Наталья Метелева - Добровольная жертва

– Подожди! – крикнула я торопливо. – Что бы это ни было, это будет разрушено!

Как они любят доводить до озноба! Даже вспыхнувшим нескрываемой радостью лицом. Он несколько мгновений пристально изучал меня, выворачивая наизнанку. Я подсунула ему отдельный, специально отведенный для выворачивания карманчик.

Наконец, он откинулся, посветлев:

– Да, ты меня порадовала. Мы можем выиграть этот бой. Может быть, я и не ошибся в тебе. Если даже сейчас ты сумела припрятать самое себя.

И неожиданно улыбнулся.

– Дозволь спросить! – воспользовалась я таянием снегов.

Он кивнул, дозволяя.

– Как маме удалось скрыться даже от тебя, Владыка?

– Ее спрятала Братчина. У нас возникли некоторые… разногласия.

– Из-за того, что я – натх?

Глаза его расширились. Величественное лицо исказилось тревогой и, внезапно, искренней жалостью. Он махнул рукой, то ли пытаясь меня поймать, то ли прогнать, и исказился, рассыпаясь…

Новоявленный опекун тревожно посматривал в глубь леса. Рандр потускнел, снова превратившись в комок грязи, и Ресс приладил его в ту же складку на голенище сапога.

– Извините, госпожа, – пробормотал он торопливо. – Я вынужден был свернуть рандр: герцог слишком близко, а нам надо еще кое-что успеть. Вы не возражаете, если я вас снова свяжу, раз уж вместо Гарса нам с вами в Цитадель отправляться?

Я не возражала. Ресс аккуратно упаковал меня, обойдясь на этот раз без мешков и кляпов. Потом полез за пазуху, вытащил старую потрескавшуюся трубку, отколупнул донышко, и на его ладони тускло блеснула еще одна безликая кругляшка.

– Это ваш рандр. У нас одна минута, чтобы пристроить его так, чтобы был легко доступен для вас и незаметен прочим… ну, вы видели. За неимением других идей, положим в туфлю. Если вытряхнется, не бойтесь, найти сможете только вы. Нет. Лучше заклепкой на туфле. – Мгновенно кругляшка уменьшилась до размера кнопки, приобрела серебристый блеск и, пришлепнутая быстрым движением, затерялась в ряду таких же заклепок. – Только вашему слову откликнется. Всегда. Надо только позвать. Его имя Должно быть тайной.

Ха! Как будто он не телепат!

Ресс улыбнулся:

– Имя рандра невозможно услышать. Оно дается сердцем. Теперь главное. Вы попадете на церемонию отбора Избранной. Тяните время, сколько возможно. Хотя сегодня в Цитадели может быть все иначе. Сегодня они призовут Тварь. Нига. Чем он… или оно… будет, мы не знаем. И будет ли в привычном смысле этого слова. Я буду рядом, но мельтешить и высовываться мне нельзя. Моя роль – прикрывать вас от телепатов Бужды. Если, мало ли, меня разоблачат, не отчаивайтесь: подхватят другие. Мы на вас очень надеемся, госпожа. Главное, вовремя призовите рандр, он уже настроен и создаст вход для владыки. Только он сможет изгнать нига.

Он шептал уже едва слышно, потом мгновенно натянул личину туповатого разбойника и перешел на бормотание:

– Эва, щечки-то как мешковиной нацарапало. Щас протру водичкой эльфийской, быстро все пройдет, так и еще краше будет. А вы поспите-таки, барышня, глазки закройте и спите себе.

Я замотала головой: ни за что! Непроявленный оборотень Ресс умоляюще глянул:

– Надо! Вритар приказал держать вас в бессознательном состоянии, пока не отъедем подальше от берега. Чтобы телепатов на след не навести. Он же погони боится.

В нос ударило чем-то дубиновым, и сознание начало мутиться. Как мне везет сегодня на насильственное засыпание! Обидно. Не так уж много у меня осталось времени, чтобы вот так бездарно его проспать по чужой воле!

Вновь ожить мне довелось в обстановке не менее удручающей. Меня качало так, что желудок выворачивало. Уложена я была лицом вниз, чтобы не захлебнулась. Ремни с рук и ног были сняты. Приподнявшись на локтях, я оглядела комнату. Похожа на корабельную каюту. Мебель – ложе и стол – намертво прикручены к половым доскам. Покрывало из козьих шкур и я сама – все, что было в помещении из движимого имущества. Кироновы башмачки исчезли. Заставив себя подняться и забыть о существовании снова разболевшейся правой ноги, я потащила себя к двери. И вовремя, ибо та распахнулась, и мне довелось встретить вошедших, не распластавшись носом вниз на козьей постели, а гордо стоя на одной левой.

Передо мной явились трое пробужденных. Впереди – невиданно мрачный тип со зверской физиономией палача, с черным смоляным чубом на макушке, маленькими поросячьими глазками и крючковатым массивным носом. Почти такое же жуткое лицо я видела совсем недавно, не далее как утром. Судя по всему, явился герцог Вритар собственной персоной, весь в черном, разбавленном массивной золотой цепью на груди. Цепь своими размерами более годилась бы для подъемного моста неприступного замка.

Ошуюю и одесную этого мостоподобного сооружения громоздились два еще более мрачных типа, отягощенных, правда, не цепями, а всем содержимым оружейной лавки. Если бы они обременили себя еще и тараном, то никакая крепость не устояла бы. Что говорить о маленькой пифии. Тем более что пол предательски качнулся, ударил по последней оставшейся в живых ноге, метнул меня ядром на палача и удалился строго вверх, дерзнув поменяться местами с потолком.

Я страшно испугалась, что разобью остатки тела о цепкую палаческую грудь. Но обошлось. Стражники, решив, что мне сдуру взбрело напасть на палача, выметнулись вперед, перехватили в полете и подвесили перед собой на заломленных за спину руках. Суток не прошло, как я лишилась аж трех всего лишь из четырех отпущенных мне всевышним конечностей.

Палач расцвел хищной ухмылкой, оценивающим взглядом знатока ощупывая тело подвешенной, затем коснулся поникшего подбородка жертвы, силой приподнимая, заставляя взглянуть в черную жуть непроницаемых глаз. Мозг вспорол шипящий свист: «Я долго ждал, пиф-ф-фия. И не напрас-с-сно. Ты даже превз-зошла мои ожидания… Поторопись, Вритар! Я ус-с-стал ждать». Последние фразы явно были свистнуты уже не мне.

– Господин доволен! – громогласно, но несколько скрипуче осклабился палач.

Уже вечерело, и предзакатное солнце заглянуло, наконец, в грязное окошечко каютки, проверяя, как я тут поживаю. На жалобы оно не отреагировало никак: не омрачилось тучкой, не затмилось и даже не погасло. Всего лишь неуклонно закатывалось.

Меня извлекли из запертой каюты, снова связали и поволокли, словно тюк с заморскими пряностями, не давая коснуться ни палубы, ни трапа, ни земли. Армия встречавших приветствовала Вритара многозевным ревом. Поверх многочисленных голов, запрудивших причал, неприступной черной скалой царила громада Цитадели, подавляя саму землю массивностью, а небо – чернотой. Рассыпанные по острову здания были по сравнению с угольной горой крошечными, как хлебные крошки.