Уэйн Барлоу - Демон Господа

Отпустив демона, Зорай обратился к Саргатану:

— Мой господин, душ не хватает. Маго и его командиры докладывают, что в наличии только девятнадцать полных легионов… Эта цифра даже не приближается к той, на которую мы рассчитывали.

Саргатан глянул вверх и вздохнул.

— К подходу союзников все должно быть готово. Начинайте разборку домов.

— Господин…

И рабочих мобилизуй. Маго знает, как сделать из них армию. Когортами должны командовать пережившие Пламенный Срез.

— Но дома, государь…

— Дома — наши ресурсы, и их следует использовать. Начнем с личных. Тех, кто в них, — уничтожить. Далее — лавки, потом большие здания, и так — пока не наберем нужное количество. И, Зорай, не забудь про дворец.

Демон казался смущенным.

— Ты жертвуешь столицей, государь?

— Город можно отстроить, причем не используя души. Камня вокруг достаточно.

— И число душ должно быть таким, как ты сказал?

— Совершенно верно. Мы идем на столицу Ада, Зорай, а не на окраинный форт Астарота.

Зорай поклонился и исчез в потоке направлявшихся в свои отряды легионеров.

Внимательно следившая за разговором Лилит положила ладонь на руку Саргатана:

— Что будет с душами, которые вернутся?

— Пусть делают, что хотят… В определенных пределах. Пределы установишь ты. Пусть строят новые города в Пустошах. Или отстраивают этот.

— А почему ты сам не хочешь определить их судьбу?

— Потому что я не люблю их так, как любишь ты — просто ответил архидемон.

— Даже Ганнибала?

— Ну, разве что Ганнибала, — усмехнулся он.

Войдя во дворец, Саргатан и Лилит отделились от чиновников и пешей гвардии и направились к парадной лестнице. Не сговариваясь, они взялись за руки, и пожатие его крепкой ладони вызвало на губах Лилит сладкую улыбку. По дворцовому распорядку дня предстоял большой обед, но сначала они хотели утолить свой собственный взаимный голод.

Что-то неуловимо изменилось. В этом она не сомневалась. То ли это ощущение вызвал снос домов города, то ли печаль по исчезнувшему Валефару, а может, перспектива потери Саргатана или нечто совсем незаметное — Лилит не могла сказать. Сидя за древним столом, за которым шумели демоны свиты, Лилит задумчиво следила за вертелами с нанизанными на них кусками абиссалей, поджариваемых над громадными жаровнями, и чувствовала только гнет перемен. Но и чисто физически также что-то изменилось — столь же неуловимо.

И потому она сидела тихо, слушала, кивала, но хранила молчание.

Пиршественный зал Саргатана освещали двенадцать высоких четырехногих жаровен, равномерно распределенных по периметру длинного стола. Настенная роспись изображала сцены охоты Саргатана и его двора. Взгляд Лилит, обычно скользивших! по изображениям лихих всадников, в этот раз редко поднимался от тарелки — в основном тогда, когда она с вежливой улыбкой отвечала на чей-нибудь вопрос.

Напротив, рядом с Андромалием, сидели Пут Сатанакия и его первый министр Пруслас. В наступившие времена нестабильности этот архидемон был, разумеется, самым желанным и наиболее могущественным союзником Саргатана. Выглядел он весьма утонченно — закутанный в синюю перламутровую плоть, с изящными шипами и изменяющимися чертами лица, тем не менее всегда остающимися благородными, даже аскетичными. Саргатан называл это «благородством высочайшего Ордена серафимов». Прибыл он очень кстати. Лилит знала, что на Небесах Саргатан, Валефар и Сатанакия слыли неразлучными друзьями.

Весьма общительный и жизнерадостный, Сатанакия не скупился теперь на рассказы о своих охотничьих приключениях в Пустошах. В Дисе Лилит видела его так же редко, как Саргатана. Если не сравнивать постоянную серьезность лорда Адамантинаркса и некое самолюбование Сатанакии, то они даже чем-то напоминали друг друга. Этот демон был настоящим другом ее господина, потому Лилит признавала его важность и обычно была внимательна ко всему, что он говорит. Тем не менее сейчас она, погруженная в свои проблемы, слушала Сатанакию вполуха.

— …И когда мы добрались до вулканов, которые находятся на западной границе моих владений, — продолжал Сатанакия своим бархатистым голосом, — мы вдруг столкнулись с ордою саламандринов, направлявшихся грабить мои селения. Мы их всех перебили, сняли с их тощих тел шкуры, как полагается, а тут один мой трибун — он знал их язык — и предложил: давайте распнем их вдоль границы, заколдуем, и пусть вещают всем, чтоб неповадно было к нам соваться. Сочинил он им, что говорить, так мы и сделали по его совету. С тех пор никто нас не трогал. — Он чуть помолчал и добавил: — Может, они и читать умеют…

Над столом прокатился гул одобрения, и Лилит слегка улыбнулась. Саргатан, разрезая когтями кусок серебристого мяса, в ответ на последнее замечание Сатанакии кивнул в сторону капитана:

— Ты можешь поговорить об этом с Элигором, он у нас ученый и жителей Пустошей знает лучше всех нас. Он считает их…

— Занятными, господин, — отозвался Элигор, сразу вспомнив разговоры с Фарайи. — Саламандрины появились в Пустошах задолго до нас. Они выживают в самых жутких условиях, кажется, они даже предпочитают их более удобным. Мне рассказывали… что это закаляет, что, когда они осваивают самые жуткие места Ада, остальные для них уже не представляют проблем. И похоже, так и есть. Они столь же сильны, как и абиссали, среди которых живут.

— Ну, так, чтобы их клинок не брал, они себя пока что не закалили, — проворчал Пруслас.

— Верно, но я думаю отловить нескольких живьем и понаблюдать за ними. Они гораздо умнее, чем мы считаем. Может, нам есть чему у них поучиться.

— Да собственно говоря, их примитивность мною вовсе не доказана, — легко согласился Сатанакия.

На стол водрузили огромное блюдо отрезанных копченых пальцев. Лилит с сомнением глянула на него, пожала руку Саргатана и поднялась. Взгляды присутствующих вскинулись на нее, все приготовились к какой-то речи. Но она лишь улыбнулась и прошла к двери на балкон.

Приблизившись к покрытым свинцовыми пластинами дверям, она услышала негромкий частый стук — это порывы ветра несли горячие угольки, и она почти пожалела о своем решении выйти наружу. На балконе она сразу плотно завернулась в одежды. Смахнув с балюстрады слой тлеющего пепла, Лилит поставила на нее локти и прищурилась, вглядываясь в дымно-коричневую ночь Ада. Настала пора шлаковых бурь, и эта была еще слабой, но все же приходилось прикрывать глаза.

«Это место — все, что мне осталось, — думала Лилит. — Место Люцифера. Саргатан пойдет дальше, а я — останусь. Как можно было обрести его, чтобы опять так быстро потерять? Как можно любить его так сильно, но одновременно желать, чтобы его мечты не сбылись?»