Мэри Херберт - Дочь молнии
Габрия опустилась на колени подле раненого вождя. У Кошина не было никаких явных повреждений, но всем, смотревшим на него, было ясно, что с ним что-то не так. Он выгибался и стонал от боли, руки и ноги его судорожно двигались, пальцы были сжаты в кулаки с такой силой, что начали приобретать синеватый оттенок. Когда Габрия дотронулась до его кожи, оказалось, что она горела жаром лихорадки.
— Я ничего не могу сделать, — печально сказала Габрия. — Может помочь только Пирс, наш лекарь. У него есть знахарский лечебный камень, который изгонит разрушительную магию из тела Кошина.
Взгляды воинов засветились надеждой.
— А где ваш лекарь, леди? — спросил один из них.
— Он скоро будет здесь, я надеюсь. — Она выглянула в открытую дверь шатра. — Лорд Кошин — не единственный, кто нуждается в помощи камня. Есть и другие, более тяжело раненые Брантом.
Радостные мысли Нэры прервали ее речь: «Габрия, наши идут».
К недоуменному удивлению вождей, колдунья выскочила наружу. Добежав до рощицы, она их увидела. Этлон и Сайед вдвоем оседлали Эуруса, и хуннули, галопом пересекая долину, направлялся к шатру вождей.
Сейчас Габрия не знала, что ей делать: отчаиваться, что они будут свидетелями ее поражения, или радоваться неожиданной встрече. Она знала, что они сердиты на нее за внезапный побег, но они все-таки решили прийти ей на помощь!
Габрия радостно закричала и замахала рукой. Увидев ее, они поскакали еще быстрее. Торопясь как можно скорее добраться до Габрии, Этлон чуть не упал с лошади. Его злость и беспокойство были сразу же растоплены чувством облегчения, когда он увидел ее живой и здоровой. Он обнял ее, крепко прижимая к себе.
Она ничего не сказала, замерев в его объятиях.
Этлон тоже не спешил прерывать молчание. Он отпустил ее. Она поздоровалась с Сайедом. Юноша тоже горячо обнял ее.
— Я так рад, что ты жива, — сказал он, и было непонятно, смеется он или плачет.
— А где Пирс и все остальные? — спросила она.
— В пути. Ты же знаешь, другим лошадям не угнаться за Эурусом. — Он обезоруживающе улыбнулся: — Я чуть было тоже не остался.
Подошедшие к ним вожди приветствовали Этлона с нескрываемым чувством облегчения. Они сразу же засыпали его вопросами и рассказами о том, что произошло сегодня утром, причем версии значительно отличались одна от другой. Этлон терпеливо выслушал их, ответил на несколько вопросов, но, как только первое возбуждение встречи улеглось, извинился и отошел к Сайеду и Габрии.
Заглянув в глаза Этлону, Габрия долго не решалась начать разговор. Она попыталась решить судьбу мужчин, покинув их, полагая, что борьба с горфлингом касается только ее. Теперь она понимала, что ошибалась. Это чудовище было слишком сильным для нее. Ей приходилось признать, что она нуждается в помощи и поддержке этих двух мужчин. Однако решение выступить, будучи совсем неопытными в колдовстве, против страшного врага они должны были принять сами.
Она, как и прежде, очень боялась за них, но знала: им придется сделать выбор самим.
— Я скажу тебе только одну вещь, пока мы не заговорили о горфлинге, — сказал Этлон. Он взял ее лицо в свои ладони, и повернул его так, что его карие глаза встретились с ее. — Никогда больше не убегай от меня таким образом.
Мольба, скрытая за его спокойными словами, подействовала на Габрию куда больше, чем могли подействовать все его гневные речи. Тронутая до глубины души, Габрия подняла руку ладонью вверх и сказала:
— Я обещаю.
Его пальцы сплелись с ее пальцами, и клятва была дана.
Они стояли в тени, у шатра Совета, и Габрия поведала друзьям, что случилось с ней с минуты ее прибытия. До них доносился шум все еще не успокоившихся лагерей; иногда в этой какофонии слышались голоса вождей, пытающихся утихомирить людей. Вся роща постепенно заполнилась разговорами, криками и движением, но Габрию, Этлона и Сайеда оставили в покое.
Внезапно рядом с ними раздался чей-то голос:
— Я хочу видеть лорда Этлона. Я, как человек Хулинина, имею на это полное право.
Увидев жреца Талара, вождь скривился. Ша Умар пытался увести жреца, но Талар уже привлек к себе внимание вождя громким настойчивым голосом.
— Я не уйду, — кричал Талар, — пока не поговорю с моим лордом.
Этлон кивнул Ша Умару, и тот отошел, остановился неподалеку.
— В чем дело, Талар? — спросил вождь, в голосе его слышались нотки нетерпения.
Жрец, впрочем, не обратил на них никакого внимания.
— Лорд Этлон! Наконец-то вы пришли. Я спешу известить вас, что проклятый богами еретик Брант вторгся на священный остров, осквернив храм, и нанес ущерб людям нашего клана. Я требую, чтобы вы изгнали его оттуда, пока боги не наказали нас за это дерзкое вторжение.
Лорд Этлон еле сдерживался. Хотя вожди были наделены куда большей властью, чем жрецы и жрицы, даже вождь не имел права оскорблять как словом, так и действием того, чьими устами, как считалось, говорят боги. Однако Талар мог вывести из себя и святого.
— Мы стараемся… — начал было Этлон, но Талар повернулся к нему спиной до того, как он успел закончить фразу.
Жрец вдруг увидел Габрию, и лицо его приобрело свекольный оттенок.
— А что касается ее, — завопил он, показывая на девушку дрожащим пальцем, — эта злодейка колдунья расстроила весь наш сбор! В тот момент, когда она появилась, Соре обрушил на нас свой гнев.
Габрия старалась сдержать улыбку. Талар ничего не знал о личине Бранта, поэтому он и не подозревал, насколько он был близок к истине.
К несчастью, жрец заметил выражение лица Габрии и решил, что она смеется над ним.
— Видите, как ей смешно? Имеет ли для нее какое-то значение, что шесть человек погибло, что многие ранены, что девятеро — в заложниках, и среди них — вождь и наш воевода? Имеет ли для нее хоть какое-то значение то, что священный храм осквернен? Лорд Этлон, эта женщина — вечная угроза нам всем, и я требую ее немедленного изгнания.
— Нет, — спокойно ответил Этлон.
Талар раздулся, как жаба, и заорал:
— Тогда убейте ее! Вырвите с корнем ее зло! — Его голос гремел на всю рощу. Даже те, кто не слышал начала речи, повернулись теперь к нему. — Положите конец магической ереси, или, клянусь Шургартом, я вызову гнев богов на этот клан, я…
Он не закончил. Лорд Этлон решил, что этого достаточно. Он поднял руку, проговорил какое-то короткое слово, и голос жреца резко смолк. Красное лицо Талара стало болезненно бледным, он вытаращил глаза, издавая вместо звуков какое-то хрипение. Ша Умар и Сайед расхохотались. Остальные вожди изумленно застыли.
— Нет, — повторил Этлон. — Как вы видите, Талар, ересь магии очень быстро распространяется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});