Алексей Замковой - Унесенные магией

— Баин, ты как?

Он повернулся ко мне, и я невольно отшатнулся — вместо лица у друга была сплошная кровавая маска.

— Нормально, — ответил он и, заметив мой взгляд, провел рукой по лицу, но только еще больше размазал начавшую уже подсыхать кровь. — Это чужая кровь.

Я подошел вплотную и…

— Что с Молином? — Почему мой голос так охрип?

Молин лежит на земле и тяжело дышит. Это над ним склонился Баин. Я подбежал… хотя, скорее, подковылял к лежащему другу и упал рядом. Ран не видно… Крови — тоже… Только на лбу друга наливается багрянцем здоровенная ссадина.

— Это краем щита его так… — пояснил Баин, прикладывая ко лбу Молина смоченную в воде тряпку. — Какой-то здоровяк ударил его дубиной. Ну, Молин щит еле успел поднять, но дубина ударила как раз в край щита. Если б не щит, то голову ему вообще снесло бы…

Молин застонал и пошевелился.

— Хорошо хоть, жив остался. — Баин придержал друга за плечи и снова приложил к его лбу тряпку.

— А-а-а-а… Где я?.. — Молин открыл глаза и уставился на Баина. Постепенно его взгляд становился все осмысленнее. — Баин?..

— Баин, — кивнув, проворчал друг.

— Алин… — Молин перевел взгляд на меня, а потом снова закрыл глаза. — Жив, значит…

— Ты жив, Молин! Жив! — Я положил ему руку на плечо.

— Вижу… — Молин снова открыл глаза. — Говорю — я жив! Если бы меня прибили, то я смотрел бы сейчас на прекрасные груди Кронии, а не на ваши небритые морды…

— Все с ним в порядке. — Баин усмехнулся. — Шутит, как всегда, — значит, жить будет.

— Моя голова… — простонал Молин.

— Жив? — раздался сзади голос Ламила.

Десятник оказался почти невредим — только на левой руке алела длинная царапина да пот, обильно оросивший его лоб, напоминал о том, что ему довелось пережить жестокий бой.

— Жив, — кивнул Баин, отбрасывая в сторону окровавленную тряпку. — Его по голове щитом ударило…

— Бывает. — Ламил огляделся и снова обратил свой взгляд на нас. — Отправляйте его к остальным раненым — и быстро назад.

Некое подобие лазарета, где собрались в различной степени пострадавшие в бою, организовали шагах в двадцати далее по ущелью. Здесь лежат только те, кто уже не может продолжать сражаться. Разбитые головы, переломанные руки и ноги… А вот кто-то сидит, привалившись к стене ущелья, и баюкает туго замотанный окровавленными бинтами обрубок руки… Никакого врача здесь нет, да и откуда ему взяться? «Лазаретом» это место назвали лишь по привычке — просто место, где собрали всех, кто не способен продолжать бой. Наемники сами разбираются со своими ранами, сами обрабатывают кто чем может, бинтуют… Тем, кто не в состоянии заняться собой, помогают их более везучие товарищи. Здесь мы и оставили Молина. Усадили его поудобнее на камень и, переглянувшись, зашагали обратно.

— Удачи, парни! — крикнул вслед наш раненый друг.

Остатки десятка, вместе с теми, кто вступили в бой нам на смену и тоже успели уже смениться, собрались за спинами тех, кто все еще стоит на переднем краю. Бой все не утихает — враги атакуют с немыслимыми яростью и упрямством. Строй глубиной в семь рядов надежно преграждает им путь, но и он колеблется — то отступит под напором противника на два-три шага, то снова оттеснит врагов.

Ламил только грязно выругался, окинув взглядом выживших.

Действительно, зрелище довольно жалкое. Практически у всех собравшихся легкие ранения, но хоть передвигаться самостоятельно и меч держать могут. А вот с оружием… На чуть более двадцати человек, стоящих перед десятником, всего три щита, один из которых скорее только видимость какой-то защиты. Ярость нападающих, помноженная на то, что вооружены они оказались в основном тяжелым оружием, разбила наши щиты в мелкую щепу. С оружием тоже… Почти все копья сломаны, мечи… Короткие мечи есть у большинства, но, насколько я уже смог понять из личного опыта, приобретенного в этом бою, без щита короткий меч — не оружие.

— Кто без оружия, — приказал десятник, — собрать у мертвых. В первую очередь брать щиты и копья. Бегом!

И мы разбежались в стороны. Стараясь не наступать на трупы, я шарю взглядом по земле. Копье! Я нагнулся и потянул за древко, часть которого скрыта под лежащим на животе трупом гнома. Нет, это всего лишь обломок… В трех локтях от наконечника древко переломано. А где сам наконечник — неизвестно. Отбросив бесполезную палку, иду дальше. Вот, повезло! Перевернув труп одного из наших, я обнаружил под ним щит. Практически целый — лишь небольшая трещина в одной из досок. У этого же покойника забрал меч. А копье… Копья я так и не нашел. Зато уже на обратном пути, когда совсем отчаялся найти копье, мне на глаза попалась любопытная вещь — небольшая, чуть больше локтя длиной, шипастая булава. Почему я обратил на нее внимание? Сам даже не знаю. Возможно, из-за того, что научиться орудовать дубинкой жизнь в трущобах заставила меня еще в детстве. Я вырвал оружие из мертвых пальцев хозяина и прикинул в руке. Тяжеловато… Булава сделана полностью из железа. Вообще я обратил внимание, что среди оружия и прочего снаряжения тех, кто на нас напал, практически… Да что там практически! Я за весь бой не увидел у них ни одного предмета из дерева! Все — металлическое. Может, это из-за того, что в горах с деревьями туговато, а спускаться с гор они по каким-то своим причинам не решаются? Погруженный в подобные размышления, я, взвешивая в руке булаву, отправился обратно.

Все собрались, и Ламил снова осмотрел нас. На этот раз хоть не выругался. Пусть и ранены, но все собравшиеся снова вооружены. Копий набралось тринадцать штук. Не знаю, почему не повезло с копьем мне… Со щитами дело обстоит хуже — их всего восемь. Взгляд десятника задержался на моей булаве, но он ничего не сказал по этому поводу.

— Значит, так, — Ламил еще раз прошелся под строем, — у кого копья — отдайте щиты тем, кто без копий, и становитесь во второй ряд. Первый ряд прикрывает копейщиков. Копейщики бьют поверх плеч первого ряда. Все понятно? Вперед!

Ну вот… Я снова в первом ряду. И пусть этот наш первый ряд от врага отделяют еще по меньшей мере десяток рядов, но, учитывая скорость, с которой они сменяются… Вот и сейчас — не успели мы встать позади перекрывающего ущелье строя, как мимо нас, проскальзывая между бойцами, поковыляли те, кто сумел дожить на передовой до смены.

— Как там? — Баин, стоящий справа от меня, дернул за рукав одного из баронских, который, прихрамывая на левую ногу, проходил мимо него.

Ответ воина крайне краток и грязен. Но общий его смысл заключается в том, что баронский предпочел бы оказаться совсем в другом месте.