Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

— Мистер Фернир, — прохрипел я. — Вам не говорили, что чужое оружие брать без спросу, это некрасиво?

Эльф некоторое время меня разглядывал с острым прищуром, а потом нацепил маску дурачка и взвыл:

— Джентльмены, Оно живое!

Пираты загоготали. Выругавшись, игнорируя сморщенное личико тори, я подтянул ноги и тут же закашлялся.

— Воды, — прохрипел я.

Тут же началось какое-то нездоровое шевеление, но быстрее всех среагировал Руст. Он протянул мне вожделенную флягу. Выхватив жестянку у него из рук, я одним движением свинтил пробку и жадно припал к живительной фляге.

— Кха! — закашлялся я и выронил емкость из рук. На белый песок полилась ярко-янтарная жидкость.

— Ты что ж делаешь?! — чуть ли не взвизгнул Щуплый. — Это ж десятилетний Демосский коньяк!

— Запить, — еще тише прохрипел я, чувствуя, как горло разгрызают те самые демоны, которые теперь обязаны угодить в правнуки этому любителю спиртного. И что удивительно, пьяным я его видел только на общих попойках. Мутант, полюби его темные боги.

Вокруг раздавались нервные смешки, перерастающие в общий гогот. Наконец флягу мне протянула единственная, присутствующая здесь девушка, которой я был за это несказанно благодарен. В очередной раз свинтив крышку, я вылакал не меньше половины. Утерев губы, вздохнул и в кое-то веки почувствовал себя человеком. Что примечательно — живым. Однако, попытавшись встать, я тут же осознал насколько ошибочно было это решение. По голове как пыльным мешком ударили. Все вокруг закружилось в безумном вихре калейдоскопа. И я бы упал, если бы не твердое плечо друга, вовремя оказавшееся у меня под рукой.

— Кажется, вы не совсем правы, мистер Фенрир, — зубоскалил Младший, придерживая меня. — Не совсем Оно живое.

— Скорее полумертвое, — добил кто-то из толпы, и народ снова засмеялся.

— Так! — гаркнул боцман и все тут же притихли. — А чего это мы стоим задницами к небу? Живо на шесть часов, и в лес по древесину. Мистер Эджком — за главного на лесах! Мистер Хотч — за главного по лагерю! Мистер Кубас и мистер Фогет, быстренько метнулись на корабль и доложили что сэр боевой маг жив и подает надежду на скорое выздоровление. За дело, хурдовы дети! То же мне, спустили паруса и легли в дрейф. А ну быстро, пока я не скормил ваши тощие тельца, первой попавшейся акуле!

Сей же момент, пираты зашевелились и с полной самоотдачей принялись за работу. Кто-то, подхватив короткие, но массивные топоры, отправился в лес, вернее в какие-то тропические заросли, до боли напоминающие джунгли. Другие, нагруженные тюками, засеменили к скале, нависающей над бухтой, видимо там и будет разбит временный лагерь. Самая малочисленная группа, побежала к лодкам. Их вытаскивали на берег и накрывали чем-то вроде тента. А одну, самую маленькую, двое спихнули в воду, запрыгнули и лихорадочно схватившись за весла, направились к одинокому черно-парусному гиганту, стоящему у самого горизонта. От которого, насколько мне был видно, отделилось еще несколько лодок, шедших в нашем направлении.

— Что случилось? — спросил я, смутно припоминая только что приснившийся сон. Что-то в нем было важное, что-то главное…

— Это ты меня спрашиваешь? — переспросил меня Младший. Наша небольшая группка, состоявшая из всё тех же лиц — боцмана, двух друзей и тори, шла к поваленному недавней бурей дереву. Когда мы дошли, то меня усадили на это шершавее, но сухое бревно, сам же народ уселся на песке. И только Мия приземлилась рядом, все еще ища на мне места, на которых можно попрактиковаться в лекарском искусстве.

А вообще я представлял собой жалкое зрелище. Порванные, даже драные штаны, к которым прилип разве что не весь пляж, босые ноги, голый торс, весь в царапинах и небольших синяках. Руки дрожали, и я был даже благодарен боцману, за то что он сперва нес мои сабли, а сейчас воткнул их в песок прямо передо мной. Ножны, скорее всего, навсегда останутся лежать на дне морском. Как там же не оказался я с клинками — понятия не имею. Кстати, кулон Сильверстоун, железная лилия оплетенная маленькой ниточкой металла, так же остался висеть на шее.

— Нет, — передразнил я. — К оракулу взываю, но за неимением того, можешь и ты просветить болезного.

— Тогда просвещаю, — нисколько не обиделся Младший. — После того как ты героически замагичил пару молний и сверзился в море, начался настоящий ад. Нас бросало и вертело, крутило и кидало. Нескольким не повезло — порвались страховочные тросы. Так или иначе, всю ночь мы только и делали что боролись со стихией. Скажу тебе братец, как вернусь в Нимию, ноги моей больше на палубе не будет.

— И моей, — поддакнул Руст.

— Сухопутные скилсы, — скривился боцман.

— Сема, — вздохнул я и потер виски. — Шо ты мелешь, швыдче к делу.

Мия и боцман переглянулись и опасливо посмотрели в мою сторону.

— Не обращайте внимания, — вздохнул Младший. — У него после боевого стресса всегда проскальзывает что-нибудь эдакое. Короче. После той ночи, у нас были полные трюмы воды, так что еще полдня латали обшивку и ведрами море выносили в море, — Пилиат нервно хихикнул, а потом прокашлялся. Не у одного у меня после стресса лезет из глотки всякий бред. — К вечеру все устаканилось, народ стал пить, кто-то реветь… Ну и этим рассветом на горизонте показался остров. А у нас мачта разбита, обшивка поклевана, паруса некоторые порвало. Ванты и марселя пострадали, шклепки повыбивало, канаты потрескались. Короче ремонт требуется, иначе первый служивый патруль нас и потопит. Вот капитан и отдал приказ шлюпки на воду, встать на якорь в бухте и отремонтироваться.

Шестеренки в голове затрещали, заскрипели, скинули ржавчину и резво закрутились.

— Ты хочешь сказать, что я плавал в море два дня?

— Не просто хочу, я именно это и говорю.

— Невозможно, — выдохнул я. — Бред какой-то.

— Ничуть не бредовее, — заметила Мия. — Чем человек, отбивающий молнии. Я даже не понимаю, зачем ты туда полез.

— Иначе мы все бы погорели, — пожал я плечами. — И вообще, здесь нет ничего удивительного. Просто немного искусства. Вышибал, так сказать, клин клином. Любой выпускник боевого факультета такое сможет.

— Но ты то недоучка.

— Спасибо Щуплый, сыпанул мне соли на раны, — скривился я. — Правда, забыл ты братец, одну важную деталь.

— Какую?

— Я — гений.

Народ горестно вздохнул, а я самоуверенно хмыкнул.

— В принципе есть одна старая легенда, — вдруг протянул Фернир. Он втащил из-за голенища витую трубку, забил в неё табака и щелкнул маленьким огнивом. — Бывалые морские волки, часто треплются о ней в портовых кабаках чтобы повеселить девок. В ней рассказывается об одном лихом капитане. Звали того Фердинанд или Фериданд, а может и Фродо… не важно. Суть же легенды в том, что в битве с кораблями служивых, Ласточка — так звали шхуну тех удалых джентльменов — потопла. И ждали бы капитана объятия Костлявого Весельчака и небесная гавань, но понравился кэп одной русалке. Та его поцеловала и с тех пор живет кэп с любимой в морской пучине.