Андрей Посняков - Черный престол

Подойдя ближе, Истома поднял молот... Резко отпрянув в сторону, отрок схватил щипцы с раскаленным шкворнем.

— Не подходи, дядько, — с неожиданной твердостью в голосе глухо произнес он.

Истома замер. Только этого ему еще не хватало... впрочем...

— Не подходить, говоришь? — опуская кувалду, ухмыльнулся он. — Ну, как знаешь. Хочешь ходить в ошейнике — ходи. Жди тогда — позову хозяйку...

Не слушая ответа, Истома выбежал из кузни и исчез в ночном сумраке. Куда направлялся он? Куда-нибудь подальше отсюда. Ошейника — приметы — теперь не было, даже, кажется, без него и дышалось легче. Хорошо, бабка не догадалась вместо ошейника ставить клейма где-нибудь на видном месте, к примеру на лбу иль на щеках. Дура. Впрочем, по здравом размышлении — не такая уж и дура, просто чересчур осторожная. Убьют кого мужики аль она сама — ну, как какой-нибудь заезжий тиун-крючкотворец о трупе прознает? Чей, скажет, мертвяк? Кто убил, да зачем? Ах, тут на нем клеймо имеется? Гиздимея-людица — хозяйка. Угу. А кабальная грамота у этой Гиздимеи есть? Нету? А виру она уплатить не хочет? Ах, не хочет? Тогда на правеж ее, к князю!

Нет, не дурная баба колдунья, себе на уме, хитрая.

Несколько раз упав в темноте, Истома замедлил шаг, но всё же, не останавливаясь, шел дальше, держа путь — как ему казалось — к реке. По ней легче сориентироваться. По уму — надо б было запереть бабку в доме. Но с другой стороны, дом-то ветхий, не северная изба, крыша камышом крыта — и дите малое выберется, закрывай — не закрывай. Ладно, пес с ней, с ведьмой. Ужо бы добраться до Киева.

— Вставай, друже! — Вбежав в землянку, Порубор растолкал Вятшу.

— Да я и не сплю, — отозвался тот и вдруг пристально всмотрелся в приятеля. — Да ты, никак, без колодки? Неужто сняли? А мне так наоборот... — Он погрустнел.

— Не сняли, Вятша. Снял.

— Снял? Снял!

— Давай скорей в кузню, покуда ведьма не проснулась. А надсмотрщик-то наш, похоже, убег!

Не расспрашивая больше ни о чем, Вятша последовал за Порубором. Тот, убежав вперед — откуда и силы взялись? — уже ждал у наковальни.

— Давай свою колодку. Вот так... — Примерился, ударил — только искры вокруг полетели. — Теперь бежим!

— Не боишься гнева ведьмы?

— Боюсь, — честно признался Порубор. — Но здесь еще страшнее.

На шеях беглецов блестели ошейники, а в горящих от радости глазах отражались звезды.

— Вот там, на севере, самая яркая звезда — Матица, — остановившись на опушке, показал рукой Порубор. — Значит, река — там. — Он уверенно кивнул влево и, не дожидаясь согласия друга, потащил его за руку.

Несколько ошеломленный подобным напором Вятша был очень удивлен, когда впереди и в самом деле показалась река.

— Ну, ты и умен, Поруборе! — присвистнул он. И тут же честно добавил: — Без тебя б я заплутал, ни к какой реке не вышел.

— Пустое, — махнул рукой отрок. — Знаешь, Вятша, мне вот подумалось вдруг... как это здорово, что мы вместе!

Ничего не ответил Вятша, почувствовал лишь, как защипало в горле, — видно, никакому друиду не удалось вытравить в душе его настоящие человеческие чувства.

Проснувшись, по обычаю, рано, старая ведьма Гиздимея не обнаружила на усадьбе ни Истомы, ни обоих отроков. Лишь обрывки цепей да раскрытые колодки валялись в кузнице.

— Сбежали, — не особенно-то расстраиваясь, покачала она головой. — Слава Перуну, хоть глину вывезти успели. Ну и человечий жир — выпарю, как мужички привезут, пригодится. Жаль только вот, мало у них его, жира...

Ничуть не сомневаясь в том, что в самое ближайшее время местные смерды доставят ей трупы беглецов, колдунья спустилась к себе — приготовить котел для страшного варева.

Удачно сбежавшие отроки добрались на плоту почти до самого Киева. Почти — потому как встретился им во время последней ночевки в лесу улыбчивый, чем-то похожий на медведя дядько.

— Подработать хотите, парни? — цепко осмотрев отроков, осведомился он.

Те насторожились.

— Да не смотрите вы волками — сено я вывезти не успел, так пособите на телегу погрузить. Куну получите.

— Куну? Ну, если куну...

— Вот и ладно.

— А где твоя телега-то?

— Да за Почайной.

— Ой, это ж в другую сторону.

— Так мы напрямки, лугом. Чай, куны-то на земле не валяются, а мне, робята, боле и просить некого, все в Киеве на торжище. Да вот и я сено вывезу, враз туда же подамся. Хотите, так и вас отвезу, быстро доедем.

— Хотим, конечно. Показывай, где твое сено.

Телегу загрузили быстро — целый стог вкусного пахучего сена. Сами забрались сверху — поехали. Мужик шел впереди, вел лошадь, да хитровато посматривал на мальчишек — не свалились ли?

— Не смотри, дядько, не свалимся! — хохотали те.

Мужик лишь улыбался. Проехав луг, свернули в кусты, затем — на пригорок, там, за малинником, показалась небольшая усадьба. К ней и поехали.

— Эй, где вы там? — остановив воз у ворот, закричал мужик, и две крупные, похожие на кобылиц, девки быстро распахнули створки. В глубине двора показалась крупная скуластая баба — видно, хозяйка.

— Что встали? — крикнул девкам мужик и, повернувшись к хозяйке, тихонько добавил: — Работничков новых прибери, люба.

Глава 15

БИТВА

Сентябрь — октябрь 863 г. Земли радимичей — Киев

Наконец-то я здесь, здесь!

Рать врагов цепью волн распалась,

Не удалось им на осиновый шест

Водрузить головы моей парус.

Их вывели к воротам острога, всех троих — Ладиславу, Любиму, Речку. Выстроили в ряд — в рваных коротких рубахах, чумазых, избитых, смешных. Босые ноги девчонок были покрыты синяками и грязью. Накрапывал дождь, серое, затянутое тучами, небо нависало над самой землей, цепляясь мокрым брюхом за острые вершины елей. Девушки не чувствовали холода, догадываясь, что пришел их последний день.

— Помни о договоре, — повернувшись, быстро шепнула Ладислава. Любима кивнула. Ночью они вовсе не спали в своем узилище: говорили, вспоминали, строили планы, даже потихоньку пели песни, ведь в эти дни был праздник — осенины — и молодежь в окрестных селениях наверняка всю ночь жгла костры, горланила песни, водила хороводы.

Убежать девушки не смогли, как ни пытались. Лейв с Ильманом Карасем учли прошлые ошибки: цепи, сковывающие руки пленниц, были тяжелы и надежны. Девчонки даже улыбнулись друг другу во тьме амбара, вспомнив, как ловко пробили голову стражу в старом остроге. Пробили цепью... Так, может, и здесь? Если удастся... А если по одному сюда никто не зайдет?

— Тогда при первом же удобном случае мы должны придушить кого-нибудь из врагов, — твердо заявила Любима. — Лучше Лейва, но можно и приезжего, он тоже, видать, знатный. Одним не так скучно идти на тот свет. Не плачь, Речка, не плачь.