Роберт Говард - КОГОТЬ ДРАКОНА. Сага лунных башен

Время бежало незаметно. Повозки в зависимости от сноровки и желания погонщиков или следовали одна за другой, или катились рядом. Сейчас, когда солнце на западе небосклона кровоточило, как открытая рана, всадник, ехавший раньше слева от повозок, стал неотъемлемой частью двигавшейся в беспорядке толпы, но не защитой для нее. Ветиус снова ухмыльнулся, и его рука потянулась за луком.

Ветер, завывающий вокруг повозок, заносил их хлопьями снега. Некогда весело журчащие среди зарослей в низине ручьи покрылись толстой коркой льда. Шкуры лошадей искрились инеем в заходящем солнце. Тело всадника-часового и его коня было защищено доспехами.

Поперек седла было перекинуто длинное копье. Варвар заботливо поглаживал его древко, когда склонялся над шеей лошади. Он не обращал внимания на колючие кусты, рвавшие в клочья его плащ и заслонявшие кровавый закат.

Звук, принесенный ветром, насторожил всадника. Взгляд уловил едва заметное движение. Римский стрелок приподнялся из-за кустов, ставших слишком низкими, чтобы и дальше служить укрытием. Саматианин пришпорил коня, не давая ему впасть в панику. Животное словно почувствовало вибрацию натягиваемой тетивы. Однако было поздно. Конь метнулся в сторону, раздался пронзительный свист летящей стрелы, и мгновение спустя грудь варвара залила кровь. Свет в его глазах померк навеки.

— Лети за первой! — закричал Ветиус, вновь натягивая тетиву. Трубач, стоявший у него за спиной, поднес к губам боевой рог в серебряной оправе и протрубил сигнал атаки. Со склонов холмов на не ожидавших нападения саматиан хлынули римляне.

Возница первой повозки осадил быков с истошным воплем и попытался спрыгнуть на землю. Подбежавший легионер проткнул его копьем. Двумя ударами короткого меча римлянин разрубил навес над повозкой и с криком нырнул внутрь.

Варвары, сидевшие внутри, выскочили, сделав попытку добраться до лошадей. Но их встретили мечи трех легионеров. У Ветиуса в засаде находилось около пятидесяти человек, все опытные солдаты, полностью вооруженные. Никто из них не имел луков — легат опасался, что в сумерках стрелы нанесут урон своим. Лишь мечи и копья вершили свой суд над застигнутыми врасплох варварами.

Одеты кочевники были по-военному — доспехи из вываренной кожи или из шкуры зубра. Однако они с пренебрежением относились к щитам, да и легкие сабли, прекрасные для конного набега, оказались слабой защитой от римских мечей в ближнем бою. Внезапность нападения также сыграла свою роль. Варвары сыпались с повозок и валились наземь под ударами тяжелых копий, умирали от колотых и резаных ран, которые с блеском наносили римские ветераны. Легионеры безжалостно добивали врагов уже на земле.

Угасающий солнечный свет отражался от начищенных шлемов и ножных лат, горел огнем на кованых колесах повозок; смешиваясь с кровью, приобретал ярко-красный оттенок на мечах римлян.

Легат внимательно следил за сражением. Бой близился к концу: варвары терпели сокрушительное поражение. Они готовились к легкому набегу и совершенно не планировали столкнуться с регулярным римским войском. Хищники сами стали дичью, которую римляне умело затравили и готовились свежевать.

Мертвый ребенок с раздробленным черепом лежал за четвертой повозкой. Земля вокруг была в крови. Быки с перерезанными сухожилиями ревели от боли. Один из них, черный как смоль, угодил в глубокий ров. Оттуда еще неслось жалобное мычание, пока римский меч не положил конец его страданиям.

Этот день стал днем мести римлян, возмездием за тысячи внезапных набегов, за тысячи товарищей, во сне заколотых кинжалами или погибших от выпущенных из засады стрел.

