Ирина Сыромятникова - Житие мое

— Ты только на сегодня? — осторожно уточник Лючик.

— Почему? — удивился я. — На все две недели. Климат у вас здесь обалденный! Я только с поезда, подарки завтра принесу. Если что не понравится, отдашь друзьям.

Фокс возмущенно засопел. А что я сказал не так?

Мы еще походили по территории, всюду сопровождаемые бдительным завучем. Прогулялись по саду и оранжерее, посмотрели на пруд и ручей (зачем им нужна эта пародия на болото, когда до настоящего озера рукой подать?), навестили интернатских пони и посидели в комнате Лючика. Что б я так жил… Прямо скажем, заплаченных за обучение денег это место стоило.

Ровно четверть восьмого начался обещанный завучем безалкогольный банкет.

Естественно, детей со мной рядом не посадили (не считая Лючика), но так было даже лучше: у взрослых руки длиннее, когда надо что-то передать. Я методично пробовал все незнакомые блюда, подкладывая братишке на тарелку самые вкусные (с моей точки зрения) куски. Среди угощений явно не хватало мяса, но если подумать, что начнется, если в зал внесут зажаренного целиком поросенка, то лучше обойтись без него.

Лючик за едой не следил, он торопился изложить мне события последних четырех месяцев, в мельчайших подробностях. Я привычно кивал и удивлялся, как он умудряется запомнить не только то, что и где видел, но и о чем подумал в этот момент. Как бы мне хотелось вот так вот вывалить на кого-нибудь свои переживания, матерно обругать учителя, пожаловаться на наглую нечисть (что-то Шороха сегодня не слышно) и поплакаться в жилетку на загубленную молодость. Однако это — наведенный психоз, черные так себя не ведут, а для боевого мага излишняя болтливость вообще идет как патология. Занятый этими мыслями я съел вдвое больше обычного и совершенно осовел.

Про интересное общение можно было забыть сразу. Пара напротив меня обсуждала со своим чадом фасон ее летнего платья: «Белые кружавчики? — Кружавчики, кружавчики!» и так десять минут к ряду. После такого Эдан Сатал казался не таким уж мерзким. И я еще удивлялся, откуда берутся эти странные книжки про говорящих кроликов, где все персонажи изъясняются, словно у них не мозги, а гидравлические тормоза! Хорошо, что спиртного на столе нет — с первой же рюмки меня понесло бы неудержимо, и милые дети узнали бы много нового о человеческой физиологии и быте студентов.

А может, мне сбежать? В смысле, закончить командировку досрочно. Две недели в такой обстановке я не перенесу. Но как вспомнишь, что в Редстоне сейчас холодно, мерзко, идет снег, а Четвертушка заделался голубым… Лучше уж компания белых.

Спустя невыносимо длинные два часа в банкете обозначился перерыв, гостям предложили размяться и потанцевать. Танцор из меня, как из кабана балерина, к тому же, я слишком много съел. Пока из воспитанников и их родителей набирали самодеятельный оркестр, мне удалось перетащить стул в противоположенный от танцующих угол зала и устроиться там с комфортом.

Вокруг меня быстро собрались зрители. Такое внимание меня не беспокоило: белые, они же, как воробушки, максимум, что могут — на голову капнуть.

— А это правда? — набрался храбрости самый отчаянный малыш.

— Что именно? — добродушно уточнил я.

— Что вы — черный маг, — выпалил он с таким видом, словно требовал от меня признаться в людоедстве.

Мной овладел приступ редкой благовоспитанности:

— Правильно надо говорить боевой маг, — ласково попенял я малышу. — Да, я — боевой маг.

Воцарилось напряженное молчание — меня пристально осматривали в поисках каких-то необычных частей тела. Интересно, эти ребята хотя бы одного черного в жизни видели?

— Они считают, — едко заметил Лючик, — что черный маг должен быть непременно в колпаке и с посохом.

Я закатил глаза. Ну, сколько можно!

— Посох годится в дело только как дубинка, а колпаки вышли из моды двести лет назад.

— А вы чудовище видели? — осмелела маленькая девочка, напоминающая ангелочка (большие голубые глаза, розовые щечки и два огромных белых банта на тоненьких косичках).

— Ты имеешь в виду потусторонние феномены? Конечно, видел. Много!

— Не может быть! — отчаянно возразил щуплый очкарик, тискающий в руках плюшевого медведя.

— Может! — Я мысленно показал капитану Беру язык и продемонстрировал детям свое временное удостоверение. — НЗАМИПС. Делать мир лучше — наша работа! Ни о чем не беспокойтесь, малыши, дядя Томас не даст вас в обиду.

Малолетки завладели удостоверением и принялись вертеть его, восхищенно разглядывая переливающийся всеми цветами радуги логотип «надзора» и тонкий орнамент вокруг зачарованной печати. В свою очередь я, тщательно скрывая злорадство, наблюдал, как на противоположенном конце комнаты мистер Фокс пытается в чем-то убедить миссис Хемуль, при этом сердито косясь на меня. У меня никогда не получалось читать по губам, но тут никакого мастерства не требовалось — молодая директриса считала, что общение с благожелательно настроенным черным пойдет детям на пользу.

— Как маленькие, — пробурчал мне на ухо Лючик, и я от души с ним согласился.

Все здешние дети выглядели много моложе своего возраста. Даже сестричка Эмми, еще не избавившаяся от дефектов дикции, по сравнению с ними казалась образцом рассудительности и здравомыслия. Вот что происходит, когда белым недостает широты общения! Я твердо решил, по мере сил, способствовать исправлению ситуации, все две недели, которые тут пробуду.

— Вы подвергаете риску жизни детей!!!

— Не говорите глупости, — белого не просто разозлить, но запасы терпения миссис Хемуль серьезно истощились, — Лучиано знаком со своим братом всю жизнь и у него нет проблем со здоровьем.

— Наши дети не готовы к подобным встречам!

— И это плохо, мистер Фокс. Мы должны воспользоваться этой замечательной возможностью! Молодой человек исключительно хорошо владеет собой, благовоспитан и прекрасно образован. От знакомства с ним дети получат только положительные впечатления.

— Ваш предшественник вел себя иначе, миссис Хемуль.

— Моего предшественника нет здесь уже больше года, мистер Фокс, и вам известно, почему. Мы договорились, что методику преподавания надо изменить. Вы же поддержали действия Совета попечителей или с тех пор ваша позиция изменилась?

— Помяните мое слово, все это очень плохо кончится!

— А вот это уже зависит от нас. Я не понимаю вашей позиции! Если вы не способны удержать в поле зрения своих учеников, скажите об этом прямо. Мисс Риман имела достаточно смелости признать свои недостатки. Мы можем поставить перед Советом вопрос об увеличении штата…