Лорел Гамильтон - Гамильтон

- Все, что происходит в моих снах, может быть очень реальным, ma petite. Вот и корсет затруднил тебе дыхание. У тебя его и так мало, чтобы делиться.

- Что происходит?

Она прилегла рядом со мной, положив голову на мою подушку. Слишком близкое соседство, чтобы чувствовать себя уютно, но сил на то, чтобы отодвинуться, у меня не было.

- Я почувствовала, как свет Жан-Клода померк.

- Он не умер, - прошептала я.

- А ты его чувствуешь?

Очевидно, ответ был написан у меня на лице, потому что она сказала:

- Ш-ш, все правильно, он еще не совсем потерян, но до этого немного осталось. Ты держишь его, их обоих, в этом мире. Ты, и твой второй триумвират силы. Жан-Клоду удалось сделать что-то, что позволило тебе лучше контролировать силу, которую ты делишь с другим триумвиратом - с твоим котенком и вампиром.

Я тяжело сглотнула, почувствовав боль, хотя и не помнила, почему, собственно, это должно причинять боль.

- Натаниэль, Дамиан.

Я чувствовала себя немножко лучше, достаточно, чтобы испугаться. Однажды я уже почти опустошила их до смерти… или дважды.

- Не беспокойся за них. Они держатся, но вынуждены питаться за тебя, отдавая тебе свою энергию, как и положено в экстренных случаях, - сообщила Белль и погладила мой лоб, проведя пальцем по линии подбородка. Движение было рассеянным, так гладят обивку дивана, на которой сидят. - В твоем сознании были маски Арлекина, ma petite. Они что, объявились на вашей территории?

Мне хотелось попросить ее прекратить называть меня ma petite, но выражение ее лица было довольно дружелюбным, и я ответила утвердительно.

- Покажи, - попросила она.

- Не «расскажи», а «покажи»? - переспросила я. - Как?

- Ты принадлежишь моей линии. Как мы делимся силой?

На нахмурилась ей в лицо.

- Поцелуй меня и просто подумай об этом, и я буду знать то, что знаешь ты.

Я так и не узнала, поцеловала бы я ее добровольно или нет, поскольку Белль не дала мне выбора. Она прижалась к моему рту своими рубиновыми губами, и на меня снова напало удушье. Дышать было невозможно. Я стала отталкивать ее, и она послала в мое сознание мысль: «Думай об Арлекине». Прозвучало это приказом, и мой разум послушался.

Я припомнила встречу с Малькольмом и его страх. Вспомнила свидание с Натаниэлем и обнаруженную в туалете маску. Затем вторую маску, на этот раз с музыкальными нотками, и договоренность о встрече. Затем вспомнила о поставленной на мне отметине, запахе волка и Джейка, защитившего меня. Последним воспоминанием была картина того, как я видела своих мужчин умирающими, призрак за спиной Ричарда и кормление от Рафаэля. Здесь она замедлила ток моих воспоминаний, оценивая силу короля крыс, затем позволила памяти двигаться дальше, к тому моменту, когда я воспользовалась энергией Рафаэля, чтобы атаковать тех, кто напал на нас. Последний образ Белль остановила. Она уставилась на бледные лица вампиров, их длинные волосы и мерцающие глаза - карие и серые, соответственно. Она прошептала: «Мерсия, и Нивия». Воспоминания закончились, и Белль Морт теперь просто лежала рядом, откинувшись на подушки.

- Ты их знаешь, - прошептала я.

- Да, но я их знала еще до того, как они вошли в Арлекин. Личности входящих в его состав членов - это большая и темная тайна. Они - шпионы, и секретность - это та кровь, что течет в их венах. Их руками Арлекин нарушил самое строгое свое табу.

- Какое еще табу? - полюбопытствовала я.

- Они беспристрастны, ma petite, совершенно беспристрастны, иначе как бы они могли поддерживать справедливость? Они присылали вам черную маску? Я не видела этого в твоих воспоминаниях.

- Нет, только две белых.

Белль засмеялась, ее лицо осветилось радостью. Мое сердце сжалось от боли, но вовсе не от физической. Мне было больно так, как бывает, когда видишь кого-то, кого некогда боготворил, и их смех напоминает тебе, за что именно любил. Но при этом ты прекрасно знаешь, что этот смех больше никогда не будет предназначаться тебе.

