Наталья Ломаченкова - Феникс. Песнь Первая

— Принц Ветар аш Риванол, его величество просит вас немедленно подойти к нему.

Ветар с видимой неохотой коротко машет рукой.

— Передайте, сейчас буду… Ну видишь, Аль, нигде в этом мире нам не будет покоя. Увижу тебя на карнавале.

— Не смею задерживать, — улыбаюсь. Принц низко склонившись, целует мне руку, и быстрым шагом, словно опасаясь передумать, выходит из комнаты. Уже на пороге ловлю его мысленный импульс и обещание как следует надавать братцу по шее за наглость. Проследив взглядом за захлопнувшейся дверью, с совершенно дурацкой улыбкой на лице, забираюсь обратно на подоконник. Над лесом уже загорается тёплым золотисто-багряным огнём зарево рассвета.

Ночь закончилась.

Наступало время нового дня.

Король всходил на законный престол.

Вопреки вековой традиции, величественный трон впервые стоял не в роскошном дворце, а на той самой равнине в полутора стрелах от города, где чуть было не случилось непоправимое. Где история начала новый виток. Место, памятное всем величием и кровью, верой и болью, честью и стыдом. Место, где люди впервые за несколько сотен лет вновь увидели чудо. Где услышали Песню.

Место, достойное того, чтобы принять нового, и, надеюсь, достойного правителя.

На коронации я снова была Поющей. Фениксом.

Об этом просил меня, в одной из тайных бесед, сам Ярг аш Риванол. Я не стала отказывать, ибо не хуже его понимала, что такой жест только ещё ярче, ещё сильнее зажжёт сердца людей, тепло которых я продолжала ощущать всё время. Что это поднимет в них уверенность, что на сей раз всё исполняется по воле Гармонии и Творца, что жизнь их отныне вступит на новый путь под знаменем добра и света.

Хочется верить.

Когда я в ответ спросила у Ярга, сможет ли он провести страну по такому пути, он не колебался. Да — безоговорочно и непреложно. Да — это обещает Король.

И конечно, я предупредила его, что принеся присягу Гармонии, он уже не сможет отступить от неё. Или вся сила, что прежде вела его и сопутствовала ему, обернётся против него. Мало кто может выдержать подобный поединок. Терос не смог.

— Я сильнее Тероса, — безмолвно сказали мне глаза правителя. И лёгкой улыбкой: — Но я не подведу.

Наверное Феникс, если я всё же Феникс, не должен так слепо полагаться на одно лишь простое человеческое слово, даже если говорящий не отводит взгляда. Но, как обычно, это лишь ещё один пример того, как редко теория находит себе применение на практике. Я согласилась провести его коронацию. Согласилась — и теперь лишь Гармонии известно, что из этого выйдет.

Крылья подрагивают за спиной, людские волны застыли в нетерпеливо-жадном ожидании. Ярг с непривычно сверкающими глазами четко и размеренно произносит слова присяги. Клятва народу, клятва стране, клятва себе самому. Не Поющим.

Мы только наблюдатели, только судьи, и изредка — исполнители приговора. Нам не служат — а если служат то лишь избранные единицы. Народы нам не покорны. Но мало кто об этом знает.

Последнее слово "Клянусь!", и Ярг поворачивается ко мне, преклоняет колена. Мне нет нужды повышать голос — стоит такая тишина, что слышен скрип плохо запертой двери в центре Ранота. Голос эхом Гармонии проносится по равнине, звенит в сердцах людей живой вибрирующей струной.

— Поющие-В-Единстве-Гармонии благословляют тебя, Ярг аш Риванол. Правь справедливо и мудро, и да расцветёт страна, вверяемая тебе, и твой народ, воззвавший к тебе.

Справа тенью возникает Ветар, вкладывая мне в руки тяжёлый, массивный обруч короны, щедро инкрустированной драгоценными камнями. Медленно, чтобы все видели, поднимаю её над собой и бережно надеваю на почтительно склонившуюся голову. Всё в той же пронзительной тишине подаю Яргу руку, поднимаю его с колен. И мир взрывается оглушительно-радостными криками.

— Да здравствует король!! Виват! Да здравствует король!

Чуть развожу руками, и Ярга окутывает золотая дымка пламени, искрящейся мантией оседая на его плечах. Подарок — уже от меня самой.

— Правь не только разумом, но и сердцем.

Он секунду всматривается мне в глаза, потом кивает, и в этом поклоне я ощущаю его подлинное почтение. «Даан-ра». А потом король выходит вперёд, протягивая руки к своему народу, и ликование, всеобщее, почти фанатичное ликование охватывает людей. Отдельные фразы, выкрики сливаются в одну мелодию любви и обожания; и, поддавшись какому-то наитию, я молнией взлетаю в ослепительно чистое небо, присоединяя свою песню к тем, что сейчас звенят внизу. Ноты горят сквозь Гармонию, ноты рвутся лоскутьями салютов:

— Будьте благословенны! — льётся Песня — Будьте благословенны!

А потом был карнавал.

Карнавал — маски, веселье, смех, где-то всплески игристого вина, бесчисленные фигуры и лица вокруг, и, конечно — музыка, музыка, музыка! Стеремительная, когда всё смазывается тенистыми силуэтами, или романтично-лирическая, когда ты словно плывёшь по незримым волнам. То кружащая в вихре красок и огней, то несущая сквозь небесный звездопад в уютных ласковых ладонях…

Мы танцевали.

Обещание было исполнено, всё, как полагается и как было условлено. Но разве это уже было кому-то нужно. Ведь в душе звенела музыка, она рвалась наружу, она звала за собой — туда, в этот круг хохочущих, меняющихся пар — и мы не смогли противиться этому зову. Да и не очень-то и хотели.

Мы танцевали.

Не было деления на богатых и бедных, на дворян и крестьян. Были люди, которые хотели жить и радоваться жизни. Не было "его высочества" и «даан-ра». Были двое, для которых — пусть всего на несколько часов, пусть только на одну ночь, — но рухнули все преграды. И всё стало просто и понятно, как понимают это дети, не забивая голову ненужными мудростями.

Мы танцевали.

И пели, наверное, тоже. Ведь биение сердец оно тоже — песня. Именно та песня, единственная в своём роде, которая не несёт в себе ни частицы хаоса и принадлежит одной лишь Гармонии. Песня, не имеющая диссонансов.

И этот миг — эта ночь объединяла всё живое на земле, всё получало своё завершение. Ибо не могут быть раздельны Танец и Музыка — это две единые, неразрывные части одного великого целого. Одной вечной Гармонии.

— Бедняга Ярг, его королевское достоинство не позволяет ему сейчас присоединиться к нашему веселью, — чуть насмешливо Ветар поймал глазами унылый взгляд брата.

— Скорее уже чувство самосохранения, — не соглашаюсь я, вспомнив охватившую людей любовь к своему королю. — Ведь если он только заикнётся о своём желании потанцевать, здесь начнётся вторая гражданская война. Меж женским полом, разумеется. И в конце концов победительницы попросту растащат своего дражайшего правителя на маленькие клочочки.