Пола Вольски - Проклятие чародея

Впрочем, руу вардрулов во время их триумфального шествия выглядел великолепно. Сама новизна масштаб, успех великого начинания заставляли их сердца ликовать. Разве что горстка самых дисгармоничных вардрулов отчасти разделяла сомнения Грижни в оправданности полного уничтожения человеческого рода. Для большинства человек был и оставался заклятым врагом — разрушителем, угнетателем, убийцей Предков. Необходимость расправы обуславливалась уже тем, что сбылось древнее пророчество, как залог вселенского возмездия. Кроме того, ни один вардрул не чувствовал себя связанным с врагом кровными узами.

Чем дальше продвигалось войско вардрулов, тем ярче становилось свечение радостного предвкушения. Воители шли бодрым маршем, не встречая препятствий. Боевой дух многократно усилился, когда захватчики пересекли Гравулову пустошь, миновали древних Гранитных Старцев — место ритуальных обрядов всеобщего обращения к Предкам, оставили позади Властелина — крупнейший из монолитов, сокрытый в чреве которого наблюдательный пункт совсем недавно получил дополнение в виде трансплаты, важнейшей части системы Белых Туннелей, преодолели пустынную равнину и гранитный хребет, известный людям как Гряда, прошли через безжизненные пастбища и луга, пока путь им не перегородил крепостной вал Ланти-Юма. Там-то, у самой городской стены, под пушками крепости Вейно, вардрулы остановились, чтобы собраться с силами в преддверии решающей атаки. Туда были стянуты многотысячные формирования, и, впервые с начала кампании, вардрулы облачились в черные накидки с капюшонами. Скрыв таким образом свое природное свечение, они полностью растворились в темноте. Не познав ни единого поражения, они готовились к последнему победоносному наступлению. Высоко на крепостной стене, силясь разогнать довлеющую Тьму, горели огоньки сигнальных костров — столь же жалкие, как сами защитники города. Близился великий для вардрулов час. Грижни, несмотря на раздиравшие его противоречия, прекрасно это понимал, но все же медлил отдать приказ, который бы стал толчком к молниеносному захвату Девяти Островов. Медлил дольше, чем того требовали любые соображения военной тактики и стратегии. Уже и соратники его начали переговариваться, не понимая причин задержки. Сменявшие друг друга багрянцы железными тисками сдавили его волю, но тут пришло нежданное кратковременное облегчение.

Над трансплатой взвился белый смерч. В лагерь вардрулов прибыл гонец с сообщением от Грижни Инрла, готовившегося отойти к предкам и пожелавшего видеть единственного своего сородича. По человеческим меркам подобная просьба могла показаться нелепой, неуместной в таких обстоятельствах, но для вардрулов пожелание уходящего сородича было свято. Путешествуя с помощью трансплаты, архипатриарх ненадолго покинет войско, вардрулы станут терпеливо ждать своего полководца.

Среди комнат парадной анфилады дворца Валледжей имелась роскошно обставленная спальня с занавешенной парчовым пологом на четырех витых столбцах кроватью. Средь серебристой парчи и жемчужно-серого атласа возлежал его непревзойденность Ваксальт Глесс-Валледж — бледный, обессиленный, вялый, изнывающий от жары и смрада. Вот уже несколько дней он не выходил из спальни, ядовитый мрак которой тужились рассеять две сотни свечей, делавшие и без того тягостную духоту вовсе нестерпимой. С Глесс-Валледжа, всегда являвшего собой воплощение элегантности и опрятности, градом катился пот. Шелковые простыни липли к телу, на лбу каплями выступила испарина. Самое пустячное заклинание намного облегчило бы его состояние, но Валледж не ударил и пальцем о палец. Раздавленный потрясением и унижением недавнего своего принародного позора, он уединился, проводя бесконечные часы в болезненной полудреме. Душевные муки, стыд, упадок сил приковали его к постели. Однако природа наделила его непревзойденность недюжинной способностью быстро оправляться после поражения, и теперь он мало-помалу начал приходить в себя.

Валледж сделал над собой усилие и сел. Во всем теле ощущалась слабость, слегка кружилась голова — типичные симптомы Грижниева проклятия. На полочке, спрятанной за потайной движущейся панелью, нашелся пузырек с овальными таблетками, похожими на те, которыми потчевал своих друзей Уэйт-Базеф. Валледж проглотил одну, и недомогание как рукой сняло. Он огляделся. Неестественный приглушенный свет придавал знакомой комнате таинственность. Целых двести свечей не могли разогнать черноту, высветлив ее лишь до тускло-оранжевого полумрака. Тьма укрыла весь Ланти-Юм, более того, весь Далион. Валледж подошел к окну и всмотрелся в темень, местами отмеченную тусклыми расплывчатыми огнями, — должно быть, где-то пылали большие костры. Прямо под окном, на пристани Валледжей, собралась внушительная и явно враждебно настроенная толпа. Не может быть, чтобы люди винили в своих несчастьях его непревзойденность Ваксальта Глесс-Валледжа. Они конечно же должны понимать, как глубоко он им сочувствует. Ответом на его мысли стал град камней, полетевших в фасад дворца. Валледж счел за благо отступить в глубину спальни, поудобнее расположился в ближайшем из мягких кресел и принялся размышлять.

Жить в погруженном во мрак Ланти-Юме — немыслимо, это, похоже, надолго, если не навсегда. Если даже магии Глесс-Валледжа не удалось снять проклятие, что ж, значит, Тьма пребудет вечно. Непостижимо, что чары давным-давно умершего колдуна оказались столь грозными. Безусловно, Грижни имел доступ к заветному Знанию, которое недоступно современным чародеям. Так что всякое сравнение между ныне здравствующим магистром ордена Избранных и его предшественниками утрачивало какой-либо смысл. Без сомнения, Ваксальт Глесс-Валледж — сильнейший из магов Далиона. Нет, ему не в чем себя упрекнуть, и все же… Как все это неприятно! Думать на эту тему — значило попусту себя изводить.

Валледж тряхнул головой, прогоняя прочь досадные мысли. Что толку ворошить постигшее его разочарование? Пора подумать о будущем. Нужно уносить ноги из Ланти-Юма, и чем скорее, тем лучше. Ничего, что не осталось кораблей, магия предлагала множество разнообразных путей спасения. Надо только выбрать наиболее удобный из них и самое заманчивое место за морем, остальное — дело техники. Впрочем, прежде чем заняться вплотную разработкой этой самой техники, необходимо привести себя в порядок: Валледж приказал подать обед и приготовить холодную ванну. Прошло совсем немного времени, и его непревзойденность — посвежевший, чисто выбритый и переодетый — потягивал охлажденное вино, вкушая салат из моллюсков и свежие фрукты. Тем временем взгляд его блуждал по комнате, задерживаясь то на бесценной картине или статуэтке, то на диковинном ковре ручной работы, то на предметах мебели, выполненных с таким мастерством, что каждый из них мог по праву считаться произведением искусства, то на золотых столовых приборах, то на точеной ножке хрустального бокала, то на тончайшем фарфоре, рисунок для которого придумал он сам. Мысленно он прошелся по комнатам дворца, перебирая в уме накопленные многими поколениями Валледжей сокровища. Вспомнил он и о великолепии самого здания, о его совершенных пропорциях, благородном величии… Хватит ли у него духу оставить дом его предков? Решение дилеммы пришло само: оставлять ничего не придется. Куда он ни направится, он просто прихватит дворец с собой, вот и все. Дворец Валледжей и все, что в нем находится, перенесется в заморские страны.