Только в конце колонны, где продвигались три повозки, связанные между собой, варвары оказали римлянам достойное сопротивление. Ветиус поскакал туда вдоль вереницы повозок. Его волнение оказалось не напрасным. Здесь творилось нечто странное. Неподалеку от легата со страшным грохотом упал римский солдат. От удара доспехи его смялись, меч, сверкая в лучах заката, кувыркаясь в воздухе, отлетел в кусты.

— Назад! — закричал Ветиус, увидев трупы легионеров на снегу. — Назад!

Больше он ничего не успел произнести. Из-за повозок, тяжело ступая, вышел настоящий великан. Копна волос, больше походивших на конскую гриву, покрывала исполинскую грудь. Ветиусу никогда в жизни не доводилось встречать людей такого роста. Хуже того, великан, похоже, весил больше, чем любая груженая повозка. Его тело надежней всякого щита защищали толстые бронзовые латы. Двумя руками, одетыми в металлические рукавицы, гигант сжимал шестифутовую булаву, окованную железом. Рукоятка ее размерами напоминала годовалого теленка, а наконечник мог служить наковальней. Великан проворно для своего веса приближался к Ветиусу.

Легат, тщательно прицелившись, выстрелил из лука. Древко стрелы расщепилось о закованную в броню грудь чудовища, оставив лишь небольшую вмятину в металле. Ветиус отступал, вновь натягивая тетиву своего лука. Затем постарался прицелиться в забрало опущенного шлема, который полностью закрывал лицо великана, оставляя лишь узкую прорезь для глаз и носа. В тающем вечернем свете она выделялась иссиня-черной полосой на фоне блестящих доспехов. Легат выстрелил снова, как только гигант начал заносить для удара огромную булаву. Стрела скользнула по броне и отлетела в сторону.

Спасаясь, Ветиус прыгнул с коня на повозку и упал за сиденье возчика. Булава гиганта рассекла воздух над его головой и с диким грохотом врезалась в колесо повозки, заставив ее содрогнуться. В разные стороны полетели обломки дерева. От следующего могучего удара верховая лошадь легата замертво рухнула на землю, не оставляя римлянину шанса на спасение бегством. Римлянин навел на гиганта последнюю стрелу и спустил ее.

Гигант завертел рукояткой огромной булавы. Он размахивал ею как человек, отгоняющий мух пальмовой ветвью. Легату показалось, что он вновь промахнулся, однако после нескольких витков булава выскользнула из пальцев, с гудением рассекла воздух, полетела вперед и врезалась в бок другой повозки. Исполин пошатнулся. Небольшой пучок перьев торчал из прорези для глаз. Земля содрогнулась, когда он упал.

Ветиус отбросил бесполезный лук и осторожно выглянул из повозки, наблюдая за подходившим к концу сражением.

Несколько повозок полыхали ярким пламенем. То ли победители, то ли побежденные разбили глиняные горшки с огнем, рассыпав горящие угли на соломенные тюфяки и одежду.

— Великие боги! — выдохнул Ветиус.

Холодный резкий ветер безжалостно хлестал по его щекам. Римлянин спрыгнул на землю и осторожно приблизился к поверженному гиганту. Несколько мгновений легат боролся с собой, но любопытство победило. Схватив за гребень, шлема, Ветиус со всей силы дернул на себя. Тот легко откатился в сторону, обнажив бронзового оттенка лицо, лишь отдаленно напоминающее человеческое. Массивная квадратная челюсть, тонкие плотно сжатые губы, из-под которых торчали огромные львиные клыки. Мясистый нос казался гигантской расплющенной жабой. Над запавшими глазницами выпирали громадные кости. Лба фактически не существовало. Широкие брови, сросшиеся с волосами на голове, нависали над скулами и плотными, тугими кольцами свисали со щек. Даже поверженный, враг был страшен и внушал невольный трепет своему убийце.