Александр Сухов - Имперский городовой

– Что вы, маменька, – попыталась возразить Кайла, – Зенон просто мой хороший знакомый.

– Ну-ну, – скептически усмехнулась мать. – Я бы на твоем месте все-таки остановила свой выбор на этом славном юноше. Ты только глаза разуй и посмотри, как на тебя смотрит твой «хороший знакомый». Дурой будешь, если упустишь парня.

– Откровенно говоря, маменька, – потупила глазки Кайла, – Зен мне тоже сразу понравился...

– Вот и чудесно! – не сдержала эмоционального порыва Марыся. – Надеюсь, как себя вести честной девушке в подобных обстоятельствах, тебя учить не нужно? Ежели чего, твоя любящая мамочка всегда готова помочь советом своей доченьке...

– Ну, мама! Иди к Зенону, он, наверное, уже пересмотрел все наши семейные альбомы, теперь сидит, скучает. А мне нужно переодеться...

Начавшись около семи, домашние посиделки растянулись затемно. Само застолье происходило в помещении столовой. Сначала Зенон отдал должное каждому из многочисленных блюд, расставленных на столе, а также чудесным ликерам, наливкам и настойкам, изготовленным по старинным семейным рецептам умелыми руками Марыси Ноумен. Ни о каком пьянстве или преднамеренном спаивании гостя, разумеется, не могло быть и речи, дегустация осуществлялась посредством хрустальных рюмочек, размером с наперсток. И все-таки сортов предлагаемой выпивки было так много, что к концу ужина в голове у Зенона слегка зашумело, а ноги стали наливаться свинцом.

Вечер прошел в теплой непринужденной обстановке. После снятия пробы с каждого нового блюда наш герой во всеуслышание расхваливал его достоинства, а от напитков хозяйки был и вовсе без ума. Особенно ему понравилась миндальная настойка.

Марыся из кожи лезла вон, чтобы угодить понравившемуся ей молодому человеку. Она рассказывала всякие веселые истории из городской жизни. Как особа продвинутая, она частенько посещала ресторан «Бе-Моль», а также все прочие салонные тусовки, поэтому героями ее забавных миниатюр были представители местного бомонда. После чая со сладким пирогом и дюжиной сортов различных варений обе хозяйки и гость из столовой перебрались в гостиную, где Зенону было предложено выпить рюмочку бренди и выкурить сигарету или сигару.

От выпивки и табака Зенон отказался, а хозяйка извлекла из коробки длинную и тонкую сигарету с фильтром, закурила от зажженной Зеноном спички и откинулась на мягкую спинку дивана, с дымящейся сигаретой в одной руке и рюмкой золотистого бренди в другой.

Тем временем Зенон, еще раньше заприметивший фортепиано, поинтересовался, кто играет на инструменте. На что Марыся ему ответила:

– Мы с дочкой музицируем время от времени, а также супруг мой незабвенный Эксилас Ноумен, до того как сгинуть в лесах Синегорья, очень жаловал сей инструмент и был весьма искусен в игре на нем.

Юноша признался, что когда-то также играл на фортепиано, но за время учебы в школе МВД очень редко имел возможность прикоснуться к клавишам. И тут же, несмотря на его вялое сопротивление, такая возможность была ему предоставлена. Кайла и Марыся дружно уговорили его продемонстрировать талант исполнителя.

Наш герой действительно оказался неплохим пианистом. Чтобы разогреть руки и размять пальцы, он минут пять гонял гаммы и лишь после этого сыграл небольшой фортепианный концерт, за который когда-то получил высший балл на выпускном экзамене музыкальной школы. Затем они на пару с Кайлой в четыре руки сыграли несколько небольших пьес, ноты которых обнаружились тут же, на крышке. Особенно дам поразило то, что Зенону без какой-либо подготовки удалось отыграть свою партию прямо с листа и ни разу не ошибиться.

Лишь часам к десяти, когда за окном воцарилась летняя ночь, Зенон сообразил, что пора бы и честь знать. На уговоры гостеприимной хозяйки остаться еще хотя бы на полчасика он не поддался.

– Засиделся я у вас, уважаемая Марыся Кшиштофовна, – отвечал юноша. – Надоел, наверное. К тому же мне завтра утром отправляться по делам. – И, обратившись к Кайле, продолжил: – Тебе, несомненно, известно, что нашу группу переподчинили Вельмиру Максаю...

– Конечно, – улыбнулась девушка. – Ведь приказ кроме меня никто не мог подготовить.

– Так вот, завтра я и Вельмир отправляемся в базовый лагерь магов, другими словами – «Зону».

– Ну что ж, – тяжело вздохнула Марыся. – Коль такое дело, не смею вас задерживать.

Поблагодарив хозяйку за угощение и за теплый прием, Зенон откланялся и вышел в сопровождении Кайлы во двор дома. У самой калитки молодые люди остановились. Какое-то время оба молчали, наконец, юноша решился все-таки заговорить первым:

– Хорошая у тебя мама. К тому же такая молодая, энергичная. Неужели все время одна?

– Ну, почему же? Есть у нее мужчина, только в дом она его не приводит – меня стесняется. Встречаются на стороне.

– А почему не поженятся? – наивно спросил Зенон.

– Мама не хочет, говорит, что второе замужество будет предательством по отношению к моему отцу. К тому же она еще не до конца уверена в том, что папа погиб. Дескать, сердце ей подсказывает, что он где-то далеко-далеко живой и невредимый, потерял память, поэтому не может вспомнить свою горячо любимую супругу.

– А к магам насчет отца не пробовали обращаться?

– Ну, как же, конечно, пробовали, – грустно улыбнулась девушка. – В том-то и дело, что маги будто сговорились, в один голос утверждают, что душа его не покидала этот мир и не подвергалась повторным перерождениям. Но точного местонахождения отца ни один чародей назвать не может. Получается, будто человек жив и в то же время его нет на Ультане.

– Интересно, – покачал головой юноша. – Никогда ни о чем подобном не слышал. Завтра попробую что-нибудь выяснить у Вельмира или его коллег.

На этом разговор как-то сам собой оборвался. Зенон и Кайла стояли около калитки, молча смотрели друг другу в глаза. Зенону нестерпимо захотелось обнять и прижать девушку к себе. В то же время он панически боялся каким-нибудь неловким движением или лишним словом разрушить тонкую нить взаимопонимания, которая, как он надеялся, со временем превратится в неразрывный канат, и вот тогда можно будет признаться ей в своих чувствах без всякого опасения потерпеть фиаско. Пока молодого человека терзали столь противоречивые чувства, Кайла со свойственной женской натуре практичностью пребывала в ожидании каких-то конкретных действий со стороны воздыхателя.

«Ну что же ты, герой, – думала она, – не побоялся вступить в схватку с вооруженными до зубов бандитами, стоишь весь такой нерешительный и грустный. Ну обними же меня! Я просто сгораю от желания оказаться в твоих объятиях, зеленоглазый дурачок. Не верь тому, что про меня судачат кумушки и отставные ухажеры. Я вовсе не фригидная ледышка, я – вулкан, огненный шторм и миллион саламандр в одной упаковке, и мне надоело ждать моего счастья. Будь же решительнее, пойми, наконец, что именно ты и есть мое настоящее счастье».