Анатолий Нейтак - Камень и ветра 4. Поход за радугой

– Нет. Это сочинила моя сестра. Тебе правда понравилось?

– Я вообще лгу редко, а о таком – никогда! – ответила Игла немного чопорно. Глаза её смеялись. – Я прочла достаточно стихов, как хороших, так и ужасных, чтобы сказать: твоя сестра талантлива. Она сочинила что-то ещё?

Тополь посмурнел.

– Да, она сочиняла стихи десятками. А этот запомнился, потому что был последним.

– Она умерла?

– Как посмотреть. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда её выдали замуж. С тех пор она не сочинила ничего. Я… редко её вижу… теперь.

– Понимаю.

Рука Иглы осторожно накрыла ладонь Тополя, и он сглотнул.

– Я не люблю тех, кто сажает в клетки, – сказала она, почему-то глядя в стол. – Я не люблю тех, кто платит зерном за песни и яркое оперение. Но ты не такой.

– Да. Никогда, никогда я таким не стану! Послушай, Игла…

– Ни слова больше. Идём.

– Куда?

– Наверх, конечно. Или у тебя были другие планы?

…когда выяснилось, что до Тополя у неё не было мужчины, он охнул. Но не остановился. Остановиться он уже не мог и не хотел. Впрочем, Игла тоже явно не хотела останавливаться. А неизбежной боли словно не заметила. Даже не охнула.

Закричала она позже, и вовсе не от боли…

Я глядела на уснувшего Тополя. Было мне на редкость хреново. Тело-то моё своё получило, ему хотелось свернуться клубком и мурлыкать размягчённо, а вот душа… да ещё совесть… в голову сами собой лезли глупости, настырные до невероятного; особенно болезненным было сознание, что я не забыла воспользоваться противозачаточным заклятьем. Я давила в себе угрызения как могла – и чем больше давила, тем мне было хуже. Едва ли не самым хреновым было сознание, что Тополь, пожалуй, из тех уникальных парней, которые не побоятся ни моего клинка, ни даже, возможно, моей магии. Если я расскажу ему, кто я, он…

Но как раз рассказывать-то я и не стану. Никогда. Ни за что. Во всяком случае, в лицо.

Хм. В лицо?

Тополь наткнулся на записку спросонья, ещё толком не понимая, что к чему. Утренний свет уже пробился в окно, поэтому вставать и зажигать свечу, чтобы прочесть написанное, ему не понадобилось.

Не стану говорить тебе, что всё было чудесно. Ты и так это знаешь, милый. Я должна написать о том, о чём умолчала в нашем разговоре. "Скверное начало".

Сон окончательно упорхнул. Тополь нахмурился, разбирая скачущие строки.

Ты удивился тому, что был первым. Причина проста: я – маг. Большую часть своей жизни я провела в башне, совершенствуясь в плетении заклятий. А меньшую провела среди людей, которые прекрасно знали, кто я. И боялись. Что же до тех, кто не испытывал страха… ты умён и без труда поймёшь, почему тебе досталось то, что не досталось им. И почему я так тебе благодарна. И почему ухожу, не простившись. Ты вспомнил чудесный стих о птичке, написанный твоей сестрой. Так вот, Тополь: хоть и крылатая, но я вовсе не беззащитная певчая птица. Я свободна, сильна, богата. И я бы прокляла себя, если бы посадила в золочёную клетку – тебя. Хотя соблазн был велик. Но я действительно терпеть не могу тех, кто сажает живых в клетки. И вот я пишу тебе эти строки. Я, умеющая очень многое, но, увы, не обученная плакать. Быть может, ты сможешь доказать себе и мне, что у тебя тоже есть крылья. Это не так сложно, как думает большинство. И ты сможешь взлететь, если захочешь по-настоящему. Если же не захочешь, лучше забудь обо мне.

Магистр магии Игла, не обученная забывать.

– Ох, Игла…

Тополь встал, оставив письмо на смятых простынях. Подошёл к открытому окну. Обернулся. Да. Дверь их номера, как он и подозревал, была закрыта на засов. Изнутри.

– Ох, Игла! – прошептал он. – Да будь я даже забывчив, как поражённый склерозом старый дед! Ты – лучшее из всех средств укрепления памяти, какое только можно придумать… и какое можно пожелать.

24

…ничего не меняется. Мы думаем, что становимся взрослыми. А на самом деле – просто игрушки опаснее.

Я кралась по тёмному, мрачному, дурно пахнущему подземелью. Издали доносился звон падающих капель, дробимый эхом на мелкие части. Было холодно и страшно…

Слишком холодно. И слишком страшно.

Выхватив меч, я закрутила его в сложном ритме. Пронять некроманта холодом и страхом? Подземельями? Ха! Попробуйте!

Разумеется, они попробовали. В волне удушливого смрада, рядом с которым прежняя вонь казалась чуть ли не благоуханием, с хлюпаньем, скрежетом и уханьем из бокового коридора ко мне попёрло страховидло. Назвать эту тварь иначе как ожившим кошмаром было невозможно. Пасти, когти, обнажённые кости, зубастые присоски и ядовитые хлысты – всё это месиво, кое-как скреплённое гниющей плотью, громоздилось от пола до потолка и от правой стены до левой. Да ещё, замечу, ухитрялось передвигаться довольно-таки резво.

Рубить мечом это уродство было заведомо бесполезно. Поэтому я просто вскинула левую руку, и прямо из моей ладони широким веером хлестнула струя кислоты. ОЧЕНЬ едкой кислоты. Атакующее страховидло растворялось в ней почти с такой же скоростью, с какой наползало на меня. Тут коридор сделал внезапную попытку накрениться так, чтобы лужи кислоты, растворявшей чужую придумку, потекли к моим ногам. Но я была начеку и попытку пресекла. Тогда кислота, которая была, разумеется, ОЧЕНЬ едкой, скоренько разъела камень, и пол коридора попросту провалился. Настигнутая обвалом, я полетела вниз вслед за остатками страховидла, но всё медленнее и медленнее. Обстановка требовала изучения, а падать неизвестно куда мне решительно не хотелось.

Внизу разгорался багровый свет, прямо-таки дышащий жаром. Лава? Точно. Целое озеро кипящей лавы. Что ж, это уже интереснее. Окружённая защитным коконом ледяного воздуха, я зависла над озером на приличной высоте – там, куда не долетали алые каменные брызги и раскалённые полужидкие каменные кляксы, – и развернулась вокруг своей оси, осматриваясь. Неверный тусклый свет изрядно мешал видеть ясно, к тому же разглядывать чёрное на чёрном всегда неудобно. Но я справилась. И ухмыльнулась.

Вот, значит, вы как? Интересно.

Работает фантазия, работает, клянусь своим истинным именем!

Чёрные от чёрного, от стены отделились две "статуи" из нескольких десятков. Закованная в полный доспех гигантская фигура вроде человеческой, только с четырьмя… нет! с шестью руками, в каждой из которых был сжат длинный, чуть изогнутый меч. Для этой стальной башни чёрные мечи были чем-то вроде тросточек, но для меня сошли бы за тяжёлые двуручники. Ну и вторая фигура, так же медленно и плавно летящая ко мне: подобие небольшого дракона, только с двумя лапами вместо четырёх. Чёрная виверна. Поменьше и послабее своих старших братьев, но…