Наталья Михайлова - Ветер забытых дорог

Он помолчал и продолжил:

– Таких, как он, все больше. И еще этот недобитый Грона, который раньше тоже очень любил говорить о строительстве. Глупо получается, когда кто-то умирает не до конца… В общем, скоро весь сброд сбежится к Сияющему. Так что нам сейчас ни в коем случае нельзя ломать себе шеи. Наш долг - сохранить Сатру такой, чтобы Жертве было куда прийти.

– И что для этого делать? Я все же за то, чтобы… - Дварна сделал резкий рубящий жест.

– Вперед! - надвинулся на него Сатвама. - Только без меня… Сейчас надо пойти и сказать, что мы согласны на все, - продолжал он уже без ехидства. - Что там хочет Дэва? Отменить «очистительную неделю»? Ну, отменим. В конце концов, один год можно потерпеть. Мы помиримся с Сияющим, заключим союз. Главное, чтобы он не объявил себя царем. А там уж постараемся, чтобы он им и не стал никогда.

– И строить будем? - усмехнулся Дварна.

– Строить - пообещаем, - уточнил Тесайя.

– А кто пойдет говорить с ним? Объясняться? - беспокойно спросил Одаса.

– Кому и идти, как не Тесайе, - сипло вздохнул Сатвама. - Я уверен, он найдет нужные слова… сможет почувствовать, как настроен Сияющий, и сказать то, что ему по душе. В конце концов, мы могли ошибиться, разгневаться: Сияющий наговорил неожиданных вещей…

– Я опасаюсь, Грона восстановил Сияющего против меня, - заметил Тесайя.

Сатвама махнул рукой:

– Пустяки. Скажи, что сожалеешь. «Строить» и «мстить» - слишком разные вещи. Тиресу Дэве придется забыть обиды.

Дварна утвердительно хмыкнул: мол, верно.

Тесайя, удовлетворенный общим признанием своих способностей, обвел остальных медленным взглядом.

– Если все согласны, я тоже думаю, что справлюсь, - согласился он. - Думаю, у меня отыщутся нужные слова.

В доме Дайка заперлись все, кто был с ним на площади. Сам Дайк поселился в маленькой каморке вместе с Гвендис. В тот день, когда он свел небесный огонь, они долго не могли уснуть: сидели рядом на кровати, крепко сжав руки друг друга, сплетя пальцы. "Эйонна права, - размышляла Гвендис. - Чтобы не заболеть Сатрой и победить ее, нужно много радости". И она, как утешительница, распустила волосы и надела ярко-синее платье, чтобы оживить убогую обстановку покоя. Дайк любовался, как поблескивают золотые браслеты на ее руках и ожерелье на шее в свете тусклого светильника на столе.

Но любой выклик и шум на улице заставляли Дайка настороженно прислушиваться. Он боялся, что небожители опомнятся и придут вооруженной толпой. Дайк понимал: его небесный огонь - ненадежная защита. Все, что он успеет - обрушить молнию на нескольких передних. Если остальные не побегут, то вломятся в дом.

– Я развязал войну с Сатрой, - глухо произнес Дайк. - Тебе, Гвендис, надо… вот что. С тобой будут Сполох и Тьор. Иди с ними в заросли, к бродягам. Зима скоро кончится, недолго потерпеть. За вами прискачет Эрхе-Алтан, выведет через степь. Итвара, Эйонна, другие… они не смеют выйти за Стену. Я небожитель - я останусь с ними. Если тиресы объявят «очистительную неделю», я попробую поднять рабов защищаться. Они, конечно, покорны… а ежели им Сияющий прикажет? Война, так будем воевать. А потом - останусь жив - приеду к тебе, Гвендис.

Гвендис только покачала головой:

– Ты можешь отпустить Сполоха и Тьора. Но не меня.

Дайк сильнее сжал ее ладони:

– Гвендис?..

– Тьор и Сполох - проводники, которых ты нанял. Пусть берегутся и возвращаются домой. А женщина, когда выходит замуж за чужеземца, едет в его страну. Мы оба останемся в Сатре, раз ты небожитель, и раз тебя заботит ее судьба…

– Гвендис! - Дайк с изумленной и радостной улыбкой смотрел на нее. - Это правда? Ты считаешь себя моей женой? Ты согласна, ты больше не отказываешься и не просишь меня подождать?!

Она взяла его голову в свои руки, заглянула в глаза.

– Ты сам говорил: самое худшее - это нам расстаться друг с другом.

На улице то затихал, то возобновлялся неясный шум, пока звуки совсем не стихли: наступала ночь. Светильник тускло мерцал в жарко натопленной каморке. Дайк обнял Гвендис, и теперь они оба сидели неподвижно, склонив головы на плечи друг друга. Женщина пошевелилась, села с ногами на кровать.

– Больше не будем ни о чем жалеть, - сказала Гвендис. - Отпусти Тьора и Сполоха, они не должны за нас отвечать.

Дайк видел, как огонек светильника отражается в глубине ее глаз. Она смотрела ласково и спокойно, и казалось, от самих глаз исходит мягкое мерцание. Лицо Гвендис было совсем близко, она говорила тихо. Дайк только кивнул, что исполнит ее слова. Их губы сблизились, и через несколько мгновений Гвендис потушила светильник.

В полутемном зале собрались на обед. Приготовившись держать в доме осаду, друзья Сияющего не выходили на улицу. Лишь сам Дайк принес воды из ближайшего к дому колодца.

Особых запасов у Дайка не было, поэтому уже сейчас обед вышел более чем скудный.

Сполох и Тьор не захотели уходить в заросли и бежать из Сатры одни. Упрямый Тьор не желал бросать недостроенный «каменный круг»: до весны он намеревался успеть поставить вокруг стола хотя бы три каменных столба, тогда можно было считать, что он достаточно почтил бесхозно брошенный небожителями камень. Вдобавок великан еще мало чему научил Геду, да и покидать в трудную минуту Дайка и Гвендис, с которыми они вместе делили дорожный хлеб, было ему не по сердцу.

Тем более не собирался уходить Сполох. Парень из Козьего Ручья успел сдружиться с Тименой и был с ним заодно. Вдобавок по неизвестным причинам дружбу и уважение Сполоха приобрел Итвара. Было непонятно, чем впечатлил его бывший тирес, но Сполох все время старался ему услужить. Иначе говоря, парень не собирался спасаться в одиночку.

Гвендис и Эйонна разливали по чашкам травник. Тимена устроился в самом углу стола, при тусклом свете очага и пары чадящих светильников его почти не было видно. Только иногда пламя выхватывало из темноты острое лицо со стиснутыми губами.

– Да лучше бы, - мрачно сказал он, - мы сами напали на них. Что мы сидим? Устроим им тоже «очистительную неделю».

– И я так думаю, - поддержал Адатта. - Пройтись по домам тиресов… Да за них же и драться некому. Настоящих «верных» у каждого горстка, остальные сразу разбегутся.

Дайк молчал, подпирая рукой нахмуренный лоб.

– Ты что, жалеешь тиресов? А они кого-нибудь жалели? - спросил Тимена. - Не будет их - против тебя никто не пойдет. Ты победил, почему ты мешкаешь? Сейчас бы вся Сатра тебя послушалась, если бы тиресов… - он сделал жест, как будто перерезает себе горло.

Гвендис тревожно посмотрела на него и на Дайка. Эйонна сидела рядом с мрачным Итварой, взяв его руку в свои, и успокаивающе гладила ему пальцы.

– Грона и Адатта правы, - вдруг тихо сказал Учтивый. - Сейчас ты можешь взять власть и начать строить.