Татьяна Скороходова - Меч судьбы

Золтан неспешно поставил кружку с пивом на стол, задумчиво оглядел огромное блюдо с прозрачными пластинками из рыбы, поддел пальцем розовый тонкий ломтик и сунул в рот, жмуря глаза от удовольствия.

— Ну, кто и где помирает у тебя? — я взяла его кружку и сделала глоток.

Золт неторопливо и тщательно прожевал закуску, молча наблюдая, как убывает янтарная жидкость, вытер руки полотенцем и припечатал меня взглядом:

— Пока ты шла, больной, поди, уже протух, — буркнул трактирщик, выбирая очередную жертву на тарелке.

— Я пойду тогда, покойники не по моей части, — я поставила кружку. — Николу позови, он все сделает, как надо.

Плавали, знаем. Насмотрелась и наизгонялась на десять жизней вперед. Пусть жрецы разбираются, а то мне с мертвецами как-то не очень везет. То неупокоенные упыри, а то и вовсе aggelius, чтоб им икнулось, где бы они сейчас не были…

Я знала, что Вейр провел обряд изгнания. Кровью дракона его могла снабдить только Ольга, её подопечная дракоша наверняка, как все детишки, порезалась или поранилась, не думаю, чтобы Ольга пустила ребенку кровь, она, хоть и вампир, но мамаша из неё должна получиться отменная. Как Вейр обошелся без младенцев, я не знала, может, и не обошелся, от него всего можно ожидать… Хотя, нет. Наговариваю, и сама себе не верю. Провел без меня, сам, и даже не почесался узнать, как я и что со мной. "Смешение" мы победили, а вот с моей болячкой Лиде пришлось повоевать, хорошо, что смертельная хворь не успела пустить глубоко корни, спасибо древесной и её оберегу. Жизнь мне вернули…

И зачем мне такая жизнь?

Наши связь с Вейром до сих пор не порвалась, мы до сих пор были едины, каждый раз, когда я ощущала его силу, было, как обухом по башке, казалось, палач живьем сдирает с меня кожу. Я знала, как он, что с ним, чем занят. Он с удвоенной силой принялся за старое, всплески его силы валили меня с ног, я вместе с ним падала с лошади, лечила рану в груди, гоняла нежить, избавляла от проклятий и порчи и искала потерянные вещи. Единственное, чего он не делал — он не лечил. И то хлеб. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Вейр не мог не чувствовать меня, так же, как я его, и тем поганее было знать, что он меня избегает. Под ложечкой зажгло. Тихо, неярко. Вот, опять небольшой всплеск его силы… Ране не давали зажить, живодер вновь и вновь сдирал корку…

Я взяла тулуп, сунула руку в рукав.

— Хотя… Колдун там, мож, и вытащил из лап Жрицы-то, — пожал плечами Золтан.

В груди екнуло, тулуп выскользнул из враз ослабевших пальцев. Снова-здорово. Я села на скамью. Посидев, подорвалась с лавки и бросилась вверх по лестнице, к жилым комнатам. Взлетев по ступеням, замерла в темном коридоре, всмотрелась Взглядом. Здесь, совсем рядом, за этой стеной. Нет уж, больше никаких "смешений", прибить мерзавца, и вся недолга… Тихо ругнувшись, я распахнула дверь.

Показалось, меня ударили под дых.

Кровать была пуста. Больных в комнате не наблюдалось, но, надеюсь, моими трудами таковой очень скоро нарисуется.

Худощавый тип, стоявший у окна, заложив руки за спину, обтянутую черным шелком рубашки, обернулся. У типа были странные светло-серые глаза, пепельные волосы, собранные в хвост, длинными прядями падали на скуластое лицо хищника. Его бровь поползла вверх, четко очерченный, чувственный рот искривился в ухмылке.

Дико захотелось стереть эту ухмылочку с его морды.

Любимой морды.

Мерзкой колдунской морды изменщика и предателя.

Я посчитала про себя до десяти и шагнула в комнату. Он пожирал меня глазами, а я так, наверное, вовсе обглодала его до костей, хотя до смерти хотела казаться безразличной, невозмутимой, взрослой женщиной, такой, как ледяные колдуньи, которым красавцы-колдуны так, на зубок, перекусить и выплюнуть, морща носик от досадной неприятности.

Сколько раз я представляла нашу встречу! Сколько всего понапридумывала, что и как скажу, как посмотрю и как гордо при этом вскину голову… А теперь стою, как распоследняя дура, и на ум приходят одни ругательства вперемешку с желанием убить до смерти, оживить, и снова прибить, а потом обнять бездыханное тело…

Он так и стоял, и ел меня глазами. Вы только посмотрите на это недобитое колдунское Высочество! Стоит, пялится, будто тут и рос, и ни слова, ни полслова, словно так и надо! Он что, ждет, что я припаду к его груди?! Паду ниц от счастья и сапоги облобызаю?!

— И где же больной, — спросила я, стараясь изо всех сил, чтобы голос не выдал моих чувств. — Давно помер Вашими стараниями?

— Я больной, — он шагнул ко мне, замер.

— Нет. Уже мертвый, — прошипела я.

***

Наверху что-то рухнуло, разбилось с оглушительным звоном, задрожали стены, с потолка комнаты осыпалась пыль. Ольга уронила злотый на прилавок, Золтан смахнул рукой добычу, глотнул янтарного пива.

— Вы только пожара тут мне не палите, — трактирщик отхлебнул пену, зажмурился от удовольствия.

Ольга устроилась у прилавка, напротив хозяина, она медленно цедила красное вино из тщательно протертого Золтаном кубка. Поставив кубок, она полезла в суму. Мешочек сыто звякнул, тонкие пальцы, сверкнув золотом и изумрудом колец, любовно погладили шелковую ткань.

— Да завсегда пожалуйста, — Золтан, как зачарованный, смотрел на кошель. — Жар костей не ломит, особливо ежели есть, на что новый шалман соорудить. Стены-то прогнили уж, короедам и то жрать уже нечего, а на ремонтец всё не хватат. Как ни вечор, так разруха опосля пропойцев…

Наверху снова громыхнуло, послышался яростный вопль Зори, Ольге в кубок спланировал сушеный мох, дохлая муха и пара-тройка щепочек.

Вампирша поставила кубок, сморщила нос. Золтан выжидательно смотрел на гостью.

Она покатала в пальцах злотый, помедлив, сказала:

— Эльфы и то за вино из клевера меньше дерут.

Грохот стих, сменился глубокой, мертвой тишиной, как перед штормом.

— Так то дивные… У них и росинка дороже слезинки… Ко всему, клевер взлетел в цене, дороже злата да серебра стал. Труха розовая, а вот, поди ж ты…

Подошел Киннан, обнял Ольгу за плечи.

— Ты, воин, чего хлебать будешь?

— Воды, — холодно ответил гость.

Потолок содрогнулся, послышался то ли плач, то ли стон, Север вскочил на лапы, изучил доски потолка, с которого дождем сыпался сор, и вновь лег у ног Ольги.

Золт поставил на прилавок кувшин с водой, кружку и принялся тщательно, неторопливо протирать прилавок. Охотник сделал глоток из кружки и зарылся лицом в белоснежные волосы вампирши, та закрыла глаза. Золтан посмотрел в окно. За окном, на фоне чистого, без единого облачка, неба, сверкнула молния, из приоткрытых дверей с улицы потянуло грозой.