому-нибудь или сделать своей рабыней.

Вульфгар громко рассмеялся. Да, Морик прав — он слабоват для разбоя. Поэтому он здесь, последний дурак, неудачник, не способный стать даже приличным разбойником.

Вульфгар мысленно перенесся в скалы Хребта Мира, этой гигантской горной гряды, навсегда поделившей его жизнь. Эта природная преграда казалась ему олицетворением той стены, которую Вульфгар воздвиг в своей душе, чтобы удерживать за ней страшные воспоминания об Эррту.

Он представлял себя на утесе, откуда открывался вид на Долину Ледяного Ветра, где прошла его прежняя жизнь, а потом повернулся лицом к югу и своему нынешнему презренному существованию. Вульфгар закрыл глаза — все равно он ничего не смог бы разглядеть в окружавшем его мраке — и не обращал внимания на тварей, ползавших по нему.

Так он и сидел, пока какой-то шум не вырвал его из транса. Вульфгар приоткрыл глаза и снова увидел мерцание факела в коридоре, за зарешеченным окошком в двери камеры.

— Жив еще? — окликнул его стариковский голос.

Вульфгар, щурясь, подошел к двери. Глаза, наконец, привыкли к свету, и он узнал в человеке с факелов того старика, что стоял неподалеку от господина в приемной замка. Внешне он чем-то напоминал судью Яркхельда из Лускана.

Вульфгар фыркнул и просунул одну руку через прутья решетки.

— Жги, если хочешь, — предложил он. — Потешь свою гнусную душонку.

— Полагаю, ты вне себя из-за того, что тебя схватили, — сказал Темигаст.

— Меня второй раз посадили ни за что, — ответил Вульфгар.

— Разве не все заключенные считают, что их посадили несправедливо? — спросил управляющий.

— Женщина меня не признала.

— Женщина пережила большое потрясение, — возразил Темигаст. — Может, она просто боится вспомнить.

— А может, она говорит правду.

— Нет, — не задумываясь, сказал Темигаст, качая головой. — Лайам хорошо запомнил тебя и ошибиться не мог. — Вульфгар снова фыркнул. — Ты отрицаешь, что был тем самым разбойником, что перевернул карету? — прямо спросил Темигаст.

Вульфгар смотрел на него, не отрываясь, но по выражению его лица было видно, что отпираться он не станет.

— За одно это ты можешь поплатиться обеими руками и попасть в тюрьму на срок, который лорд Ферингал сочтет справедливым, — заявил Темигаст. — А может, поплатишься и жизнью.

— Ваш кучер, Лайам, был ранен, — прохрипел Вульфгар, — но это вышло случайно. Я мог бы оставить его умирать на дороге. Но девушке я не причинил никакого вреда.