Андрэ Нортон - Сказительница

Эйдрис двинулась за ним, но Джервон схватил ее за руку.

— Нет, — мягко сказал ее отец. — Дай ему возможность погоревать в одиночестве. Он этого хочет.

Сказительница глубоко вздохнула, потом кивнула Они смотрели, как Алон подошел к Монсо, потрепал его по шее, потом осторожно и нежно завернул тело сокола в свою рубашку. Привязал сверток к седлу. Без объяснений сказительница поняла, что он хочет похоронить птицу в чистой земле.

Эйдрис повернулась к своей семье и увидела, что Джойсана и Хиана склонились к Яхне. Сказительница слегка удивилась, видя, что волшебница еще жива, хотя было ясно, что никакой целитель ее не спасет.

Опустившись на колени рядом с волшебницей, Эйдрис смотрела на нее, думая, какой маленькой и сморщенной она теперь кажется. Яхне открыла глаза, посмотрела на нее, и молодая женщина увидела, что блеск безумия в глазах колдуньи исчез. Волшебница с трудом дышала.

— Я… я умираю? — прошептала она. Джойсана поколебалась, потом кивнула.

— Да. Я помогла бы тебе, если бы могла, но твоя рана мне не под силу. — На лице умирающей женщины выступил пот.

— Да… я чувствую… Больно… очень больно…

— Прости, — сказала Джойсана. — Если хочешь, я спою, чтобы тебе не было больно. Этим я могу облегчить твою смерть.

Волшебница кивнула.

— Где Алон? — прошептала она.

Эйдрис торопливо поманила Алона, который уже приближался к ним. Подойдя к женщине, которая заботилась о нем в детстве, он опустился на колени и взял ее руку.

— Прости, — негромко сказал он. — Мне очень жаль. Я хотел бы найти другой выход.

— Не… твоя вина, — шепотом ответила она. — Теперь я ясно вижу… давно уже так не могла…

— Тише, — с трудом сказал Алон. — Не нужно говорить.

— Я должна… должна сказать, — настаивала Яхне. — Это все Великая Перемена… Великая Перемена… — Она задыхалась. — До него… я была волшебницей в Эсткарпе…

— Мы догадались об этом, — сказала Эйдрис. — И ты после Великой Перемены утратила свою Силу?

Бывшая волшебница кивнула.

— Я рассердилась. Хотела… чтобы сила вернулась… была моей всегда… — Джойсана осторожно вытерла губы Яхне тряпкой, смоченной в воде. Старуха (вся ее заимствованная «молодость» исчезла) с благодарностью слизала влагу. Джойсана помогла ей отпить из фляжки. — И тогда я узнала о тех… кто крадет Силу… о мужчинах. Их сила должна была стать моей…

Немного погодя она снова заговорила.

— Я бродила… долго… пришла в Гарт-Хауэлл… там меня приняли. Это тоже были… противоестественные существа… мужчины, владеющие Силой… но они показали мне путь… — Она передохнула и задергалась. Пот выступил у нее на лице, постепенно она стихла. — Заклинание. Аббат научил меня… заклинанию. Чтобы я отобрала Силу у тебя… — Она посмотрела на Алона. — Такова была цена… я готова была ее заплатить… с радостью. Прости меня за это, Алон.

— У меня? — Он явно удивился. — Но почему? Я никогда не встречался с обитателями Гарт-Хауэлла, не причинил им никакого вреда. Я находился за полмира от них. Почему я?

— Они боятся тебя… — шептала она. — Ты один из Семи. — Она взглянула на Эйдрис и на Хиану. — Они тоже. Семеро…

— Что за Семеро? — спросила Эйдрис.

— Семеро защитников… защитников этой земли… Арвона, — ответила Яхне. Она дышала с трудом, и расслышать ее слова было нелегко. — Будет… Семеро. Последний еще… не родился. — Она посмотрела на Эйдрис. — Твой брат, — прошептала она. — Он последний. Если родится.

Эйдрис схватила старуху за руку.

— Что ты знаешь о моем брате? — спросила она.

— Обещай… обещай, что облегчишь мой уход… — сказала колдунья.

— Клянусь амулетом Гунноры, — поклялась сказительница. — Где мой брат, Яхне?

— Здесь… и не-здесь. В камне и не-в-камне. В клетке, в плоти… аххх… — Со стоном она смолкла.

Для Эйдрис слова ее не имели смысла. Девушка хотела попросить дальнейших объяснений, но Джойсана остановила ее.

— Она больше ничего не скажет, дочь, — прошептала она. — Мы выполним наше обещание?

Джойсана и Эйдрис вместе негромко запели, и все видели, как морщины боли на лице старухи разгладились. Когда несколько минут спустя Яхне умерла, на лице у нее было выражение покоя.

Ей прикрыли лицо складкой ее плаща, потом отошли на противоположную сторону камня, чтобы впервые поговорить. Джойсана посмотрела на восток от места Тени.

— Рассвет наступает, — негромко сказала она. — Ночь мы пережили… несколько часов назад я в это не верила.

Алон смотрел на своих спасителей.

— Благодарю вас всех за то, что пришли мне на помощь. Без твоей мысли, — обратился он к Хиане, — я никогда не вспомнил бы о мече.

— Алон, это Хиана, моя приемная сестра, — сказала Эйдрис, вспомнив о приличиях. — А это лорд Керован и леди Джойсана, мои приемные родители. — Гордость прозвучала в ее голосе, когда она взяла за руку Джервона. — А это мой отец Джервон.

Алон каждому по очереди кланялся, но когда услышал последнее имя, удивленно замигал.

— Грязь Дахон подействовала! — воскликнул он. — Это… это удивительная новость!.. Сэр, — торопливо добавил посвященный.

Джервон улыбнулся.

— Я у тебя в долгу, молодой чародей, — сказал он. — И судя по тому, что мне сказала моя дочь, нам с тобой есть о чем поговорить. — Он протянул руку. — Рад знакомству, Алон.

Наступила очередь покраснеть Алону, но он схватил руку старшего, пожал и прямо посмотрел ему в глаза.

— Ты имеешь на это право… сэр. Я тоже рад встрече, Джервон. Ты счастливый человек. Мы не знали, подействует ли грязь Дахон на поврежденный мозг.

— Действительно счастливый, — согласился Джервон. — Иметь такую дочь, как моя… Хотя, — добавил он, пристально посмотрев на Алона, — у меня складывается впечатление, что теперь придется ею делиться.

Рот у Алона слегка дернулся.

— Ты не только счастлив, но и проницателен, — сказал он.

Керован засмеялся, потом достал из седельной сумки хлеб и фляжку с водой.

— Возьми, Алон. Ты, должно быть, хочешь есть. Маленькая группа села кружком: разделили еду и воду, а тем временем в жутком лесу постепенно светлело. События ночи утомили сказительницу, и она почувствовала, что готова лечь рядом с телом Яхне и уснуть. Одновременно от сдерживаемого возбуждения ей хотелось закричать.

Уловив взгляд отца, она слабо улыбнулась ему.

— Подойти к ней так близко… и потерпеть неудачу. Яхне знала, где моя мать.

Он кивнул.

— Да, это тяжело. Но мы не сдадимся.

— Здесь и не-здесь, — удивленно произнес вслух Алон. — Камень, который не-камень. — Он покачал головой. — Что это может значить?

Никто не мог ответить. Но Алон отказался сдаваться, он грыз эту загадку, словно она кость, а он собака.