- Тогда они нарушили закон, закон, которому поклялись следовать. Если они не передавали черную маску, то не имеют права убивать. Для Мерсии и Нивии это будет означать смерть, но для их приятеля, Арлекина, - нечто похуже.

- Что же?

- Роспуск. Арлекина больше не будет, и те, кто из них выживет, будут вынуждены вернуться в свои линии, к своим прежним мастерам. Беспристрастность Арлекина - цена за освобождение от связи с их создателями. Они сами по себе - воплощение закона, но если они же и нарушают этот закон, то им конец.

- И почему это… - мне пришлось глотнуть воздуха, чтобы закончить фразу, - …тебя так радует?

Белль надула губки и сказала:

- Бедняжка, тебе так больно. Я помогу.

- Спасибо за предложение, но… - задыхаясь, произнесла я. - Зачем тебе нам помогать?

- Затем, что вы - живые свидетели того, что может уничтожить власть Арлекина.

- Какая тебе разница? - выдохнула я.

- Некогда они были личными стражами Госпожи Тьмы. Она просыпается, теперь я это точно знаю.

- Но когда она проснется, у нее их уже не будет?

- В яблочко, - улыбнулась Белль.

- И тебе я… мы… нужны живыми.

- Да, - подтвердила она, посмотрев на меня так, как смотрит ястреб на раненую мышь - жадно, предвкушающее.

- Тебя это злит? - прошептала я и закашлялась. Не думаю, что проблема была в моей глотке. И дело даже не в Жан-Клоде. Что-то было неладно с Ричардом.

- Я вовсе не ненавижу вас, ma petite, - ответила Белль. - Я не ненавижу то, что может быть мне полезно, а ты, ma petite, судя по всему, можешь оказаться весьма полезной мне.

- Анита, - прошипела я.

- Анита, Анита… - промурлыкала она, нагибаясь надо мной. - Если хочешь быть моей ma petite, то будешь. Жан-Клод при смерти, а ведь это именно он защищал тебя от меня. Я вас спасу, но сделаю это таким способом, что тебе навряд ли понравится.

Она приблизила ко мне лицо, и ее рука, гладившая мою щеку, внезапно стала твердой и сильной, словно металл, не позволяя мне отвернуться от ее прекрасного лица. Белль начала склоняться для поцелуя. До того, как наши губы встретились, я сумела выдавить:

- Ты сейчас в выигрышной ситуации.

- О, да, - шепнула она мне в губы, а потом поцеловала. И не просто поцеловала, а открыла между нами ardeur. Какое-то мгновение я думала только о том, как дышать. Просто дышать, и не хотела, чтобы Белль ко мне прикасалась. А затем она уже целовала меня, и я отвечала на поцелуй.

Мои руки скользнули по атласу ее платья, чувствуя под ним тело, которое мое руки знали - хотя они и были меньше, чем должны были быть. Воспоминания Жан-Клода продолжали влиять на мое восприятие, добавляя красок в происходящее. Когда ее рот добрался до моей груди и втянул сосок, я здорово растерялась, поскольку то тело, которое я представляла своим, груди не имело. Она куснула меня, слегка проведя клыками вокруг соска. Я непроизвольно выгнулась, издав легкий стон. Белль подняла голову и улыбнулась окровавленными губами, а глаза ее были наполнены янтарным светом. Она вскарабкалась на меня и прижалась к моему рту окровавленными губами. Я целовала их так, словно они были для меня воздухом, едой и водой - все в одном флаконе. Я изумилась, какой маленький у нее рот, и какой он сладкий. Как мне хотелось вновь прикоснуться к нему. В то мгновение я поняла то, о чем Жан-Клод ни разу не упоминал - как ему было трудно ото всего этого отказаться, оставить ее. Говорят, что однажды занявшись любовью с Белль Морт, уже никогда не сможешь остановиться. И после этого поцелуя, чувствуя ее вес на своем теле, я поняла, что это правда. Он все еще любил ее и всегда будет любить, и ничто этого не изменит, даже я.