Галина Львовна Романова - Странствия Властимира

Он указывал на море, и все, обратившись в ту сторону, заметили, что поблизости нет ни одной гладкой блестящей спины этих странных непугливых животных.

— Они могли куда-нибудь уплыть, — предположил Гаральд. — Что с глупой твари взять?

— Не скажи! — Синдбад, подавшись вперед, осматривал окоем, — Они что-то учуяли, но что — не пойму! Может, шторм идет?

И вдруг корабль качнуло с борта на борт, словно он решил потянуться. Все разом посмотрели вниз, на воду, — и никто не смог вымолвить ни слова.

Под кораблем мерно покачивалось какое-то животное. Оно не спешило ни отплывать, ни двигаться дальше — просто висело в воде в тени корабля и шевелило плавниками. Сквозь сине-зеленую воду с серебристыми рябинками мерцали и переливались его глаза. Казалось, что глазами усеяно все чудовище, от носа, на котором шевелились длинные тонкие белые усы, до хвоста вдоль всего гибкого тела. Существо время от времени прижималось спиной к днищу корабля, отчего тот вздрагивал как живой.

Синдбад отпрянул от борта первым и сказал:

— Сколько лет плаваю, а такого еще не видел… Кто-нибудь знает, что это такое?

Гаральд вздрогнул, словно указали прямо на него.

— Одно могу сказать, — произнес он наконец, — говорят, что в море живет чудище Левиафан, помощник самого дьявола…

— Ты опять? — напустился на него Буян. — Доколи ты будешь поминать его? Не надоело? Что он тебе везде мерещится?

В доказательство своей правоты гусляр перегнулся через борт и попытался черпануть воду рукой.

Забыв о недавней вражде, рыцарь бросился к нему и оттащил подальше.

— Жить надоело? — закричал он. — Или что доказать мне хочешь? Проглотит и не заметит…

— Буян прав, — вдруг сказал Мечислав. — Оно смирное, как корова… Просто ему на глубине одиноко и страшно, вот оно и выплыло на голоса. Или мамку свою искало, а прибилось к нам…

Юноша перегнулся через борт и захватил рукой один из усов чудовища. Теперь он, свесившись вниз, осторожно поглаживал его, словно щенка, и щекотал, а чудовище пыталось выставить из воды голову.

Забыв о споре, Буян и Гаральд подбежали к отроку.

— Он там один боится, — объяснил тот, кивая на чудовище.

— Не смеши, — отрезал гусляр. — Он — и боится? Это его все боятся…

— А он боится темноты и холода, — возразил Мечислав. — Он маленький еще, а мамка уплыла…

Его слова были встречены смехом — даже Буян хохотал, размазывая слезы по щекам. Не смеялся только сам Мечислав. С пылающими щеками он переводил взгляд то на одного, то на другого весельчака, и в его синих глазах загорался гнев.

— Вы! — закричал он вдруг. — Вы все думаете, я еще ребенок, что глупыми сказками живет? А вы просто проверить не можете… Вы подумайте сами — для чего я в дорогу-то просился? Только ли на мир посмотреть? А что мой отец волхв, то все забыли?

И, словно защищая знакомца, над бортом взвилась голова чудовища.

Все разом перестали смеяться. Узкая многоглазая голова покачивалась над кораблем, шевеля усами, а вода текла с нее на палубу. Мечислав, не выпуская уса из руки, кинулся к чудовищу.

— Уходи, — замахал он руками. — Они боятся тебя, уйди под воду!

Странно было видеть, как он пытается остановить гиганта, но существо вдруг утробно вздохнуло и плавно опустилось в океан. Корабль качнуло. Ус выскользнул из рук юноши и белой змеей уполз в воду.

Мечислав смотрел победителем.

— Ну что? Будете надо мной смеяться?

Гаральд махнул рукой, отходя, а Буян почесал затылок.

— Две вещи для меня непонятны, — сознался он, — Почему он к тебе пришел…

— Сам того не ведаю, — поспешно ответил Мечислав Я видел, как он плывет за нами, торопится, и подумал, что он волнуется и боится опоздать. А потом вдруг понял, что так оно и есть.

— И вторая, — продолжал Буян, словно не слушая юноши. — Если это детеныш, то какова же мать его?

— О том и я все думаю, — содрогнулся Синдбад. — Мы только в Океан выплыли, а тут на тебе!.. Такие звери…

Корабль опять качнуло, и все бросились к бортам. Это чудовище толкало судно снизу своей огромной головой.

— Оно тебя вызывает, Мечислав, — определил Буян. — Иначе и быть не может…

Юноша отскочил от борта и замахал руками.

— Но ведь вы не бросите меня ему? — воскликнул он.

— А почему бы и нет, если ты не уговоришь его уйти отсюда. Хоть и говорил Буян спокойно и не чувствовалось в голосе его зла, моряки приняли его слова за чистую монету, и все разом пошли на юношу. Тот отступил, косясь по сторонам, пока не почувствовал, как кто-то схватил его сзади за плечи. Мечислав вскрикнул и рванулся прочь, но его держали крепко. Он рванулся сильнее, и тогда его развернули — юноша лицом к лицу столкнулся с Властимиром. Слепой князь стоял у борта на другой стороне, и Мечислав просто наткнулся на него.

Не говоря ни слова, Властимир обнял сопротивляющегося Мечислава.

— Пустите меня, — попросил юноша. — Они меня бросят за борт!

— Они этого не сделают, — уверенно сказал Властимир, — если Синдбад, конечно, может приказывать своим людям.

Пристыженный Синдбад кинулся разгонять матросов, посылая кого в трюм, кого на мачты — выравнивать паруса, кого наводить порядок на корабле. Тем временем Властимир и припавший к его плечу Мечислав стояли у борта. Когда суматоха немного поутихла, князь подозвал Буяна.

— Что это за чудище? — спросил он, когда шаги гусляра замерли совсем близко.

— Мечислав говорит, что это детеныш, — ответил тот. — Я о нем только истории слыхал да сам певал, а в песне ложь и правда рядом идут — поди разберись, что рассказчик от себя добавил, а что так оставил. Говорят так: сказка — ложь, да в ней намек. Частенько только намек правдой бывает, а гусляр знай повторяй да пересказывай!

— Виляешь без дела, как след заячий, — огмолвил Власти-МИ р. — Могу я поверить еще, что ты в детеныше взрослого зверя не признал, так скажи мне, откуда мог приплыть он? Не у берегов ли Буян-острова такие водятся?

И едва он сказал это, сразу стало всем понятно, куда клонил резанец.

— Может, и оттуда, княже, а может, Владыка морей про нас так выспрашивает — кто и откуда идет. Ежели верно последнее, то надлежит нам ему выплатить дани-выходы да объявить, кто мы и зачем в его владения пожаловали. Коли наш дар ему по нраву придется, покажет он дорогу к Буян-острову самую короткую.

Позвали Синдбада. Он очень удивился, услыхав, что и славяне знают про Шейха моря. Буян с одобрения Властимира потребовал с морехода бочку вина да ткань. Прямо на палубе бочку закатали в материю, и трое самых сильных матросов подволокли ее к борту. Перевесившись через край, Мечислав постучал веслом по воде, и опять над водой оказалась голова чудовища. Вынырнув, оно покачало головищей из стороны в сторону, словно ища чего-то. Мечислав пощекотал у него нос, и оно открыло пасть. Тогда матросы, подняв бочку, метнули ее в пасть громадины. Бочка попала точно меж клыков, и чудовище закрыло рот, а потом нырнуло так же быстро и бесшумно, как и всплыло, — только круги пошли по воде.