Роберт Стоун - Дорога смерти

Собрав четырнадцать штук, каждое с полфута в диаметре и длиной футов пять-шесть, они решили, что пора начинать строить плот. Используя длинные вьющиеся растения, Брент и Имбресс связывали соседние бревна между собой, с трудом затягивая узлы, которые, как они надеялись, не сможет развязать бешеное течение. Постройка плота заняла большую часть дня. Когда работа завершилась, результат ее походил скорее не на примитивное плавсредство, а на несколько деревянных пленников, связанных по рукам и ногам и прикрученных друг к другу.

— Может быть, — заметил Брент, — мы слегка переборщили по части осторожности?

— А вы бы предпочли получить еще одну возможность нырнуть в эту реку? — съязвила Имбресс, с трудом затягивая еще один узел.

Брент покачал головой и принялся ей помогать. Связанный таким образом получившийся пучок бревен проявлял прискорбную тенденцию крениться под разными углами. Они понятия не имели, насколько это может им повредить, но на всякий случай выбрали два длинных тонких ствола и привязали их крест-накрест к днищу своего творения, добавив горизонтальную подпорку. Поискав еще немного, партнеры стали счастливыми обладателями двух длинных крепких веток, которые можно было использовать в качестве рулевых шестов, а затем добавили третью — для ровного счета.

Наконец все было готово к отплытию.

А также ко сну. Над верхушками деревьев осталась только узкая полоска света, а путешественники совершенно измучились за время дневных трудов. Обшаривая лес в поисках нужных веток, Брент с Имбресс нашли какие-то ягоды на колючих ветвях и немного орехов и рискнули поужинать этими припасами. Еще они наткнулись на полянку зеленого лука, такого жесткого, что только жуткий голод смог убедить их отведать подобной пищи. Перед путешественниками встала серьезная проблема — оказывается, просто прокормиться в лесу тоже весьма непростая задача. Хотя в Улторне в изобилии водились птица и зайцы, ни у Брента, ни у Имбресс не было лука, а без него они совершенно не умели добывать пищу.

Все еще голодный, несмотря на целый час, проведенный в поисках «подножного корма», Брент улегся спать в высокой траве. Будь он проклят, если пожалуется на пустоту в желудке, как бы тот ни бурчал от негодования. Такая мелочь, как голод, не помешает ему отомстить, пообещал он себе, и постарался выбросить из головы мысли о еде.

Настроение Имбресс к ночи тоже сильно испортилось. За последний час она не сказала Бренту ни слова и, растянувшись на траве, выбрала место в нескольких ярдах от него.

Но и вполовину не так далеко — хотя сама Имбресс этого и не осознавала, — как то, которое она заняла прошлой ночью.

После целого дня путешествия Марвик по-прежнему вглядывался в темнеющий полог Улторна, словно Друзем в любой момент мог выскочить на них. Вор соблюдал осторожность и несколько дней назад, когда они только вошли в этот лес, поскольку знал о его мрачной репутации. Хотя Улторн был старше и мрачнее светлых лесов южного Чалдиса, все же он сперва убаюкал подозрения Марвика. Узловатые и изогнутые древние дубы и ивы вдоль Скорбного Сердца все-таки обладали каким-то величием, которое пришлось по душе горожанину. А возбуждение от погони за Мадхом и Хейном — вернее, их двойниками — быстро вытеснило из его мыслей страх перед лесом. Сейчас, как бы спокойно ни прошел день, Марвик не собирался вновь позволить себя одурманить. Пусть Улторн улыбается сколько влезет, он не забудет, какие страшные клыки прячутся за этой улыбкой.

Даже Кэллом Пелл держался более настороженно, чем обычно, и вел их медленным ровным шагом. В конце дня он объявил, что теперь Мадх опережает их на восемь-девять часов.

— Это слишком далеко, — объяснил он, когда Марвик пожаловался на медленное продвижение, — чтобы гнать коней, надеясь быстро поймать их. Мы только утомим лошадей и дадим Мадху возможность опять ускользнуть от нас. Упорное продвижение вперед — наша единственная надежда. Если мы будем наверстывать по полчаса каждый день, то сможем догнать их за несколько дней до того, как они выйдут из леса.

Но Марвик подозревал, что для подобной медлительности имелась еще одна причина — ворчливый лесник был невероятно сосредоточен на следах, оставшихся на тропе. Пелл опасался новых хитрых трюков, новых ловушек. Кэллом Пелл полностью отдавал себе отчет в том, насколько им повезло, что в тот раз удалось выскользнуть из тисков Улторна. Такая удача может не повториться. Его глубоко посаженные карие глаза непрерывно обшаривали лес, словно пытаясь проникнуть в его глубины. Вскоре подобная настороженность передалась всему маленькому отряду. Хотя путешественники ехали только в светлое время суток и пока не сталкивались ни с какими неприятными неожиданностями, они не испытывали радости. Каждый задавал себе вопрос: когда Улторн нанесет следующий удар?

Закончив разбивать лагерь, Кэллом Пелл велел насобирать хвороста на всю ночь.

— Разве стоит разжигать костер? — удивился Роланд. — Он может выдать наше присутствие.

— Вы мыслите, как солдат, — ответил лесник и, кажется, под огромной бородой даже мелькнула слабая улыбка. — Кроме Мадха и Хейна, обогнавших нас на много миль, в этом лесу нет людей, которых следует бояться. Но есть многое другое… и эти твари легко могут учуять наших лошадей. Огонь отпугнет некоторых, давая им знать, что лошади защищены. Здесь им не обломится легкой добычи.

А затем Пелл распределил ночные дежурства, оставив самую трудную предпоследнюю — вахту для себя. Сгрудившись вокруг костра, они молча съели свои галеты, сыр и сушеное мясо. От пламени, взметнувшегося на несколько футов, исходил сильнейший жар, люди не переставая покрывались потом, но зато пятно света получилось довольно большим.

— Что может ожидать нас впереди, на тропе? — спросил Роланд, нарушив наконец долгое молчание. — Вы должны знать Улторн, как никто другой из ныне живущих.

— Я думаю, так и есть, — кивнул головой Пелл. — Я прочитал все дневники и записи путешественников, которые только сумел найти, надеясь побольше узнать о лесе. Я исходил всю округу, говорил со стариками, рискнувшими отправиться исследовать лес, и записал все их рассказы, чтобы ничего не пропало. Я запомнил почти все семейные предания об Улторне, а моя семья очень старая… и когда-то была очень большой.

Лесник сделал паузу и глотнул из своей чашки. — Вы не должны забывать, — продолжал он, вновь прервавшись, чтобы подбросить хвороста в костер, и не обращая внимания на горячий пепел, попавший ему на руку, — что все эти рассказы и записи сделаны людьми, которым удалось выжить. Значит, в пути им не довелось столкнуться с настоящими опасностями. Но когда удается найти единственного живого свидетеля, оставшегося от большой экспедиции, вот тогда его рассказ действительно представляет интерес.